Любое существование чего-либо или кого-либо неразрывно связано с пространством, а восприятие самого пространства связано напрямую с переживаниями тела человека. Чтобы поймать отголоски этих моментов, можно соотнести наше удовольствие от созерцания красивой архитектуры и природы с ощущениями, перемещающимися по нашему телу. В этот момент, как писал Фрейд: «Душа, грезя, играет имеющимися в ее распоряжении раздражениями».
Представим себе, как люди обычно обсуждают проблему невозможности привести в порядок свой дом. Причина этого кроется в скуке, грусти, а также в ностальгии по старым вещам. Это нормальное человеческое объяснение, лежащее на поверхности. Теперь же я приведу Вам в пример формулировку той же проблемы у человека, находящегося в шизоспектре: невозможно разобраться с хламом, потому что вещи ощущаются как куски своего тела, а удалить старые файлы на компьютере – это значит сжечь себя. Отличие формулировок бросается в глаза, причина этого в том, что людям, способным функционировать на психотическом уровне часто бывают «даны в ощущениях» те глубинные мысли и идеи, для обнаружения которых людям другой психической организации нужен инсайт, анализ и исследования.
В обыденной жизни мы также можем сказать, что не можем расстаться с кем-то или чем-то, ведь это будто отрезать часть себя. Мы используем выражение «часть себя» как метафору, человек в психотическом состоянии же может быть затоплен этими ощущениями на уровне тела в буквальном смысле. Я подробно останавливаюсь на этих нюансах, чтобы подвести вас к идее утраты как к невыносимой и невозможной задаче в некоторых случаях. Неразделенность психического и телесного укоренена глубоко в бессознательном, и психотик способен указать нам на это эволюционное начало.
Невозможность утрачивания приводит к тому, что образ другого инкорпорируется как «часть себя». Существует ряд историй, когда человек мумифицирует тело мёртвой матери и живёт с ним годами в одном пространстве. Подобный сюжет экранизирован Хичкоком в фильме «Психо». Главный герой проживал жизнь и за себя за свою мать, а её тело стало своеобразным символом или его личным тотемом.
Герой «Психо» спасает свою мать, забирая к себе её мёртвое тело, и одновременно инкорпорируя психически её образ внутри себя, что мало согласуется со спасением человека в общепринятом значении.
В контексте нашей истории, мы можем вспомнить тело Ленина, которое хранится как скрепляющий тотем уже мёртвого Советского Союза, и никто не может дать ответов почему, для кого и как долго мумифицированное тело будет лежать в главном городе страны. Тем не менее, именно современная Россия инкорпорировала тело вождя и стала держателем правопреемственности СССР.
З. Фрейд в своём письме к А. Эйнштейну в 1932 г. размышлял о наличии в каждом человеке агрессивных влечений. Идею большевиков равенства советских людей как способа избавиться от агрессии и неудовлетворенности, Фред считал иллюзией. Он писал: «В настоящее время они [большевики] усиленно вооружаются и удерживают своих сторонников не в последнюю очередь благодаря разжиганию ненависти против тех, кто не с ними».
Как и в индивидуальных, в основе социальных процессов, согласно Фрейду, лежат архаичные законы, которые структурируют нашу психику. В «Тотем и табу» З. Фрейд обозначил, что для первобытных людей важно защищать тотем или символ своего племени от себя и других. Очевидно из этого правила следует, что очень важно, чтобы у племени с которым идёт вражда, был другой тотем. Современной России не удалось пока выработать новых символов и тотемов, и по-прежнему, основная скрепляющая идея для народа – победа Советского Союза над фашистами.
Психоаналитические исследования подтверждают, что глубоко внутри мы соотносим пространство с пространством своего тела и тела материнского. Фрейд в произведении «Толкование сновидений» приводит пример снов о ландшафтах и утверждает: «Эта местность всегда – половая сфера матери; и, удивительно, ни об одном месте человек не может с такой уверенностью утверждать, что он был там, как именно об этом». Восприятие пространства как тела, конечно, идёт на бессознательном уровне и может прорываться только во сне или в моменты выхода на психотический уровень восприятия.
Родина понимается как место, где мы родились, это место, в котором мы буквально пространственно располагались в момент рождения. Конечно, Родина – это мать, и вполне обосновано понимать переживания, связанные с ней, как взаимоотношения со своим телом и в то же самое время с телом матери.
