Отечественная психология конца XIX и начала XXI века: точки соприкосновения

Аннотация. В статье рассматриваются некоторые исторические особенности развития российской психологии второй половины 19 века и проводятся параллели с современным состоянием отечественной психологии.

К концу 20 века западная, а вместе с ней и глубоко интегрированная в нее российская психология, оказалась на распутье. Точкой отсчета можно считать статью 1974 года «Что значит быть летучей мышью» Томаса Нагеля, в которой он постулировал невозможность постижения сознания научными методами из-за субъективного характера сознания. Упомянем несколько знаковых работ, иллюстрирующих направление развития психологии рубежа веков: Бернард Баарс «Когнитивная теория сознания», «Теория глобального рабочего пространства» (1988), (1990) Фрэнсис Крик, Кристоф Кох, «К нейронаучной теории сознания», «Нейронные корреляты сознания», «Двойная спираль сознания» (1990), Дэвид Чалмерс «Трудная проблема сознания» (1995). Нельзя не упомянуть и теорию квантового сознания — Orch OR терию (теорию объективной организованной редукции) Р.Пенроуза и С.Хамероффа 1990-х. В 2005 г. специальный выпуск журнала «Science» в числе 125 главных нерешенных вопросов науки вопросом № 2 назвал «Биологические основы сознания».

В 2000 году вышла программная книга Карен Каплан-Солмз и Марка Солмза 

«Клинические исследования в нейропсихоанализе. Введение в глубинную нейропсихологию», постулирующая разворот в сторону «нейро», основанный на концепциях А.Р. Лурии и З. Фрейда [21, с.7—8]. Авторы пишут:

… «требуется нейропсихологический метод, способный согласовать объект психоаналитического исследования (а именно человеческую субъективность) и объект нейробиологического исследования (структуры и функции мозга), а также способный связать эти два объекта (т.е. наблюдать их одновременно), не нарушая концептуальные предпосылки обеих дисциплин» [21, с.61].

«Мы в настоящее время в состоянии разработать схему взаимоотношений между неразрывными последовательностями естественных событий: с одной стороны — психического ряда сознательных и бессознательных психических явлений, с другой — материального ряда физических событий в головном мозге. Мы способны связать то, что нам удалось открыть в психоанализе с позиции психической реальности, с тем, что нам посчастливилось узнать в нейронауках с позиций материальной реальности» [21, с. 221].

Правда, не забыли они упомянуть и другую точку зрения, Оливера Сакса, о том, что «нейропсихология восхитительна, но она исключает психическое» [21, с.61]

Это направление получило активное развитие, мы могли наблюдать попытку локализации топик Фрейда и другие открытия.

Противоположная точка зрения реализовалась в Нематериальной теории психики М.М. Решетникова [36], которая говорит о том, что у психической деятельности не может быть морфологических коррелятов, а центральная нервная система, мозг являются лишь ее интерфейсом.

В ситуации распутья было бы логичным ожидать увеличения интереса к философии психологии, к ее основам, однако пока этого не произошло, она остается неопределенной дисциплиной, в отличие от философии математики и естественных наук. Также можно ожидать роста интереса к психоистории и исторической психологии. Она начинает «смотреть» в эту сторону, анализировать исторические процессы своими методами. С другой стороны можно сказать, что и история определяет пути развития и состояние науки. И в этом смысле представляет большой интерес «развилка», на которой оказалась отечественная психология сто пятьдесят лет назад, за двадцать лет до «официального» появления психоанализа.

Если принять еще во внимание ситуацию, сложившуюся в настоящий момент в отечественных науке и образовании, осознание необходимости собственного пути и традиций в противовес слепому копированию пути западного и ожидания прихода истины именно оттуда, мы предлагаем обратить внимание на положение психологии в России 2 половины 19 века.

В 1906 г. в статье памяти князя С.Н. Трубецкого [29, с.145] Л.М. Лопатин писал, говоря о российских философах, что они «блестяще и своеобразно решают те вопросы, которые остановили на себе их внимание, но не успевают связать свои воззрения в одну определенную и во всех своих отделах развитую философскую систему». Представляется, что эти же слова стоит отнести и к тем, кто стоял у истоков отечественной психологии. Возможно также, что, изучив их воззрения и попытавшись объединить их в общую картину, мы получим новую философию психологии — обновленное основание для развития отечественной психологии. 

Еще одним поводом для такого возвращения является то обстоятельство, что, изучая классические теории психологии и психоанализа, мы получаем своего рода импринтинг, усложняющий появление новых взглядов и концепций. И, наконец, это возвращение дает возможность оценить если и не приоритет (хотя и он тоже!), то широту и разнообразие высказывавшихся российскими учеными и мыслителями взглядов.

Начнем с ситуации, сложившейся в образовании и науке, поскольку она непосредственно повлияла на состояние дел в психологии.

1. Ориентация на западную науку, примат иностранных достижений.

