Проблема прощения и раскаяния на примере анализа одного исторического случая

В статье анализируется проблема прощения и раскаяния на примере исторического убийства Великого князя С. А. Романова эсером-террористом И.П. Каляевым в 1905 г.. Исследуются психологические особенности межличностного взаимодействия в контексте исторической ситуации. Анализируются связи между прощением, раскаянием, искуплением, возмездием и  невротическим чувством вины. Выявляются причины и условия трансформации здоровых душевных актов прощения и раскаяния в патологические формы.

И верю я твердо, в могилу сходя,

Что солнце любви золотое,

Кровавой зарёю надо миром взойдя,

Рассеет насилье людское.

И.П.Каляев.

Введение.

Научный психоанализ исследует условия и механизмы превращение здоровых душевных актов в патологические с целью обратного их превращения и восстановления душевного здоровья человека. Настоящая статья традиционно преследует данную цель и направлена на изучение взаимосвязи здоровых душевных процессов прощения и раскаяния с патологически измененными формами.

Проблема прощения и раскаяния, на наш взгляд, является первостепенной для человека и общества в целом. Если бы обиженные всегда прощали, а обидчики всегда раскаивались,  то не существовало бы никаких болезней в природе, и наступил бы мир на всей земле. Однако научная психология не уделяет внимания таким важнейшим психологическим категориям, как прощение и раскаяние.

Здоровые душевные процессы прощения и раскаяния, как и другие душевные акты, могут подвергаться вытеснению, смещению и искажению психическим сопротивлением. В результате под раскаянием понимается невротическое чувство вины, а под прощением –  результат вытеснения обид и мстительных чувств в бессознательное. Это отражается и на научном отношении к понятиям прощения и раскаяния, так как научные исследователи подвержены тем же процессам вытеснения и смещения, что и все остальные люди.

 Прояснение различия между здоровыми душевными процессами прощения и раскаяния с одной стороны, и невротически измененными формами с другой – представляется нам в высшей степени актуальным и способствующим сохранению здоровья человека на индивидуальном и коллективном уровне. Как отмечает Д.С.Рождественский, процесс нарушения психосоматического здоровья «всегда есть процесс  межличностный… Любая форма патологии, даже если она проявляется как сугубо индивидуальное заболевание, восходит в нарушению взаимодействия в группе и более того – в социальной среде» [20, с.56].

Неспособность прощать и раскаиваться является формой нарушения межличностного взаимодействия. Задачей настоящей статьи является содействие восстановлению этой важнейшей для человека способности.

В настоящей статье исследуется проблема прощения и раскаяния на примере исторического случая 1905 г. убийства эсером И.П. Каляевым великого князя Сергея Александровича Романова, супруга которого, великая княгиня Елизавета Фёдоровна, публично простила убийцу своего мужа. Этот исторический случай описан во многих книгах,  научных статьях, диссертациях и исследован с самых разных точек зрения – с исторической, биографической, этической, религиозной  (см., напр., [6], [8], [13], [16],  [19]). В настоящей статье предпринимается попытка  психоаналитического исследования этого случая.

В основу анализа исторического контекста положены результаты научного исследования Р.С. Закирова, посвятившего рассматриваемому случаю свою диссертацию и целый ряд статей (см., напр., [6], [7], [8]).

Исторический контекст.

Великая Октябрьская социалистическая революция в России явилась следствием обнищания, бесправия, вопиющей несправедливости, массовых расстрелов забастовавших от голода рабочих. Революционеры хотели привлечь внимание властей и мстили за издевательства,  физические наказания, обворовывание и  голодную смерть также  огромного количества крестьян в русских деревнях. В качестве  ответной реакции на террор правящего класса по отношению к своему народу во второй половине ХIХ в. возник и начал набирать силу революционный терроризм (см., напр., [4], [8], [10], [11], [17], [22], [23]).

