Так получилось, что, отстаивая реальное существование фетальных переживаний, я никогда сам не видел снов на эту тему. Впервые мысль о роли фетального периода в жизни человека (воспоминаниях) возникла после прочтения Мемуаров Шребера и была “поймана” посредством символов, которыми его случай был богат.
И вот теперь мне самому приснился сон о моих собственных фетальных переживаниях: так, во всяком случае, я думаю.
В своей работе с пациентами, я всячески их подталкиваю к преодолению чувства стеснительности, прошу набраться мужества и рассказать о своих сновидениях, и мыслях, следующими за ними. Указываю, что и я прошел период фетального развития, и мне принадлежат все те человеческие свойства (травмы и удовольствия от жизни), которые имеют и они. Просто я чуть больше знаю о том, о чем они и не догадываются. Принуждая их к мужеству рассказать свою историю, я сам не могу поступать иначе. К тому же у меня нет никаких оснований поддаваться сопротивлениям там, где это совершенно не обязательно.
Сон
Меня взяли в заложники. Лиц похитителей не видел, но это были молодые люди. Один молодой человек все время находился справа от меня, у другой (другие) сзади. Об его (их) присутствии я только догадывался. Тот “похититель”, что находился справа, был больше меня, поэтому я мог видеть только его ноги до пояса. Он был в кожаных брюках с ремнем. Он не держал меня за руку, как это бывает с маленькими детьми. Сначала во сне я испытал страх, поэтому попытался обратиться за помощью к людям, которые сидели на лавочке (у них были чемоданы), это были две или три женщины и один мужчина. Я сказал этим людям, что я заложник, чем только напугал их. Однако мне удалось получить сочувствие у одной из женщин, и в знак благодарности я решил помочь ей донести чемодан. Чемодан оказался пустым. Чемодан был коричневого (чемоданного) цвета. Я донес чемодан до какого-то места, напоминающего подъезд, где жили мои друзья. Похитители меня не оставляли на одном месте и все время куда-то водили за собой. Относились они ко мне терпимо, я бы сказал, хорошо. Мне конечно доставалось от них, но я не чувствовал острой боли, меня били как будто через матрас. Если в начале сна я чувствовал страх, то позднее страх ушел на задний план, и я перестал бояться за свою жизнь. Во сне я старался как можно больше досаждать похитителям. Я демонстрировал им свое дерзкое поведение, делал все, чтобы стать им обузой. Несмотря на мою дерзость, отношение похитителей ко мне никак не менялось и было сносным: где-то я даже чувствовал к ним добрые и нежные чувства (Стокгольмский синдром). Несмотря на то, что они давали мне тумаков, все же относились ко мне с добротой и нежностью. Потом мы пошли куда-то по лестнице. На одном из этажей была дверь, и я знал, что там находилось. Один из похитителей предложил мне помыться (принять душ), я, желая доказать, что не боюсь их и смерти, резко ответил: “В морге помоют”. Мы пошли дальше вверх по лестнице и попали в некое помещение, где я вновь встретил людей. Это были молодые люди, которые сразу смекнули, что к чему. Вскоре они из визуальной картины сна исчезли, но я знал, у меня была такая уверенность, что они были где-то рядом. Потом я почувствовал у похитителей некоторую усталость. Один из них предложил мне полезть вместе с ним наверх (по стенной лестнице на чердак), но я отказался. Он полез один. Вдруг я осознал, что стою один, что меня ничто не держит и я пошел вниз. Спустя момент я оказался в большом зале, где рядами, как в концертном зале (затылок в затылок) сидели люди. Люди, обстановка и все сновидение были в коричневых (печеночных) тонах, детали одежды отличались только более темными тонами. Я иду по залу мимо рядов (в обратном направлении, к выходу), где сидят люди. Навстречу мне идут другие люди, одетые обычно, но я понимаю, что это милиция и еле заметным знаком показываю им на людей, стоящих в стороне, – мол они похитители. К ним сразу подходят сотрудники милиции. Я иду дальше и чувствую свою причастность к событиям, о которых люди не имеют никакого представления. Я просыпаюсь с мыслью, что это сон о фетальных событиях, который я должен записать.