Основанная по идее Петра I Российская Академия наук Л.Л. Лаврентий Лаврентьевич Блюментрост совместно со своим помощником Иоганном Даниэлем Шумахером. 22 января 1724 г. они представили Петру «Проект положения об учреждении Академии наук» согласно европейским канонам и силами европейских ученых. Многие из них, как например братья Бернулли, Л. Эйлер, были выдающимися учеными, да и весь список первых академиков производил серьезное впечатление, однако такие основания науки и образования означали в том числе и иностранный язык для науки и преподавания, иностранный канон, а также иностранное лобби в науке и образовании. Все эти обстоятельства явно проявились, например, в истории М.В. Ломоносова, начавшего работать в Академии через 15 лет после ее основания. Он стал первым русским академиком, ввел традицию публичных выступлений на русском языке, при его участии было выпущено несколько учебников, организованы переводы трудов передовых ученых Европы на русский язык. Перипетии борьбы за российские интересы в науке и образовании, в том числе взаимоотношения с И.Д. Шумахером и немецким лобби в Академии, М.В.Ломоносов изложил в «Краткой истории о поведении Академической канцелярии в рассуждении учёных людей и дел с начала сего корпуса до нынешнего времени» [27]. В «Определении Канцелярии Академии наук о переустройстве Университета» [28] он писал об «учреждении Санкт-Петербургского университета по примеру других, в Европе процветающих». Таким образом, с момента основания образовательная и научная системы были организованы по образу и подобию систем европейских, видели образец и ориентир на западе, а их развитие имело догоняющий характер. Кроме этого, наука была поставлена в своего рода «ожидательную» позицию — ощущение, что фундаментальные, мировоззренческие открытия должны прийти с запада.

2.Образование и наука — дела государственные.

В отличие от Европы наука и высшие учебные заведения в России основывались государством. Если европейские университеты возникали по цеховому принципу, были своего рода саморегулируемыми организациями, что предусматривало некоторые автономность и вольность от государства, вузы России организовывались государством, на деньги государства и потому государство претендовало на руководство и установление своих правил. Тем самым заложенная Петром I система противоречила европейским принципам университетского образования, на которое она ориентировалась [30].

Если реформа начала 19 века декларировала внесословный характер образования, а принятый в 1804 году Университетский устав предоставлял вузам некоторую автономию и свободы, на деле они практически не реализовывались, а к 30-м годам были и вовсе свернуты.

Как говорилось во вводной статье к № 1, изданному в 1834 году, Журналу министерства народного просвещения, «если выход из грубой тьмы невежества и беспрерывное дальнейшее движение к свету необходимы для человека, то попечительное в этом деле участие правительства необходимо для народов. Только правительство имеет все средства знать и высоту успехов всемирного образования, и настоящие нужды отечества» [15]. Автономия вузов воспринималась властью как источник инакомыслия, что приводило к идеологическим расхождениям между правительством с одной стороны и преподавателями и студентами — с другой, «а в стратегической перспективе — между государственным строем и интеллигенцией [30].

Таким образом возникло противоречие между характером организации науки и образования по западному образцу и отсутствием «западной вольницы» в атмосфере учебных заведений и возможности высказывать свои идеи. Сложилась ситуация, при которой иностранная природа организации заставляла смотреть на Запад, а попытки государства навести свой порядок, даже и во благо страны, воспринималась как реакционные.

Православие. Самодержавие. Народность

В 30-х годах 19 века была предпринята попытка развернуть образование к нуждам России, опираясь при этом не только на зарубежный опыт, но и на отечественные традиции и устои. «Посреди быстрого падения религиозных и гражданских учреждений в Европе… надлежало найти начала, составляющие отличительный характер России» [44, с.2]. Была сформулирована и раскрыта уваровская триада «Православие. Самодержавие. Народность» (хотя, по-видимому, и здесь все-таки. не обошлось без немецкого влияния [16]. Внедрение изменений, вполне в духе консервативных взглядов Николая I, виделось С.С. Уварову происходящим «в границах безопасного благоустройства». В своей Записке Императору в 1843 году он писал:

 «Изгладить противоборство так называемого европейского образования с потребностями нашими: исцелить новейшее поколение от слепого, необдуманного пристрастия к поверхностному и иноземному, распространяя в юных (д)ушах радушное уважение к отечественному» [44 с.106].

«Главная задача по министерству народного просвещения состояла в том, чтобы собрать и соединить в руках правительства все умственные силы, дотоле раздробленные, все средства общего и частного образования, оставшиеся без уважения и частию без надзора, все элементы, принявшие направление неблагонадежное или даже превратное, усвоить развитие умов потребностям государства, обеспечить, сколько дано человеческому размышлению, будущее в настоящем» [44, с. 107].

То есть, хотя С.С. Уваров и видел в «образованном обществе фундамент зрелой власти» [16], в его программе можно усмотреть не столько разговор о триаде «на злобу дня», а убежденность в том, что единственным интеллектуальным руководителем страны является правительство [51, с. 264].

С другой стороны, по выражению Д.А.Хомякова, хотя «часть общества восприняла патриотический посыл уваровской триады и в части славянофилов разъяснило его, настоящей популяризации этой идеи не случилось, роль популяризаторов не взяли на себя ни власти, ни сторонники идеи» [46, с.35].