 Непосредственно перед февральской революцией, в начале  1900-х г.г.,,  достигла апогея террористическая активность эсеров – одной из ведущих российский политических партий, активнейшей участницей революционного террора. Партия эсеров заявила о себе в 1902 году террористическим актом против министра внутренних дел Д.С. Силягина, а летом 1904 года эсеры убили взрывом бомбы и следующего министра внутренних дел – В.К.Плеве [12].

4 февраля 1905 года в Москве эсер Иван Каляев бросил бомбу в карету великого князя Сергея Александровича.  Тело князя было разорвано взрывом. Его супруга, великая княгиня Елизавета Федоровна, прибыла на место теракта и лично участвовала в мероприятиях, проводившихся после взрыва.

Великий князь Сергей Александрович Романов (1857-1905)  был сторонником самых крутых мер против революционеров, «серым кардиналом» Российской империи, имел неограниченное влияние на Николая II (своего родного племянника), и внутреннюю политику в стране, чем вызывал ненависть угнетенного класса. Великого князя считали виновным в гибели тысяч невинных граждан в катастрофе на Ходынском поле в1896 г. и в день «кровавого воскресенья» в 1905 г..  Его убийство было воспринято,  как заслуженное возмездие самодержавию и вызвало одобрение народа, который желал и новых жертв среди членов царской семьи. Убийство великого князя стало одним из самых мощных ударов по самодержавной власти и вызвало широчайший  общественный резонанс [6], [7], [8].

Рис. 1. Великокняжеская чета Романовых

Убийца великого князя,  эсер Иван  Платонович Каляев (1877-1905),  личностью был весьма незаурядной. Он родился в Варшаве в семье отставного полицейского и дочери землевладельца. Учился в Императорских университетах, которые не закончил из-за участия в студенческой забастовке, попав в ссылку. Он очень хотел учиться и принимал все меры, чтобы восстановиться в университете и закончить образование. Власти не позволили ему это сделать, чем, по мнению биографов, невольно подтолкнули его  на путь терроризма. В Боевую организацию эсеров И.П. Каляев вступил в 1903 году. Он был интересным, непростым человеком, у него была возвышенная душа и твердые убеждения. Он фанатично верил в Бога, был знатоком искусства и философии, писал прекрасные стихи [29]. Как отмечают критики, мощная энергетика этих стихов оказала серьезное влияние на творчество многих деятелей искусства, в т.ч. А.Блока [6], [7], [8], [18].

Рис 2. Иван Платонович Каляев.

На момент теракта И.П. Каляеву было 28 лет.  После взрыва бомбы он  практически сразу   был   схвачен   полицией  и помещен в крепость. 

С целью публичной демонстрации прощения и милосердия властями был организован визит великой княгини Елизаветы Фёдоровны в тюрьму к И.П.Каляеву.  Власти ожидали от этого визита развенчание героического ореола террористов-мучеников и создания благородного образа высоконравственных представителей правящего класса. Информация о событиях намеренно передавалась через прессу со значительными искажениями фактов ради дискредитации революционеров и явного преувеличения великодушия правящей элиты  [6], [7].

Во время визита великая княгиня Елизавета Фёдоровна подарила И.П.Каляеву Евангелие и икону и  попросила покаяться. И.П.Каляев сказал ей, что он мстил за народ и каяться ему не в чем. Он рассматривал самодержавную власть как непримиримого врага, с которым невозможны никакие переговоры и компромиссы. Несмотря на это, Елизавета Федоровна сказала, что прощает его и будет просить Государя о помиловании.

И.П.Каляев не остался глух к душеспасительной беседе с религиозной княгиней и находился  под сильным ее  впечатлением. Он  был польщён вниманием столь высокой особы к его скромной персоне, и   попросил  повторной встречи с Елизаветой Федоровной. Однако княгиня отказала ему. За рамками официоза княгиня  не удостоила И.Каляева своего высочайшего внимания. Это могло  свидетельствовать о ее презрении к низшему классу. И.П. Каляев подумал, что встреча с ним  нужна была княгине только для публичной демонстрации соблюдения библейских заповедей, а не для интимного разговора двух верующих. Поэтому он  написал княгине письмо, выражающее  разочарование в ее добродетели, и  вернул подаренную ею икону  [6].