Интерпретация
Фрейд учил нас расшифровывать сновидения с конца.
“Спустя момент я оказался в большом зале, где, как в концертном зале (затылок в затылок), сидели люди.” За этим символом сновидения я понимаю некое пространство, большее, чем то, где я до этого находился – этот мир, в который я пришел после собственных родов. За этим всплывает новая ассоциация, из которой следует, что все эти сидящие люди имеют какое-то отношение к моему роду и моей родовой памяти.
“Я иду дальше и чувствую свою причастность к событиям, о которых люди не имеют никакого представления”. Здесь, в этой особенной причастности к тому, о чем “люди не имеют никакого представления”, я вижу проявление детской (возможно, фетальной) мании величия. Ведь вокруг меня собрались люди (“я иду по залу мимо рядов, где сидят люди”) для того, “чтобы обслуживать мои интересы”. Их огромное количество (как в кинотеатре) подводит меня к мысли о том, что это жизнь и человеческое сообщество, куда я теперь попал. Среди них, безусловно, есть те, кому мое появление безразлично, и те, кому мои переживания небезразличны, и они готовы проявить свое сочувствие к моим переживаниям и моим “травмам”.
Лица, молодые мужчины, решившие мне помочь, – мои братья. В этом я вижу наслоение более поздних детских воспоминаний. Поэтому они, хоть и исчезли из “визуальной картины сна”, я чувствовал их присутствие: у меня была такая уверенность, что они всегда находятся где-то рядом. Под символом обычно одетых мужчин (милиции), которым я подаю тайные знаки, я понимаю родных мне людей (братьев), которым я, вероятно, жаловался в детстве, когда меня обижали, авторитет, которых я не ставил под сомнение и всегда (Всегда ли?) подчинялся.
Усталость, которую я во сне приписал похитителям, принадлежит мне самому – состояние после родов. Ведь как следует из сновидения, я “вдруг осознал, что остался один” – родился. То, что один из похитителей предложил мне полезть наверх, я понимаю, как выбор между родиться (“я пошел вниз”) или остаться в матке, сопротивляясь процессу родов (“подняться вместе с ним наверх”). Эту ситуацию мы еще раз рассмотрим чуть позже.
О том, что “дело происходило в матке”, говорит наличие коричневого (светло-печеночного, чемоданного) цвета, в которое было окрашено все вокруг (“люди, обстановка и все сновидение были в коричневых тонах, детали одежды отличались только более темными тонами”). Считаю, что это нисколько не противоречит моим предположениям о розовом свете, который видит плод. Вероятно, все зависит от одежды, которую в последние месяцы беременности носила моя мать (прошло всего пятнадцать лет после войны, тогда женщины не имели ярких и тонких одежд, а в основном носили пиджаки и юбки из плотного материала).
Мысль сновидения о том, что “мы пошли дальше вверх по лестнице и попали в некое помещение, где я вновь встретил людей”, говорит не о моем передвижении в матке, а о том, что место в матке освободилось (отошли воды, или произошло что-то еще), матка стала сжиматься и я более отчётливо стал слышать звуки иного мира (“встретил людей”). При этом уже в матке я догадывался о том, куда вела дверь (“на одном из этажей была дверь, и я знал, что там находилось”). Это я понимаю, как признак знания плода о том, что существует некий мир.
То, что “один из похитителей предложил мне помыться (принять душ)”, наталкивает меня на мысль, что именно этой воды (околоплодной жидкости) мне и не хватало в тот момент.
Мой противный характер, которым я (по мнению жены) обладаю и сейчас, проявился уже там в форме дерзости, которую я похитителям всячески демонстрировал, желая доказать, что не боюсь ни их, ни смерти. Мой дерзкий ответ “в морге обмоют”, говорит мне о том, как тяжело мне тогда было и, что в тот момент я готов был умереть. И, вероятно, умер бы, если бы мне на помощь не пришли “сотрудники милиции в гражданском”. Само существование в матке дерзкого плода, подтверждает мои предположения о том, что плод не является “куклой”, которой все равно, что с ним происходит – он сопротивляется обстоятельствам тем, что поступает по-своему, дерзит.