Таким образом национальные и патриотические основания науки и образования оказались скреплены в общественном сознании с представлением о «реакционном режиме», противостоящими прогрессивному, западо-ориентированному пути. Нельзя не упомянуть здесь процесс секуляризации, «распространение которой имело прямое влияние на особенности русской религиозной философии и которая для большинства мыслителей оказалась процессом разрыва связи между религией и общественной жизнью, наукой, политикой, искусством» [42].

Надо отметить, что поражение в Крымской войне, выявившей технологическое отставание России, также не способствовало суверенизации, а оказалось доводом в пользу ориентира на более технологически развитый запад.

Справедливости ради нужно сказать, что поиски своего пути в российской науке все же имели место, обсуждалась «возможность в России науки, основанной на самобытных началах, отличных от тех, какие нам предлагает просвещение Европейское» [22].

Отношение к философии

Еще в 40-х годах 19 века в России начала распространяться философия позитивизма, которая повлекла за собой интерес к материализму и естественным наукам в противовес «засилью» немецкой классической философии [26]

В 1850 году под впечатлением от революционных волнений в Европе и в порядке борьбы с западным влиянием было ликвидировано преподавание философии в университетах, так в Санкт-Петербургском университете была закрыта кафедра философии, а философский факультет просто разделён на два факультета — историко-филологический и физико-математический [14, 32].

Это имело разнообразные последствия:

— во-первых в Россию начала неконтролируемо проникать философская литература, в том числе труды философов-материалистов и позитивистов. И если в Европейских странах позитивизм имел и вполне нейтральные формы, в России же, где он «стал восприниматься в связи с потребностью осознать материалистические представления об устройстве природного мира, с прогрессирующим влиянием демократических взглядов» [26], объединился с материализмом и революционным движением, и временами принимал в науке и образовании столь широкие и радикальные формы [31], что Н.Я. Грот охарактеризовал его как «позитивистский террор» [38].

Не случайно темой диссертации В.С. Соловьева в 1873 году стала «Кризис западной философии. Против позитивистов», а в 1874 г. предпочтение при избрании на кафедру философии Московского университета было отдано представителю позитивизма М.М. Троицкому [35].

— во-вторых философские дискуссии, в том числе и об основаниях психологии, оставшейся без «дома» — философского факультета, вопросы сознания, души перешли в публичную плоскость и активно обсуждались специалистами и общественными деятелями самых разных направлений (вспомним некоторых ярких участников: И.М. Сеченов — физиолог, Н.Я. Грот — логик, К.Д. Кавелин — юрист, Н.Г. Чернышевский — публицист, писатель, П.Д. Юркевич — религиозный философ, Н.И. Шишкин — физик и т.д.), причем эта традиция не прекратилась с возвращением философии в университеты (можно упомянуть, что дискуссия о психофизиологическом законе А.И. Введенского велась на страницах сразу четырех журналов — «Вестник Европы», «Вопросы просвещения», «Русское обозрение», «Вопросы философии и психологии» [7]), то есть уникальным образом реализовался тот самый «междисциплинарный подход», за который столь ратуют сегодня образовательные и научные власти.

Отчасти этим объясняется высочайший уровень разбора и анализа пришедших в Россию концепций Фрейда в более позднее время, в начале ХХ века, первыми российскими психоаналитиками.

Преподавание философии было восстановлено только в 1860 году указом Александра II. И сразу возникла проблема педагогических кадров. Как следствие в университеты пришли философы из духовных учебных заведений, как например известный своей полемикой с Чернышевским профессор Киевской духовной академии автор труда «Из науки о человеческом духе» [52] П.Д. Юркевич, приглашенный в 1861 году в Московский университет. К 1880-м годам преподавать пришли уже их выпускники, получившие университетское, а не богословское образование. Официально вернувшаяся в университеты психология разрабатывалась на кафедрах философии в основном в духе идеалистической концепции, и на медицинских — в духе материалистической [2], по образному выражению П.П. Соколова, «объясняя чувственное из сверхчувственного, в противовес объяснению сверхчувственного при помощи чувственного [41, с.12].

Тем самым сложилась ситуация, при которой развитие науки о психическом пошло двумя путями — с одной стороны это основанный на идеалистических концепциях путь, реализовывавшийся на философских факультетах, с другой — естественно-научный, физиологический, которым пошли физиологи и медики. При этом первый, находящийся под покровительством официальной церкви, рассматривался общественным мнением как реакционный, а физиологический, сеченовский – как прогрессивный. Особо стоит выделить группу пришедших в психологию философов-логиков (М.И.Владиславлев, М.М.Троицкий, Н.О.Лосский, Н.Я.Грот, А.И.Введенский  и др.), уделявших большое внимание методологическим основам формирующейся психологии и тому, что можно было бы назвать философией психологии. Особенностью момента в Росси было то, что «исследованием вопросов философии, логики, психологии занимались одни и те же люди» [40] (напомним, что «противоположная» ветвь развития психологии была представлена естественно-научным направлением медицинских факультетов и физиологических лабораторий).

На фоне повышенного интереса к формирующейся научной психологии вторая половина 19 века ознаменовалась двумя масштабными научными дискуссиями, не оставившими равнодушными представителей самых разных отраслей знания.