Николай II желал продемонстрировать благородство и показательно простить И.П. Каляева при условии, что он покается и сам подаст прошение о помиловании. Революционеру было предложено написать такое прошение, но он отказался, и его казнили.

Во время казни И.П. Каляев продемонстрировал пример революционной твердости,  мужества, бескомпромиссности. Этот революционер стал народным героем и  символом революции. Его образ вдохновлял  многих  художников и  нашел отражение в большом количестве отечественных и зарубежных произведений литературы и изобразительного искусства (см., напр., [6], [8], [9]).

Психологическая ситуация.

Историками накоплен богатый материал, на основании которого можно судить об особенностях психологического взаимодействия и личностных свойствах участников этой трагедии [6], [7], [8].

Революционер И.П.Каляев был настроен фанатично, он занимал очень твердую бескомпромиссную  позицию и совершенно не раскаивался. Будучи верующим человеком, он считал себя великомучеником и даже сравнивал себя с Иисусом Христом, претерпевшим страдания ради счастья других людей. И.П. Каляев чувствовал свою правоту и поэтому не скрывал отношения к классовым врагам и мотивов своего поступка  ни от себя, ни от других

Великая княгиня Елизавета Федоровна, внучка английской королевы Виктории,  принцесса  Гессен – Дармштадская (1864-1918), старшая сестра русской Императрицы,  получила воспитание в богатой высокопоставленной  религиозной семье, вышла замуж по любви  за дядю самого Императора Всероссийского. Она получила от жизни все самое лучшее, к ее ногам были брошены все блага и привилегии высшего класса, ее желания и потребности  не ущемлялись и не подавлялись. Богатство и  власть, природная красота и  ум сформировали личность сильную,  осознающую своё превосходство над другими [16].

Рис. 3.  Великая княгиня Елизавета Федоровна.

 Несмотря на глубокую и искреннюю религиозность, в своих чувствах княгиня совсем не была настроена в духе всепрощения. Она была жесткой и практичной,  активно участвовала в политической жизни и вместе со своим супругом  была сторонницей  беспощадного отношения к революционерам.  Об этом свидетельствуют ее письма к Николаю II [3], а также надменное и высокомерное выражение лица, запечатленное на многих фотографиях [16].

В 1902 году, после убийства эсерами министра внутренних дел Д.С. Силягина, княгиня писала царю: «Неужели нельзя судить этих животных полевым судом? Необходимо сделать все, чтобы не допустить превращения их в героев … чтобы убить в них желание рисковать своей жизнью и совершать подобные преступления (я считаю, что пусть бы он лучше заплатил своей жизнью и таким образом исчез!) Но кто он и что он — пусть никто не знает… и нечего жалеть тех, кто сам никого  не жалеет»   [3, c.23-24].

Рис 4. Великая княгиня Елизавета Федоровна.

Княгиня была уверена в своей правоте перед Богом и людьми. Она воспринимала свою ненависть к революционерам как праведную, не стеснялась ее  и аналогично И.П.Каляеву совершенно не подавляла истинных чувств к классовому врагу [3], [6].

Княгиня считала себя избранной, а тех, кто выступает против существующего строя – грубыми животными, которых можно и нужно уничтожать, несмотря на заповедь «Не убей». В этом она не отличалась от верующего И.П.Каляева, уничтожающего врагов вопреки той же заповеди.  Княгине  казалось, что революционеры первые начали, точно так же, как революционеры винили властьпредержащих в преступлениях против своего народа.

Однако великая княгиня Елизавета Фёдоровна должна была соблюдать заповедь о прощении тех, кто причинил ей зло. Кроме того, будучи публичной личностью, она должна была показать пример прощения и милосердия  своему народу. Нанося исторический  визит в тюрьму к И.П. Каляеву и исполняя христианский долг всепрощения, княгиня одновременно действовала как расчетливый и дальновидный политический деятель с целью дискредитации революционеров и возвышения правящего класса в глазах общества [6], [7], [8], [13].