Рассмотрим тему дерзости, которая красной чертой проходит через все сновидение. Из сновидения следует, что “я старался как можно больше досаждать похитителям, демонстрировал им свое дерзкое поведение, желал стать им обузой”. При этом они, несмотря на всю мою дерзость, “давая мне тумаков”, “относились ко мне с добротой и нежностью”. Проявляя дерзость, я сопротивлялся не только процессам родов, но и более поздним требованиям, которыми моя младенческая жизнь была окружена. Последнее, вероятно, указывает на то, что я неохотно принимал требования социализации и старался оставаться более диким. При этом, как следует из сновидения, я понимал необходимость подчинения новым требованиям, а поэтому “чувствовал к ним (похитителям) добрые и нежные чувства”. Моя дерзость, вероятно, была обусловлена теснотой, в которой я находился, которой сопротивлялся, “расширяя свою лежанку”, за что и получал “по голове”. Поэтому “я не чувствовал острой боли, меня били как будто через матрас”, это наводит меня на мысль, что я мог ощущать только толчки. Слабость ударов, которые я ощущал, могли быть следствием либо слабой их силы, либо наличием препятствия, которые толчки на своем пути встречали. Об одном виде слабого воздействия, и их причинах я расскажу чуть позже, а слабость толчков, обусловленная препятствием, могла нивелироваться водной средой, в которой я находился.
В народе говорят: “Страх смерти – хуже самой смерти”. Поэтому страх, который я испытывал в самом начале “похищения”, утомил меня и я решил его игнорировать, отдавшись воле обстоятельств, которые должны были меня (по моему мнению) умертвить.
В теме сновидения присутствовали чемоданы, один из которых я пытался помочь донести женщинам, сидевшим на лавочке. Присутствие во сне женщин, подводит меня к тому, что они имели непосредственное отношение к тому, что со мной происходило. Это легко интерпретировать, поскольку и мать, и акушерки, принимавшие мои непростые (осложненные) роды, все женщины. Возможно, – установить достоверно не удалось, – в бригаду акушеров входил мужчина (“это были две или три женщины и один мужчина”). В сновидении я сказал этим людям, что я заложник, чем только напугал их. Скорее всего, то, чем я напугал их, было мое собственное тазовое предлежание, по поводу которого у них могли возникнуть чувства о предстоящих тяжелых родах. Думаю, что во сне я идентифицировал себя, как заложника, по двум основаниям – я был зависимым от обстоятельств (матки и акушерских манипуляций) и от того, кто был рядом со мной – отсюда чувства любви и нежности.
Если говорить о причинах появления во сне большого количества людей, сидящих друг за другом, мне приходит следующая мысль. На протяжении нескольких дней, предшествовавших сновидению, я думал о феномене, который назвал “памятью матки”. Этот феномен вызвал у одного из читателей сарказм. Формально он хоть и относился к другому элементу статьи («О Доре и ее фетальных воспоминаниях»), но фактически ставил под сомнение живучесть всей моей конструкции, которую я назвал “память матки”. Моя голова была занята этими мыслями и поиском ответа на вопрос, который, если не использовать оценочных суждений, заключался в непонимании непонимания (почему люди не видят очевидное).
Забегая несколько вперед, предлагаю читателю обратиться к картине Сальвадора Дали “Загадка влечения: моя мама, моя мама, моя мама” и сделать собственную интерпретацию смысла этого видения художника. Свое я уже подготовил, оно будет отражено в работе “Фетальное символы в творчестве С. Дали”.