Инициатором первой, развивавшейся параллельно со становлением отечественной социологии [9], был философ, социолог, один из идеологов народничества П.Л. Лавров, опубликовавший в 1859 году работу «Очерки вопросов практической философии» [24], критический разбор I части которой, «Личность», провел Н.Г. Чернышевский в «Антропологическом принципе в философии» [47].

П.Л. Лавров полагал необходимым для существенного единства общественно-политических теорий разработать теорию личности. Он провел анализ личности от желания наслаждаться к идеалу справедливости через взаимодействие с социумом [24, с. 353]. Разобрав построения П.Л. Лаврова,  отвергнув дуализм человека и ратуя за выработанную естественными науками идею о единстве человеческого организма, Н.Г. Чернышевский замечает в человеке два различные ряда явлений: явления так называемого материального порядка (человек ест, ходит) и явления так называемого нравственного порядка (человек думает, чувствует, желает), что не противоречит, впрочем, единству натуры человека. [47, с.166]. Развитие естественных наук, по Чернышевскому, приводит к возникновению точных наук, в том числе психологии и нравственной философии [47, c.198]

Одним из самых известных оппонентов Н.Г. Чернышевского, позицию которого можно отнести к антропоцентричному материализму, был религиозный философ П.Д. Юркевич [52], полагавший необходимым отграничить биологическую основу и духовную сущность человека. Движителем развития по Юркевичу является не желание получить удовольствие, а способность ограничить это стремление нравственным законом.

Продолжили дискуссию физиолог И.М. Сеченов и правовед и философ К.Д. Кавелин.

Вдохновленный идеями Н.Г.Чернышевского, И.М. Сеченов (опустим перипетии публикации) пишет «Рефлексы головного мозга» (1863) [39, с.7].

К.Д. Кавелин возражает ему в работе «Задачи психологии. Соображения о методах психологических исследований (1872) [18].

Дальнейшая дискуссия переходит на страницы «Вестника Европы»:

И.М. Сеченов «Замечания на книгу г. Кавелина “Задачи психологии”» (1872) [39, с.128].
И.М. Сеченов «Кому и как разрабатывать психологию» (1873) [39, с.172].
К.Д. Кавелин «Письма. По поводу замечаний и вопросов профессора Сеченова» (1874) [20, с. 649-802].
И.М. Сеченов «Несколько слов в ответ на письма г. Кавелина» (1874) [39, с. 268].

На этом дискуссия прекращается, но участники продолжают работы по своим направлениям, к таким продолжениям можно отнести: И.М. Сеченов «Элементы мысли» (переработанные статьи  по проблемам психофизиологии и теории познания — «Впечатления и действительность», «О предметном мышлении с физиологической точки зрения») (1878) [39, с. 272] и «Задачи этики» (1885) К.Д. Кавелина [19] . Суть полемики можно назвать методологической. Сеченов ратует за приложение естественного метода к разработке психических фактов, рассматривает психический акт по аналогии с рефлексом, видит начало психического процесса во внешнем воздействии. Если с точки зрения И.М. Сеченова изучение психических актов должно находиться «в руках» физиологии и производиться методами экспериментальной науки, то по мнению К.Д. Кавелина психическое не может быть сведено к физиологическому, нельзя отвергать самостоятельность души. Инструментом познания окружающего является особый психический орган, психическое зрение. К.Д. Кавелин выделяет  три признака души — идеальность, сознательность и самопроизвольность (воля), рассматривает человека, с одной стороны, как часть материального мира, с другой стороны его душа «являет собой особый мир, способна обращаться к самой себе и синтезировать определенные мысли и представления без непосредственных воздействий со стороны внешнего мира» [8].

Можно сказать, что это был спор двух различных систем взглядов — естественно научного (Сеченов) и гуманитарного (Кавелин). В первом случае дальнейшее развитие могло пойти двумя путями — в сторону физиологии высшей нервной деятельности и психофизиологии (как это впоследствии и произошло) или в сторону формирования абстрактной «физической» теории психической деятельности (как это случилось с психоанализом). Гуманитарный подход, основывающийся на русской философии и, возможно, религиозной традиции, мог дать начало оригинальной теории психики либо с позиции «чистой» философии, либо в ее объединении с естественно-научным подходом.

Описываемая дискуссия имела и религиозное измерение. Параллельно с И.М. Сеченовым, К.Д. Кавелин полемизировал и с историком и публицистом, славянофилом Ю.Ф. Самариным [20], учинившим «Разбор сочинений К. Д. Кавелина «Задачи Психологии» [37]. С точки зрения Самарина, Кавелин ошибочно попытался «безрелигиозно обосновать» требования, опирающиеся на данные религиозного свойства.

Обращает внимание на его «полупозитивизм» — признание не только дуализма материи и психики, но и того факта, что в мире явлений материя определяет психику. С позиции полупозитивизма, согласно Самарину, невозможно обосновать ни нравственность, ни свободу и тем менее понять нравственную ответственность человека. С точки зрения Самарина «феномен нравственной ответственности, основывающейся на истинно понятой свободе, может быть основан лишь религиозно. Иначе место подлинной морали займет мораль пользы или удовольствия, которая может быть называема моралью лишь фигуративно» [25].