Описанная выше ситуация представляет большой интерес с психоаналитической точки зрения. Если душевное состояние И.П.Каляева не вызывает сомнений, то внутренние мотивировки княгини остаются непонятными. Действительно ли верующая княгиня, потеряв в возрасте 40 лет по вине террористов любимого мужа, искренне простила убийцу, который разрушил ее судьбу,  не раскаивался и  настаивал на своей правоте? Возможно ли, что княгиня не демонстрировала мстительные чувства публично, но и не подавляла их? Может быть, княгиня вытеснила ненависть в бессознательное, желая не только в глазах общества, но и в своих собственных глазах выглядеть смиренной богопослушной христианкой?

Прощение  и возмездие.

С целью выяснения подлинности прощения княгиней И.П.Каляева  зададимся следующим вопросом. Если бы И.П. Каляев, совершив теракт, ушел от преследования,  скрылся и   жил где-нибудь за границей в безопасности с уверенностью в своей правоте, тогда княгиня также простила бы его и публично объявила о прощении?

Очевидно, прощение было связано с  захватом террориста и вынесением ему смертного приговора. Таким способом правящий коллектив отреагировал психотравму, нанесенную убийством одного из его членов.

Согласно Й.Брейеру и З.Фрейду, месть в качестве реакции на травму  имеет для пострадавшего катарсическое значение  [2]. Акт возмездия по отношению к И.П.Каляеву привел к тому, что коллективная психика претерпела разрядку агрессивного влечения. В результате княгиня, как член этого коллектива, освободилась от агрессивного влечения, не вытесняя его в бессознательное.

Религиозная княгиня была убеждена в необходимости прощать своих врагов. Освобождение от агрессивного влечения привело к тому, что княгиня смогла последовать заповеди:

«Господи! сколько раз прощать  брату моему, согрешающему против меня? до семи ли раз? Иисус говорит ему: не говорю тебе: до семи раз, но до седмижды семидесяти раз» [Мф. 18:21–22].

Таким образом, прощение – процесс   освобождения души от мстительного чувства – может происходить в случае возмездия.  Возмездие – адекватная реакция, позволяющая травмированному субъекту здоровым образом отреагировать психотравму и не  вытеснять агрессивные чувства в бессознательное  [2].

Если травмированный субъект безнравственен, то возмездие по отношению к врагу может вызвать у него злорадство. Но такой религиозный человек, как княгиня,  убежденный в необходимости прощать  своих врагов, использует освобождение души от  агрессии ради прощения.

Уместно напомнить также, что феномен прощения вследствие возмездия нашел отражение в метафорических словах Л.Н.Толстого о дубине, которую берут в руки и гвоздят врага  до тех пор, пока чувство оскорбления и мести  не заменится презрением и жалостью [21].

Прощение и раскаяние – коллективное явление.

З.Фрейд указывал на то, что проступок может быть исправлен искуплением или покаянием [26]. Искупление и покаяние – два альтернативных способа восстановления нарушенного равновесия в межличностных отношениях.

Таким образом, не только искупление в случае возмездия, но и раскаяние преступника может стать условием прощения. Прощая И.П.Каляева,  Елизавета Фёдоровна просила его покаяться. Два взаимосвязанных душевных акта – прощение и раскаяние – должны были представлять единое психологическое действо, объединяющее двух человек.

 По собственному опыту всем должно быть известно о  взаимосвязанности прощения и раскаяния. Легко простить обидчика, если он искренне раскаялся, и очень трудно простить того, кто раскаиваться не способен. И также трудно раскаиваться перед тем, кто не способен прощать.  

Раскаяние, в отличие от невротического чувства вины, – здоровый душевный процесс осознания своей вины и освобождения от нее души через осознание.  На это освобождение направлен ритуал исповеди, которую Й. Брейер и З.Фрейд рассматривали как катарсическую реакцию, позволяющую отреагировать душевные муки [2].