О событиях предыдущего дня
Вечером я попросил своего зятя помочь поднять из подвала сундук. Сундук был пустой, а на нем стояла пустая саквояжная сумка, у которой оторвался один конец ручки. Сумка была из кожи и имела темно-печеночный (чемоданный) цвет. Сундук был выкрашен в светло-коричневый цвет. К сожалению цвет сундука уже трудно восстановить, поскольку он подвергся ошкуриванию (для этого он и поднимался), а фото сумки прилагается. Цвет чемодана из сна был тем же самым. Обе вещи относились к наследственному имуществу, поэтому тема смерти в моем бессознательном всплыла сама собой. И этот факт нашел свое подтверждение в форме пустых вещей, но в которых ранее находилось нечто.
В своей работе «Если трубки – это пуповина…» я сделал предположение о том, что пустота является символом фетального переживания тесноты, здесь я нахожу прямое подтверждение этим догадкам.
Покрывающие воспоминания детства
Из сновидения я понимаю, что кое-что в его материале относится к моим самым ранним воспоминаниям детства. В пользу этой природы воспоминаний свидетельствуют подъезд и лестничная клетка, примерно в 50 кв. м., при том, что сама квартира была намного меньше лестничной площадки, лестница, по которой нужно было подниматься на третий этаж, двери, которые вели в другие квартиры; поскольку я был малышом, мне, наивному и всесильному, вероятно, позволяли входить в эти квартиры, поэтому я знал, что за этими дверями находится; люди, стремящиеся мне помочь и люди, выгоняющие меня из своей квартиры (испуганные); подъем по лестнице за взрослым человеком (“похитителем”, одним из братьев, на которого была возложена обязанность следить за мной), когда я капризничая ковылял за ним. Мое “похищение” могло быть всего лишь реакцией на необходимость идти домой, которой против своего желания я должен был подчиниться. Даже люди, сидевшие на лавочке, могли быть просто моими соседями по подъезду.
Но отсутствие других аналогичных воспоминаний, которые в виду частоты возникновения поводов для слез из-за детских неудач и разочарований (сколько раз в день я поднимался домой, следуя чужим требованиям), могли бы иметь, но не имеют место быть. Что подводят меня к мысли о разовости и массивности той травмы, которая скрывается за этими воспоминаниями. Поэтому за этим сновидением я усматриваю другую природу воспоминаний, о которой я догадался еще во время сна.
***
А теперь о том, что я оставил на потом.
Поскольку я в матке находился не один (происхожу из королевских близнецов, а моя сестра родилась раньше меня), следует сделать следующее дополнение.
Присутствие “похитителя” только справа объясняется тем, что мы не могли в матке меняться с сестрой местами. Кожаные штаны (ноги) и ремень (пуповина), все это подводят меня к мысли о том, что таким я видел в утробе свою сестру-близняшку. Достоверно известно, что мы с сестрой располагались в матке “валетом” (она вошла в роды головой), т.е. я не мог видеть ничего, кроме ее ног, … ну и еще кое-чего. Прибавить к этому то, что “меня били через матрас”, пустой чемодан, цвет этого чемодана, место, “где жили мои друзья” (близнец), дверь, за которой я знал, что находится, душевая комната, которой в реальности никогда не было (околоплодные воды), “некое помещение, где я вновь встретил людей”, уход “похитителя” (рождение моей сестры, – она родилась первой), одиночество, которое я пережил, оставшись один и спуск по лестнице вниз (собственное рождение), уверенность в том, что молодые люди находятся где-то рядом, большой зал, где сидят люди (память матки – я из многодетной семьи), коричневые тона, причастность к событиям, о которых другие люди не имеют никакого представления, “вечная ходьба” за “похитителями”, то, что я проснулся сразу, как только спустился вниз, мысль во сне, что все это является фетальным воспоминанием, – все это подводит меня к мысли о том, что за моими детскими воспоминаниями находятся все же более древние, фетальные.