Кавелин ответил на возражения Ю.Ф. Самарину [20, с. 802—874]. По его мнению, спор сводится к трем вопросам:

Какое значение имеет положительная наука и каков характер научного знания?
Что такое психический мир и как понимать его реальность?
Что такое самопроизвольность или свободная воля? [20, с.804].

С точки Ю.Ф. Самарина по Кавелину, положительная наука (==позитивизм) отрицательно относится к действительному, реальному, самостоятельному существованию всего того, что не имеет материального бытия и не подлежит внешним чувствам. Ошибка позитивизма состоит в том, что он отвергает реальность психического начала. Реальным является материальное, психическое есть продукт психических процессов, следовательно не имеет само по себе реальности [20, с.804]. К.Л. Кавелин не отрицает психическую реальность, но «ищет ее не там, где Самарин» [20, с.840] признает психический мир, а разногласия по вопросу свободы воли считает методологическими [20, с. 846].

В 1895 году в «Вопросах философии и психологии» выходит статья Н.Я. Грота «Основания экспериментальной психологии» [10]. Этот своего рода манифест новой психологии, которую Н.Я. Грот видит единой, вобравшей в себя метафизическую психологию и опытное изучение душевной жизни», формирование которой должно происходить в русле не психологии душевных сил и психологии явлений, а психологии экспериментальной [10, I]. Он, полемизируя с Вундтом, рассматривает вопрос о возможности «чисто-психологического эксперимента» [10, IV] и приходит к выводу, что пришло время для разработки совершенно самостоятельной науки – экспериментальной психологии. Признавая ее наукой философской, Н.Я. Грот видит в ней средство обнаружения несостоятельности «перегородок», существующих в различных направлениях психологии, разрабатываемых в различных университетах.

Второй большой дискуссией второй половины 19 века стала дискуссия о новом психо-физиологическом законе, сформулированном в работе «О пределах и признаках одушевления: новый психо-физиологический закон» А.И. Введенского [4]. К основным его тезисам можно отнести:

Чужая душевная жизнь непредставима.

Всякое познание чужой душевной жизни приобретается при помощи подстановки самого себя в ее условия.

Признание существования чужого одушевления с помощью специального органа достоверного трансцендентно-метафизического знания — нравственного чувства, а признав такой орган, придется считать мир устроенным телеологически, то есть устройство всех тел приноровленным к требованиям нравственности [34].

Основная критика была дана на заседании Психологического общества12 декабря 1892 г [34] в 11 тезисах Н.Я. Гротом, который полагал:

Чужую душевную жизнь представимой. Закон отсутствия признаков чужого одушевления — мнимым, существование чужого одушевления, его формы, пределы и продолжительность лежащими в границах эмпирического знания. По мнению Н.Я. Грота нравственное чувство само требует обоснования и доказательства, а одушевленность других существ теоретически и объективно доказуема.

Критический разбор закона А.И. Введенского был продолжен в последующем в работах С.Н. Трубецкого «К вопросу о признаках сознания» (1893), Э.Л. Радлова «Неудачный метафизик» (1893). В ответ на критику, А.И. Введенский опубликовал статью «Вторичный вызов на спор о законе одушевления и ответ противникам» критический разбор которой на страницах 19 книги «Вопросов философии и психологии» в том же году делают Э.Л. Радлов и Л.М. Лопатин. Согласно П.А. Владимирову [6, 7], примечательным является тот факт, что критике подверглись не столько положения закона А.И. Введенского, сколько следствия из его содержания, а именно:

1) безусловная необходимость нравственных требований, что является в критицизме русского неокантианца основанием для доказательства существования нравственного чувства;

2) невозможность представить чужую сознательную жизнь именно как «чужую», то есть любое представление о чужой душевной жизни делается по аналогии со своей, в процессе распространения своей осознанности действий на действия других индивидов, и этот процесс обозначается у Введенского как «представление чужой душевной жизни»;

3) признание метафизики в качестве неопровержимой, но и недоказуемой веры [7].

Конечно же развитие психологии не ограничивалось двумя описанными дискуссиями.

Нельзя не упомянуть трудов по методологическим вопросам психологии российских логиков, рассматривавших в качестве предмета психологии душу (М.И. Владиславлев), дух (М.М. Троицкий, причем сразу для трех дисциплин — Физиология духа, метафизика духа и психология духа), статические элементы сознания (Н.Я. Грот) [40], теории личного и соборного сознания, разработанные С.Н. Трубецким в труде «О природе человеческого сознания». Соборное сознание — это скрытая или проявленная неотъемлемая часть сознания осмысляется им как функция органического единства человеческого рода. Закладывались основания математической психологии [49], формировались взгляды энергетизма [11, 50], статья Н.Я. Грота «Понятия души и психической энергии в психологии [11] даже послужила одним из источников работы К.Г. Юнга «О психической энергии» [1].