Таким образом, душевные муки, связанные с осознанием  вины, представляют для человека травму не меньшую, чем причиненная им своему ближнему.

Чаще всего, однако, преступник (обидчик) не осознает, что наносит травму прежде всего самому себе – это происходит бессознательно. Такую  травму можно рассматривать как общую травму преступника и жертвы (обиженного и обидчика) – как коллективное явление. Перефразируя известный афоризм Д.В. Виникотта, можно сказать, что нет такой вещи как обиженный, есть такая вещь, как обидчик плюс обиженный. Прощение и раскаяние связаны между собой на коллективном уровне общества двух человек, подобно тому, как связаны между собой разные психические состояния одного индивида.

Поэтому освобождение от общей травмы должно происходить на общем, коллективном уровне психики двух человек. Освобождаясь от вины путём раскаяния, человек помогает другому освободиться от мстительных чувств путём прощения.

Прощая своего врага, великая княгиня Елизавета Фёдоровна испытывала потребность в его раскаянии, точно так же как раскаявшийся обычно испытывает потребность в прощении. Прощая И.П.Каляева,  княгиня помогала ему раскаяться.

Таким образом,  раскаяние обидчика (преступника) альтернативным способом выполняет ту же функцию, что и возмездие. Оно помогает преступнику освободиться от гнёта вины, а травмированному человеку оно позволяет освободиться от мстительных чувств без вытеснения их в бессознательное. Поэтому если бы И.П. Каляев раскаялся, смертная казнь была бы уже не нужна в качестве искупительной меры, и его ожидало бы помилование.

Неспособность простить и невротическое чувство вины.

Убийством любимого супруга княгине была нанесена сильнейшая психотравма.  Если бы чувство мести княгини не было бы удовлетворено, она не смогла бы простить нераскаявшегося преступника. В этом случае ее мстительное чувство должно было бы подвергнуться вытеснению в бессознательное.

Согласно З.Фрейду, при бессознательном пожелании зла и смерти другим людям субъект становится невротиком и испытывает невротическое чувство вины. Чувство вины невротика «опирается на интенсивные и часто возникающие желания смерти близким людям, которые у него бессознательно пробуждаются» [26, с.375].

З. Фрейд указывал на то, что для психики имеет значение реальность не внешних действий, а внутренних состояний. Если человек не совершает преступных деяний, но лишь в глубине души желает другим смерти, то для его психики это равнозначно реальному преступлению и поэтому подлежит искуплению и наказанию [26].

Действительно, повседневный опыт свидетельствует о том, что не только внешние проявления ненависти в виде поступков, но и неподавленное, открытое чувство ненависти в адрес субъекта может причинить субъекту самые сильные страдания. Поэтому невроз и чувство вины в подобных случаях можно рассматривать как бессознательное самонаказание за чувство ненависти по отношению к другим людям.

З.Фрейд усматривал аналогию невротического чувства вины с невротическим страхом [26].  Невротическое чувство вины можно так же соотнести с реальным чувством вины (с раскаянием), как невротический страх соотносится с реальным страхом. Невротический страх, согласно З.Фрейду, представляется результатом искажения и смещения реального страха перед последствиями сексуальных отношений. Аналогично невротическое  чувство вины можно представить как  результат искажения и смещения реальной вины (раскаяния) в ненависти к другим людям. Невротическое чувство вины способно связываться с любыми представлениями, подходящими для его рационализации, аналогично тому, как это происходит со свободным страхом при превращении в фобию [25]. 

Ситуация, когда преступник (обидчик) не раскаивается и при этом  остается безнаказанным, является весьма типичной и актуальной. Травмированный человек не может отреагировать травму, и вынужден вытеснять  чувство мести в бессознательное. При этом он приобретает латентную мстительность и разрушительность, замещаемую невротическим чувством вины.