Выше я обещал проинтерпретировать один вид слабых ударов (через матрас). Одной из причин слабости толчков, вероятно, является та слабость, с которой пыталась воздействовать на меня, “расширяющего свою лежанку” моя сестра, “расширяющая свою лежанку” и “заставляющая” меня потесниться. Стоило одному из нас начать двигаться, как возникала “цепная реакция движений”, – каждый хотел устроиться как можно удобнее (нечто подобное мы можем наблюдать в поведении котят и щенят). Моя дерзость в сновидении, вероятно, была обусловлена теснотой, в которой я находился, которой сопротивлялся, за что и получал от своей сестры (вероятно, “давал ей сдачу” – “внутриутробная война”).
Другие похитители, которых я никогда не видел, но знал о их существовании, подводят меня к мысли о том, что за их фигурами стоят люди реального мира, вероятно, акушерки, суетящиеся вокруг моей рожающей матери.
Я умышленно оставил за своими интерпретациями тему самого “похищения”, родственной теме постороннего воздействия, одного из проявлений бреда воздействия. Это объясняется тем, что любой паранойяльный симптом, также, как и страх берут свое начало в фетальном периоде, что показал случай Шребера. И лишний раз это доказывать уже не вижу никакой необходимости.
Присутствие “похитителя” в кожаных штанах с ремнем, который находился от меня всегда справа, наносил мне слабые удары, исчез раньше меня, поднявшись наверх (родившись), оставил меня одного в просторном помещении, наводит меня на мысль, (которая уже во сне была мною принята) о том, что за покрывающим воспоминанием о раннем детстве, когда я, капризничая ковылял за “похитителем” (взрослым человеком) после детских прогулок, существуют другое. За кожаными штанами и ремнем я усматриваю свою близняшку. Это объясняет то, что “меня били через матрас”, пустой чемодан, цвет этого чемодана, место, “где жили мои друзья”, дверь, за которой я знал, что находится, “некое помещение, где я вновь встретил людей”, уход “похитителя”, одиночество, которое я пережил, оставшись один и спуск по лестнице вниз, уверенность в том, что молодые люди находятся где-то рядом, большой зал, где сидят люди, коричневые тона, причастность к событиям, о которых другие люди не имеют никакого представления, “вечная ходьба” за “похитителями”, то, что я проснулся сразу, как только спустился вниз, мысль во сне, что все это подводит меня к мысли о фетальном источнике воспоминаний.
Не забудем, что мое сновидение было детерминировано видом пустого сундука и пустой сумки, имевших печеночный цвет. Конечно, сундук и сумка попадались мне на глаза несчетное количество раз, другое дело, что именно в этот раз зять, прежде чем начать перемещать эти предметы, открыл их чтобы убедиться в том, что они действительно пустые, туда же заглянул и я. Именно эта их пустота и запустила в моем бессознательном процесс активации фетальных воспоминаний. Не исключено, что оторванная ручка сумки оживила в моей памяти вид пуповины, петля которой исчезла из поля моего зрения, “потерявшись” где-то в матке.
***
Недавно у меня умер тесть. В такие моменты я говорю: “Очередь подвинулась” – теперь мы стали старшим поколением. Поэтому считаю, что его смерть, безусловно, нашла свое место в сновидении. Сочетание в сновидении наследственного имущества (сундук), пустого чемодана и людской очереди (люди, сидящие затылок в затылок), указывают на соседство рождения, смерти и фетального периода. А, где все эти символы можно встретить одновременно, если не в сновидении об утробе матери. Пустой чемодан, который я нес сам, помогая женщинам, может означать, что пустым оказался мой “чемодан”, который обозначает не только фетальное место, но еще и то, куда люди стоят (в сновидении сидят) в очереди. Вероятно, что это сновидение должно породить у меня мысль о том, что мне еще рано, мое место еще пусто.
Но должен ли я успокаиваться тому, что давным-давно избежал, если фетальная тема и пустой чемодан приснились мне сейчас. Не должен ли я понимать еще как-то это сновидение? Со смертью заигрывать не буду, но и бояться ее нет смысла, а поэтому я пришел к двум выводам: – я не должен был родиться живым – еще в утробе готовился к смерти – терял сознание во время родов? и тому, что мой организма мне на что-то намекает (вероятно, здесь скрыта тема Covid-19).