К началу 20 века «давление» позитивизма ослабло, хотя открытая дискуссия между сторонниками и противниками продолжалась. В 1902 В.И. Вернадский в программной работе «О научном мировоззрении» [5, 12] писал, что с одной стороны, наука изучает различные явления  и применяет к ним логические приемы индукции и дедукции, расширяя и строя мировоззрение, но в то же время оно пополняется идеями и фактами из других областей духовной жизни — религии, философии, искусства, общественной жизни, имеющими свои свойства и историю. Отделение научного мировоззрения и науки от одновременно или ранее происходившей деятельности человека в области религии, философии, общественной жизни или искусства невозможно. Все эти проявления человеческой жизни тесно сплетены между собою и могут быть разделены только в воображении.

Как попытка преодоления мировоззренческого кризиса, проявившегося как кризис религии в условиях светской системы. а также светской идеологии в условиях утраты высших религиозных ценностей появилось «Новое религиозное сознание» [33], а в 1905 году начал издаваться выражающий его интересы журнал «Вопросы жизни».

Однако, с одной стороны, «как психология стала именоваться эмпирической, она утратила интерес к изучению души», не наблюдалось фундаментальных работ по метафизике души (С.Л. Франк, [23]), с другой стороны, теория с запада, психоанализ, уже проник в Россию и начал распространяться как новая теория и действенная практика [17].

И хотя работы по исследованию души   продолжались вплоть до 1917 года, писали И.П.Четвериков [48], С.Л.Франк [45] и другие , ввиду исторических событий особых перспектив у них уже не было.

Подведем итоги:

1. Как и 150 лет назад отечественная психология находится на распутье условно между материальным и нематериальным путем развития. Надо отметить, что пока это состояние не отрефлексировано. Не наблюдается всплеска интереса к философии психологии.

2. Становление психологии в нашей стране сопровождалось широчайшей дискуссией ученых самых разных отраслей знания, в которой был представлен весь спектр позиций от религиозной идеалистической до крайней материалистической. Кроме того, дискуссии второй половины 19 века можно рассматривать и как столкновение гуманитарного и естественно-научного взгляда на проблемы психического.

3. Несмотря на наличие видения нематериального пути, нравственная составляющая, которая рассматривалась отечественными психологами как основа психической деятельности, перешла в плоскость профессиональной этики и приобрела достаточно узкий круг обсуждения (вопрос о нравственности, скажем, нейромаркетинга, хотя и обсуждается, находится скорее в плоскости общих слов).

4. Российская наука, в том числе психология, несмотря на признание нескольких отечественных школ все еще в основном ориентирована на запад, основанием своим видит философию западную.

5. Сочетание из общей ориентации на западную науку и образование, распространение материализма и позитивизма, сопряженных с общественно-политическим движением, направляли психологическое знание в материалистическую сторону

6. Не сложись обстоятельства, а среди них:

— ориентация на западную науку и образование;

— сплав западничества с материализмом и позитивизмом, придание этому сочетанию в общественном сознании образа прогрессивного направления развития;

— рассеянность идей «незападной» русской философии;

— проникновение в конце 1890-х гг. в Россию идей фрейдовского психоанализа,

Россия имела бы шанс на основанную на своей философской и религиозной традиции психологию (психологии?), возможно и «психоанализ» (кавычки обусловлены тем, что этот термин устойчиво закреплен за определенным учением). Какой? Если помыслить недоступность души для сознания, возможно, «душеанализ»?

7. Ввиду наметившегося кризиса в современной психологии, возможно пришло время обратиться к философии психологии, которая не может развиваться без философского основания. Наука не может развиваться без философских оснований. Невозможно все время ждать «свет с Запада». Это, разумеется, не означает, что не нужно изучать мировую науку и дистанцироваться от нее, но говорит о необходимости при построении ее включения в основание и отечественной философии. Поэтому столь важным представляется изучение концепций и дискуссий времени становления отечественной психологии во 2 половине 19 века. Можно предложить в качестве рабочих гипотез:

— в России на рубеже веков была сформулирована, и, возможно, не одна собственная «психоаналитическая» теория, но, в силу обстоятельств либо не была замечена, либо просто со временем забыта и утрачена вместе с создателями и адептами,

— фрагменты подобной теории, подобно сказанному Л.М. Лопатиным, были рассеяны по трудам российских мыслителей и, также как и отечественная философия, ждут своего собирателя.

В любом случае тщательное и глубокое изучение работ отечественных мыслителей конца 19 – начала 20 веков могли бы помочь в формировании и переосмыслении современного состояния науки о психическом. Последнее время многие материалы по истории психологического знания в России второй половины 19 века стали благодаря цифровым технологиям  доступнее (так, например, в сети в свободном доступе можно найти все книги журнала «Вопросы философии и психологии https://runivers.ru/lib/book3201/), так что многие имена и концепции еще ждут своих исследователей.