Причиной невротического чувства вины травмированного субъекта становится, таким образом, бессознательная агрессия, которая способна смещаться и переноситься на любых, в т.ч. совершенно не виновных лиц. Хорошо известно, что жертвы насилия сами могут становиться преступниками и мстить за насилие не истинным своим обидчикам, а совершенно посторонним людям, превращаясь в маньяков и серийных убийц [1]. В данном случае не срабатывают психические защиты. Невротическая же симптоматика, развивающаяся у травмированного субъекта, блокирует открытые проявления ненависти в социально приемлемой форме.

В виктемологии хорошо известен феномен чувства вины жертвы [14]. Жертвы насилия, лишенные возможности отреагировать травму, начинают испытывать чувство вины.

Парадоксально то, что чувство вины испытывает не преступник, а жертва. Это явление можно охарактеризовать как смещение чувства вины  на коллективном уровне двух человек  – с преступника на жертву.

Травмированный субъект, обвиняющий себя, уже не может простить другого за то, в чем винит самого себя.  Из-за того же смещения травмированный субъект может не распознать ситуацию, когда раскаиваться следует ему самому, и вместо раскаяния, искупающего вину в  нормальной форме, подвергается бессознательному самонаказанию.

Таким образом, неспособность одних людей раскаиваться приводит к неспособности других людей прощать. Кроме того, человек, утративший способность к прощению, может также утратить способность к раскаянию. Налицо смещение как на индивидуальном, так и на коллективном уровне психики.

Итак, в случае безнаказанности  И.П. Каляева у пострадавшей княгини могло бы развиться невротическое чувство вины. Тогда её ненависть была бы перенаправлена с объекта на «Я», вследствие чего она считала бы, что не террорист виновен в убийстве ее мужа, а виновна она сама. В случае вытеснения и смещения мстительного чувства княгиня не смогла бы простить И.П.Каляева просто потому, что  она стала бы винить не его, а  саму себя.

Коллективный уровень вины.

З.Фрейд показал, что психика человека является ареной борьбы двух противоположных филогенетически унаследованных тенденций – разрушительности и нравственности. Одним из результатов этого конфликта становится  невротическое чувство вины, связанное с коллективной памятью об убийстве сыновьями первобытного отца  [26], [27].

Нормальной, здоровой реакцией на реальную вину этих сыновей явилось бы их искреннее раскаяние, освобождающее психику от травмы. При невозможности же нормально отреагировать травму соответствующие переживания сохраняются в бессознательном. З.Фрейд считал, что  в истории человечества либо происходило в действительности, либо было задумано множество аналогичных преступлений в первобытных семьях, в результате чего бессознательная память об убийстве  отца стала  наследоваться филогенетически [26],  [27].  

Напомним, что К.Г.Юнг относил содержания коллективного бессознательного к объективно-психологической реальности [28]. Вследствие того, что психические состояния убийц стали содержаниями коллективного уровня,  человек объективно приобрел потенциал реальной вины («первородный грех»).

  З.Фрейд писал на эту тему:

«Именно акцент заповеди «Не убей»  внушает в нас уверенность, что мы происходим от бесконечно длинного ряда поколений убийц, у которых кровожадность, как вероятно, по-прежнему и у нас самих, была в крови… В своих бессознательных побуждениях  ежедневно и ежечасно мы устраняем всех, кто нам мешает, кто нас оскорбил и нам навредил…Таким образом, и мы сами, если судить о нас по нашим бессознательным импульсам и желаниям, подобно первобытным людям, являемся сборищем убийц» [24,  c.56-57].

В отличие от бессознательного, сознание субъекта не может принять обвинения в том, чего сам он никогда не совершал. Филогенетически унаследованные психические состояния предков удерживаются у субъекта в первично вытесненном состоянии, и замещается невротическим чувством вины.

Таким образом, испытывающий невротическое чувство вины субъект объективно виноват не в том, что совершил он сам, а в преступлениях других людей. Иными словами, он виноват не на индивидуальном,  а на коллективном уровне. Так, жертвы насилия могут испытывать вину вместо своих насильников, потому что потенциально они и сами приобретают латентную склонность к насилию.