Немного мистики.
Чтобы хоть как-то разбавить всплывшую тему и показать пользу понимания смысла снов, поделюсь историей из собственной практики.
Однажды ко мне на прием явился абсолютно здоровый мужчина пятидесяти лет, который жаловался на отсутствие детей. Сколько бы женщин у него не было, ни одна ни разу от него не беременела. Случай показался мне интересным, и я взялся за его “расшифровку”. Работали мы не долго и однажды я ему сказал, что вся полученная им за его жизнь информация, не разложена “по полочкам” в его психическом аппарате, а свалена в одну кучу посреди виртуальной комнаты и для того, чтобы достать нужный кусок информации, он перебирает всю эту кучу. Он со мной согласился и предложил помочь навести ему в этой “комнате” порядок. Порядок мы навели достаточно быстро, если судить по результатам. Вскоре он пришел ко мне и рассказал сновидение, которое увидел накануне назначенного дня приема. Это сновидение он рассказал так красочно, что всю эту картину я увидел собственными глазами. В этом сновидении он увидел двор некоего дома, по которому ходят курицы, бегает домашняя живность. Навстречу ему бежит белобрысый мальчик 2-3 лет и тянет к нему свои руки. Благо у меня дома есть репродукция Василия Дмитриевича Поленова “Московский дворик”. Именно по этому дворику и по этой тропинке должен был в моем понимании, навстречу ему бежать его мальчик.
Полагаю, что читатели сайта обладают навыками интерпретаций, а поэтому способны самостоятельно расшифровать символы сновидений, – тратить на это время не буду.
Я сказал пациенту: “Твоя жена беременная и у тебя родится мальчик”. Возникший у него скепсис, относительно сказанного мною, был мне понятен. На следующем приеме он сам сказал мне, что его жена клятвенно его заверила в том, что никак не может быть беременной, так как у нее только что прошли месячные. Я настоял на своем – меня распирала самоуверенность, с которой я ему это говорил. Спустя некоторое время он пришел на прием и сказал, что у его жены задержка. Спустя еще некоторое время он сказал, что его жена беременна. Прошел положенный срок и у него родился мальчик, я его видел – это белобрысое чудо.
Никаких преимуществ себе приписывать не буду и сразу отмечу, что никакими паранормальными способностями не владею. Просто есть такие пациенты, работать с которыми одно удовольствие, поскольку они всю работу делают за аналитика сами. Нам остается только поставить точку. Думаю, что не у меня одного есть такие пациенты. За эту работу я получил, говоря словами Шребера, “достойную оплату”, что приятно само по себе.
Вот так вот благодаря, правильно интерпретированному сновидению, мужчина может узнать о том, что его жена беременна, раньше ее самой. Думаю, что этот феномен имеет определенную закономерность, поскольку был еще один такой же случай.
***
В моем сновидении существуют некие моменты, которые должны быть проинтерпретированы с особой тщательностью: – это паранойяльные симптомы, симптомы гомоэротического плана и морбидные мысли, но для этого требуется больше времени и фактического материала, поэтому сейчас я этого делать не готов. К тому же из этого закрытого для читателя блока своего сновидения, я сделал (сильно на это надеюсь) правильные выводы, о которых здесь распространяться не буду. Это не значит, что я отказываюсь от каких-либо сторонних интерпретаций – они будут мне интересны и мною будут приняты. Кратко отмечу, что морбидные символы, которые я обнаружил в сновидении, могут быть сигналами моего организма, а их проработка в моих личных интересах. Поэтому при желании читателя сделать свою интерпретацию, прошу это сделать в личном сообщении. Это требование тем более нужно соблюдать, поскольку писать супервизоры будут не обычному человеку, а человеку, обремененному знаниями о глубинной психологии.
***
В заключении вывод, который заключается в том, что нужно следить за сигналами своего организма, если, конечно, не хочешь оказаться в смешном, если не в печальном, положении.
Спасибо!