Библиографический список:

1. Балановский В.В., Грот Н.Я., Юнг К.Г. О вкладе русской философии в развитие аналитической психологии // Вопросы философии. — 2016. — № 6. — С.115—124.
2. Будилова Е.А. На рубеже веков. Очерки истории русской психологии конца XIX — начала ХХ века. — М.: Ин-т психологии РАН, 2019. — 456 с.
3. Введенский А.И. Вторичный вызов на спор о законе одушевления и ответ противникам // Вопросы философии и психологии. Книга XVIII. —1893. — С. 120—148.
4. Введенский А.И. О пределах и признаках одушевления // Журнал Министерства народного просвещения. Часть 281. — 1892. —— С. 73—112.
5. Вернадский В.И. О научном мировоззрении // Вопросы философии и психологии. Книга V(65). — 1902. —— С. 1409-1465.
6. Владимиров П.А. К истокам формирования русского неокантианства: методологические основания философии А.И. Введенского // Вестник РУДН. — 2020. — Серия философия. — Т.24. — № 2. — С.219 – 227.
7. Владимиров П.А. Значение критики «нового психофизиологического закона» А.И. Введенского в русской философии //Кантовский сборник. —2017. — Т.36. —№ 1. — С. 52—65.
8. Вялов А.И. Проблема соотношения материального мира и души человека в этикопсихологическом учении К. Д. Кавелина //Теория и практика общественного развития. — 2014. —№4. — С. 39—41.
9. Голосеева А.А. Критика позитивизма в работах Н. К. Михайловского // Вестник РГГУ.— № 3. — С. 44—58.
10. Грот Н.Я. Основания экспериментальной психологии //Вопросы Философии и Психологии. Книга XXX(5). — 1895. — С. 568—618.
11. Грот Н.Я. Понятия души и психической энергии в психологии // Вопросы философии и психологии. Книга II (37). — 1897. — С. 239—300.
12. Демин И.В. Понятие «научное мировоззрение» в русской философии первой четверти XX века (на материале работ В.И. Вернадского и Л.М. Лопатина) // Вестн. Сев. (Арктич.) федер. ун-та. — 2021. — № 1. — С. 101—113.
13. Доронина, В. С. Единство сознания в работе «О природе человеческого сознания» С. Н. Трубецкого // Исследования молодых ученых: материалы XLII Междунар. науч. конф. (г. Казань, июль 2022 г.). — Казань: Молодой ученый, 2022. — С. 50—53.
14. Дудник С.И. Институт философии СПбГУ: страницы истории // Высшее образование в России. 2021. — Т. 30. — № 2. — С. 92—99.
15. Журнал министерства народного просвещения. — 1834. — Ч. 1, — № 1. — С. IV.
16. Заболотная А.С. Теория официальной народности как идейно-теоретическое и философско-правовое обоснование самодержавия в России // Гуманитарные и социальные науки. — 2009. — №4. — С. 2— 11.
17. Кадис Л.Р. Зарождение психоанализа в России: Алексей Александрович Певницкий. Век психоанализа в России: к столетию образования русского психоаналитического общества // Сборник научных трудов по материалам национальной научно-практической конференции под редакцией М.М. Решетникова. — 2023— Серия «Эпоха психоанализа». — Изд.: ЧОУ ВО «ВЕИП» — С.50—61.
18. Кавелин К.Д. Задачи психологии. Соображения о методах и программе психологических исследований. — Санкт-Петербург: тип.Ф.Сушинского, 1872. — 239 с.
19. Кавелин К.Д. Задачи этики. — Санкт-Петербург: типография М.М.Стасюлевича, 1885. — 107 с.
20. Кавелин К.Д. Собрание сочинений. Т.3. — Санкт-Петербург: типография М.М.Стасюлевича, 1899. — С. 649—650.
21. Каплан-Солмз К., Солмз М. Клинические исследования в нейропсихоанализе. Введение в глубинную нейропсихологию. — М.: Академический проект, 2016 — 271 с.
22. Киреевский И.В. О характере просвещения Европы и о его отношении к просвещению России. Критика и эстетика. — Москва: Искусство, 1979. – 439 с.
23. Кожевникова Е.С. Особенности и проблематика философской психологии С.Л. Франка //Общество: философия, история, культура. – 2023. –№ 3. – С. 61–66.
24. Лавров П.Л. Очерки вопросов практической философии//. Философия и социология. Избранные произведения в двух томах. —Т. 1. Академия наук СССР. Институт философии. —М.: Издательство социально-экономической литературы «Мысль», 1965. — С.354—462.
25. Левицкий С.А. Очерки по истории русской философии. Приложение 2. Спор между Самариным и Кавелиным. Трагедия свободы: избранные произведения. — Москва: Астрель, 2008. — 990 с.
26. Локтионов М.В. Позитивизм в контексте российской истории // Полилог/Polylogos . —2017. — Т.1. —№2.: [Электронный ресурс]. URL: https://polylogos-journal.ru/s258770110000022-6-1
27. Ломоносов М.В. Краткая история о поведении Академической канцелярии в рассуждении учёных людей и дел с начала сего корпуса до нынешнего времени. — 1764. —№470: [Электронный ресурс]. URL.:http://lomonosov.niv.ru/lomonosov/document/administrativno-hozyajstvennaya-rabota/science-58.html