 «Потому знайте, милые, что каждый единый из нас виновен за всех и за вся на земле,  несомненно, не только по общей мировой вине, а единолично  каждый за всех людей и за всякого человека на сей земле» [5, с.112] – писал о коллективной вине Ф.М.Достоевский,  любимый писатель убиенного  князя Сергея Александровича, с которым у князя отмечалось необыкновенное духовное родство [15]..

Великие князья Сергей Александрович  и Елизавета Федоровна и другие представители правящей элиты несли бремя общей вины и разделили со своими классовыми врагами, в т.ч. с И.П. Каляевым, ответственность за взаимный террор и его последствия, за трагические судьбы и безвременные смерти многих совершенно невинных людей.

В истории человечества произошло не одно убийство сыновьями первобытного отца, а многочисленные убийства и другие преступления, повлекшие за собой необходимость искупления ради освобождения коллективной психики от общей травмы. И столь  же многократно люди, лично ни в чем не повинные, искупали своими страданиями вину других. Таких людей в некоторых особых случаях церковь причисляет к лику  Святых.

В 1992 г. к лику Святых была причислена и великая княгиня Елизавета Федоровна Романова.

После смерти мужа Елизавета Федоровна посвятила свою жизнь помощи бедным. Она основала Обитель Милосердия, в которой оказывалась материальная, медицинская и духовная помощь всем нуждающимся. О внутреннем преображении Елизаветы Фёдоровны свидетельствуют ее фотографии того времени – с них смотрит совсем другой человек.

Рис 5. Сестра милосердия Елизавета Федоровна.

 После прихода к власти большевиков, в 1918 году великая княгиня была сброшена в шахту неподалеку от Алапаевска, приняв мученическую смерть [16].

Заключение.

Прощение и раскаяние  – здоровые душевные процессы, способствующие освобождению человека от духовных и телесных недугов.

Человек, на уровне сознания убежденный в необходимости прощать своих ближних, часто вытесняет обиды в бессознательное и полагает, что простил. Однако вытеснить, подавить обиду или чувство мести – значит загнать это чувство в глубину своей души. Последнее  становится причиной не только болезней самого травмированного человека, но и неспособности раскаиваться того, кто виновен в его травмах, поскольку прощение и раскаяние тесно связаны друг с другом как на индивидуальном, так и на коллективном уровне психики. Неспособность одних людей прощать приводит к неспособности других раскаиваться, и  наоборот. Действующее в психике сопротивление приводит к смещению  здоровых душевных актов и трансформации их в патологические формы.

Проведя исследование в настоящей статье, мы выяснили, что смещение и вытеснение здоровых душевных актов прощения и раскаяния связано с филогенетическим наследием человека. Это лишний раз свидетельствует об ответственности каждого из нас за всех живущих на земле.

Законы бессознательного не совпадают с законами сознания и с сознательной точки зрения могут выглядеть иррациональными и совершенно несправедливыми. Это, однако, не умаляет того факта, что подобные законы объективно действуют в природе вне зависимости от нашего к ним отношения.

Помня пример прощения, поданный великой княгиней Елизаветой Федоровной, мы считаем необходимым с помощью изучения законов бессознательного принять меры к восстановлению таких первостепенных для человека душевных функций, как прощение и раскаяние.

Список литературы.