Психоаналитические исследования обнаруживали различные закономерности взаимоотношений с телом. Например, истерия, с которой начал Фрейд, представляет собой ряд удивительных феноменов, когда территория тела делится не по законам анатомии, а в угоду обслуживания симптомов, с целью наилучшего отыгрывания внутренних конфликтов.
Исследование процессов мышления телом продолжились и в работах Мелани Кляйн, которая исследовала фантазии детей об освоении тела матери, агрессивных атаках на её плохие части или других детей, живущих в её чреве.
Можно представить, что для большого количества людей, распад «тела матери» (родного СССР) был равносилен потери безопасного материнского пространства, и естественным образом, у людей, чрезмерно переживающих утрату, должны возникать фантазии о спасении матери, об уничтожении её врагов (в том числе её плохих детей).
Отношения с другими странами для обычных жителей носят больше воображаемый характер, а значит, если смотреть психоаналитическим взглядом, являются полем для разыгрывания внутренних конфликтов. Люди охотнее поддерживают в конфликтах те страны, где у них был субъективный положительный опыт взаимоотношений и наоборот.
В современном российско-украинском конфликте действия России многими определяются как освободительные. Услышав и прочитав множество мнений, я поняла, что Украина не воспринимается этими людьми как отдельное государство. Причина этого в том, что ранее обе страны входили в единый Советский Союз, распад которого многими воспринимается как трагедия и как утрата Родины, и на фоне этих переживаний действия России сегодня воспринимаются как интегрирующий, связующий акт возвращения утраченного.
Исторические драмы всегда трудно поддаются переосмыслению и перепроживанию, и, на мой взгляд, идея единого пространства Советского Союза продолжает существовать в умах людей и влиять на взаимоотношения союзных государств. Казалось бы, после распада Союза, все отделившиеся страны должны были стать равными между собой «детьми» без какого-либо превосходства друг над другом, но современная Россия получила не только правопреемственность СССР, но и вдобавок иное самоощущение.
Идея возрождения СССР также скорее похожа на создание чудовища Франкенштейна, потому что тело прежней страны распалось, умерло, и отдельные части этого большого тела захотели быть отдельными. Осталось лишь понять, что это за части. Если бы речь шла о раковой опухоли или ампутации гниющей ткани, то эти куски обычно отделяют от тела без всяких сомнений. Если речь идёт о внезапно оторвавшейся ноге или руке, которую вовремя заморозили и доставили в больницу, то можно попросить хирурга сшить все разорвавшиеся артерии и ткани. В этом случае есть шанс на восстановление целостности. Если же это не просто кусок тканей, а ребёнок, отделившийся от матери, то он является началом новой жизни. Нельзя попросить хирурга пришить его обратно к телу матери.
Если мать находится в психозе, то она может не понять, что родила что-то живое, заслуживающее отдельной жизни. Она может ненароком погубить ребёнка, такие случаи известны. Тем не менее, избавление от ребёнка – это крайний случай, в большинстве случаев мы можем наблюдать иную картину. Мать позволяет своему ребёнку жить телесно, но не позволяет ему жить свою жизнь, другими словами, не воспринимает его как отдельный субъект, а чувствует его как своё продолжение. Если же ребёнок ощущается как продолжение тела матери, как рука или нога, то пусть и с ощущением боли в теле, но матери кажется возможным распоряжаться судьбой части себя. Знаменитая фраза: «Я тебя породил, я тебя и убью» отражает слияние родителя с ребёнком.
В контексте рассуждений о теле можно вспомнить знаменитую русскую фантазию о своём особом пути. В таком пути мы фантазируем о непохожести, уникальности, аутентичности. В патологическом слиянии матери и ребёнка нет жизни ни у кого, каждый человек страдает от чрезмерного присутствия другого. Особый путь в психоаналитическом понимании у любого субъекта может возникнуть только после здоровой сепарации от всех его прародителей. При такой сепарации есть любовь, но в тоже время и уважение к отдельности своей и других.
Когда я писала этот текст, я одновременно с этим ощущала, что нападаю на что-то, что будто трогать нельзя. Будто я ставлю здесь под сомнение что-то глубинное, о чём все негласно договорились не разговаривать. В истории России так много персон и тем, которых нельзя обсуждать, осуждать, что, наверное, это уже собирательный устрашающий образ.
З. Фрейд рекомендовал людям связывать агрессию любовью, и искать объединения людей, основанные на стремлении к чему-то, а не на противопоставлении с кем-то. Я согласна с ним в этом, и в то же самое время полагаю, что обсуждение уже сложившихся фантазий о стране необходимо, чтобы быстрее начать отличать их от складывающейся реальности.