28. Ломоносов М.В. Определение Канцелярии Академии наук о переустройстве Университета. — 1760. — №323. : [Электронный ресурс]. URL: http://lomonosov.niv.ru/lomonosov/document/organizaciya-uchebnogo-dela/science-41.html
29. Лопатин Л.П. Князь С.Н.Трубецкой и его общее философское наследие //Философские характеристики и речи. — М.: ИЦ Academia ,1995. — С. 136—199.
30. Майшев, С. Е. Проблемы взаимодействия государства и системы высшего образования в России в конце XIX — начале XX века // Молодой ученый. — 2019. — № 17 (255). — С. 128—130: [Электронный ресурс]. URL: https://moluch.ru/archive/255/58373/ (дата обращения: 13.03.2023).
31. Матюшенко З.Г., Самсонова Н.Г. Позитивизм в России: ранний этап// Известия МГТУ «МАМИ» Серия 6 «Гуманитарные науки». — 2013. —№ 4(18) — Т. 2. — С. 34 — 41.
32. Павлов А.Т. Философское образование в России во второй половине XIX века // Вестник Русской христианской гуманитарной академии. — 2015. —  Т. 16. — Выпуск 3. — С.216—228.
33. Перевозчикова Л.С., Черников М.В.  «Новое религиозное сознание» как идейное течение русской культуры. //Научные ведомости Белгородского государственного университета. — 2014. — № 9 (180). —вып. 28. — C. 100—105.
34. Психологическое общество // Вопросы философии и психологии, январь 1893 г., кн. 16, раздел: Психологическое Общество. Заседания XCIII—XCVII с 31 октября по 21 декабря 1892 г. С. 110—119.
35. Пустарнаков В.Ф. Позитивизм в России // Новая философская энциклопедия. — М.: Мысль, 2010. — С.258—259.
36. Решетников М.М. Нематериальная теория психики // Молодой ученый. —2018. — №6(22). —С. 1272—1291.
37. Самарин Ю. Ф. Разбор сочинений К. Д. Кавелина «Задачи Психологии» // Православие и народность / Составление, предисловие и комментарии Э. В. Захарова / Отв. ред. О. Платонов. — М.: Институт русской цивилизации, 2008. — С.194—265.
38. Самсонова Н.Г., Старченко Н.Н. Эволюция философских воззрений Н.Я.Грота.// Известия МГТУ «МАМИ». — 2015. —№ 1(23) —Т. 6. —С.54—60.
39. Сеченов И.М. Избранные произведения. Т.1. — Изд.АН СССР, 1952. — 772 с.
40. Сироткина Л.С. Теоретические компоненты образа психологии в русской логико-философской мысли конца 19 в. (в контексте проблемы психологизма русской логики конца 19 — начала 20 вв.)// РАЦИО.ru. —2015. —№. 15. — С. 196—221.
41. Соколов П.П. Современный нравственно-религиозный кризис на западе // Вера и разум. — 1897. — № 1— С.11—36.
42. Соловьев А.П. Образы секуляризации в русской религиозной философии второй половины XIX века // Научный журнал Санкт-Петербургской Духовной Академии Русской Православной Церкви. – 2021. – № 4 (12). — С.108-126.
43. Трубецкой С.Н. О природе человеческого сознания. // Сочинения. — М.: Мысль, 1994. — С. 483—594.
44. Уваров С.С. Десятилетие Министерства народного просвещения. 1833—1843: (Записка, представленная государю императору Николаю Павловичу министром народного просвещения графом Уваровым в 1843 г…) / Россия. М-во народ. просв. — СПб. Тип. Имп. акад. наук, 1864. — 161 с. 130: [Электронный ресурс]. URL: http://elib.shpl.ru/ru/nodes/22068-rossiya-ministerstvo-narodnogo-prosvescheniya-desyatiletie-ministerstva-narodnogo-prosvescheniya-1833-1843-zapiska-predstavlennaya-gosudaryu-imperatoru-nikolayu-pavlovichu-ministrom-narodnogo-prosvescheniya-grafom-uvarovym-v-1843-g-spb-1864#mode/inspect/page/14/zoom/4
45. Франк С.Л. О понятии и задачах философской психологии в Русская религиозная антропология т.II М.: Московский философский фонд, Московская духовная академия. – 1997. – 480 с.
46. Хомяков Д.А. Православие. Самодержавие. Народность. — М.: Институт русской цивилизации, 2011. — 576 с.
47. Чернышевский Н. Г. Антропологический принцип в философии // Чернышевский Н. Г. Сочинения: в 2 т.. — М.: Мысль, 1987. — Т. 2. — 687 с., С. 146–229.
48. Четвериков И.П. Из лекций по общей психологии. Русская религиозная антропология т.II М.: Московский философский фонд, Московская духовная академия. — 1997. — 480 с.
49. Шишкин Н.И.О детерминизме в связи с математической психологией// Вопросы Философии и Психологии. Книга VIII. — 1895. — № 4. — С. 110-128.
50. Шишкин Н.И. Психофизические явления с точки зрения механической теории //Вопросы философии и психологии. Книга III. — 1889. — C.139—158.
51. Шпет Г. Очерк развития русской философии. Часть 1. — М.: Российская политическая энциклопедия (РОССПЭН), 2008. — 592 с.
52. Юркевич П.Д. Из науки о человеческом духе. Философские произведения. — М: Издательство «Правда». — 1990. — 672 с.

Автор: Анастасия Шарова

Анастасия Шарова

Старший преподаватель АНО ВО «ВЕИП»