1. Богомолова С.Н., Образцов В.А. Криминалистическая психология. М.: Юнити-Дана, Закон и право, 2002.
2. Брейер Й., Фрейд З. Исследование истерии. ВЕИП, Санкт-Петербург, 2005.
3. Великая княгиня Елизавета Федоровна. Письма к Николаю II // Источник, 1994. № 4. С. 23- 24.
4. Гернет М.Н. Карательные экспедиции царских палачей в 1905 г. / Гернет М.Н. История царской тюрьмы. Издание второе. М.: Издательство юридической литературы, 1962. т. 4.
5. Достоевский Ф.М. Братья Карамазовы. М.: АСТ, 2007.
6. Закиров Р.С. Визит великой княгини Елизаветы Федоровны в тюрьму к И.П. Каляеву как провокация Департамента полиции // Вестник МГГУ им. М.А. Шолохова. История и политология. 2012. № 4. С. 20-36.
7. Закиров Р.С. Об одной провокации Департамента Полиции (из материалов следствия над членом Боевой Организации партии социалистов- революционеров И.П. Каляевым в 1905 г.) // Новейшая история России. Междисциплинарный научно-теоретический журнал. 2013. № 2 С. 159-168.
8. Закиров Р. С. Эсер-террорист И.П. Каляев (1877-1905): основные этапы жизни и деятельности: автореферат дис. кандидата исторических наук. [ФГБОУ ВПО «Московский государственный гуманитарный университет имени М.А. Шолохова»] – Москва, 2013.
9. Каляев Иван Платонович // Большая советская энциклопедия: [в 28 т.]/ под ред. А. М. Прохоров— 3-е изд. — М.: Советская энциклопедия, 1969.
10. Короленко В. Г. В голодный год. Наблюдения и заметки из дневника. // Короленко В.Г. . Собрание сочинений в девяти томах. С.-Петербург, издание товарищества А.Ф. Маркс. 1914 . Т. 5. 
11. Лаверычев В.Я. Царизм и рабочий вопрос в России (1861- 1917 п.). – М.: Мысль, 1972.
12. Леонов М. И.Партия социалистов-революционеров в 1905 – 1907 гг. — М.: РОССПЭН, 1997.
13. Маерова В.  Елизавета Фёдоровна: Биография.М.: «Захаров», 2001.
14. Малкина-Пых И. Г. Виктимология (Психология поведения жертвы). СПб: Питер, 2017.
15. Мельник В. И.Первый мученик царственного Дома: Великий князь Сергей Александрович Романов. М: Ковчег, 2006.
16. Миллер Л. П. Святая мученица российская великая княгиня Елизавета Фёдоровна.М.: «Столица», 1994.
17. Мунгалов Н. Н. Ленские золотые прииски (1846–1920 гг.) Исторический очерк.. — Бодайбо. Иркутск: ООО «Репроцентр А1», 2006.
18. Петрова М. Г.Блок и народническая демократия // Литературное наследство. — Т. 92. — Кн. 4. — С. 88.
19. Радзинский Э.С. Николай II. М.: АСТ, 2007.
20. Рождественский Д.С. Человек соматический. СПб: ИП Седова Е.Б., 2009.
21. Толстой Л.Н. Война и мир. Том 4, часть 3.
22. Толстой Л.Н. Голод или не голод? /Толстой Л.Н. Собр. соч. в 22-х томах, М.: Художественная литература, 1978, т.17.
23. Федоров В.А. История России. 1861-1917. Учебник 2-е изд., перераб. и доп. М.: ЮРАЙТ, 2011.
24. Фрейд З. В духе времени о войне и смерти / в кн. Фрейд З. Вопросы общества. Происхождение религии. М. Фирма СТД. 2007, с.33-61.
25. Фрейд З. Торможение, симптом, страх. /Фрейд З. Собрание сочинений в 10 томах. Том 6. Истерия и страх. М: Фирма СТД, 2006.
26. Фрейд З. Тотем и табу. /В кН. Фрейд З. Вопросы общества и происхождение религии. М.:  «Фирма СТД», 2007, с.287-445.
27. Фрейд З. Человек Моисей и монотеистическая религия. Фрейд З. Вопросы общества и происхождение религии. Перевод Боковикова А.М., М.: ООО «Фирам СТД», 2007, с.455-584.
28. Юнг К.Г. Личное или сверхличное, или коллективное бессознательное /В сборнике: Психология бессознательного, Переводчики В. Бакусев, А. Кричевский. М.: Канон +. 2003.
29. Каляев Иван Платонович. Стихотворения. [Электронный ресурс]. URL: http://az.lib.ru/k/kaljaew_i_p/text_1905_poe.shtml (Дата посещения 10.05.2019 г.).