Аннотация. Статья посвящена реконструкции жизненного пути и научного творчества первого российского психоаналитика — Алексея Александровича Певницкого (1866—?). На основе ранее неизвестных архивных источников и редких прижизненных публикаций восстанавливаются значимые этапы биографии врача и ученого, исследуется процесс смещения его профессиональных интересов из области инфектологии в сферу психотерапии. Анализируется вклад А.А. Певницкого в развитие медицинского психоанализа в России, демонстрируется оригинальность его клинического мышления.
В истории любой науки есть персоналии, значительно продвинувшие состояние знания, внесшие существенный вклад в развитие теории или же обогатившие прикладную, практическую составляющую. При этом часто забывается, что каждое научное учение, а равно и всякая область эмпирической деятельности опираются на опыт предшественников. Известное латинское выражение гласит: «Nanos gigantum humeris insidentes», дословно: «Карлики стоят на плечах гигантов». Иначе говоря, любые открытия и достижения строятся на опыте предшествующих исследователей. Психоанализ — не исключение.
Говоря о психоанализе, мы, как правило, не испытываем затруднений в идентификации выдающихся личностей, что стояли у истоков аналитической традиции в той или иной стране. Шандор Ференци был первым венгерским психоаналитиком; пионером израильского психоанализа являлся Моше Вулф, наш бывший соотечественник Моисей Владимирович Вульф; одним из первопроходцев испанского и одновременно аргентинского психоанализа — Анхель Гарма и т. д. Однако, когда речь заходит о российском психоанализе, вопрос о первенстве нередко ставит в тупик даже тех, кто достаточно хорошо осведомлен относительно перипетий истории отечественного психоаналитического движения.
В этой связи около десяти лет назад мною было предпринято небольшое исследование. Для начала по библиографическим указателям я отобрал статьи в российской периодической печати первых десяти лет XX столетия, посвященные психоаналитической теории и практике, а затем, внимательно прочитав их, выявил те, которые свидетельствовали о более раннем вовлечении автора в психоанализ. Предпочтение я отдавал клиническим работам, поскольку вопрос о первенстве есть, по существу, вопрос о начале психоаналитической практики. Таким образом удалось установить, кто являлся родоначальником отечественного психоанализа, а если быть точным, кто первым начал практиковать психоанализ в повседневной лечебной деятельности. Это — Алексей Александрович Певницкий. Свой врачебный психоаналитический прием он начал на рубеже 1906 и 1907 годов, задолго до других клиницистов.
Алексей Певницкий родился в Санкт-Петербурге 16 марта 1866 года [14, л. 69об]. Детство и юность он провел в Одессе, где учился в Ришельевском лицее. В 1885 году девятнадцатилетним юношей он поступил на медицинский факультет Киевского Императорского университета св. Владимира — одного из крупнейших образовательных учреждений дореволюционной России. Специализируясь по инфекционным болезням, Певницкий еще в 1892 году — сразу по окончании курса наук — был направлен для борьбы с холерой в Киевскую губернию. Обучение он завершил в феврале 1893 года, выдержав государственный экзамен и получив степень лекаря с отличием [14, л. 63].
В начале марта того же года Алексей Александрович поступил сверхштатным ординатором в Одесскую городскую больницу, где работал в «заразном» и «горловом» отделениях, а уже осенью боролся с эпидемией холеры и дифтерита в Елисаветградском уезде Херсонской губернии, временно исполняя обязанности земского врача. Этот опыт лег в основу его первой публикации, увидевшей свет во «Врачебной хронике» за 1893 год [3].
Из Одессы Певницкий вернулся в Санкт-Петербург. Заседанием Конференции Императорской военно-медицинской академии 24 сентября 1894 года он был допущен к экзамену на степень доктора медицины [13, л. 33—33об], а к марту 1895 года экзамен был сдан [13, л. 223]. 29 июля того же года Алексей Александрович подал прошение о принятии его на службу по военно-медицинскому ведомству [14, л. 5—5об], и после необходимой проверки (дачи подписки о непринадлежности масонским ложам и тайным обществам [14, л. 7], получения свидетельства о политической благонадежности [14, л. 8]) оно было удовлетворено. Певницкий был определен младшим врачом в 56-й пехотный Житомирский Его Императорского Высочества Великого Князя Николая Николаевича полк [14, л. 41], а в июле 1896 года — переведен младшим ординатором в Одесский военный госпиталь. Здесь он продолжил практику инфекциониста и отоларинголога, в течение некоторого времени заведуя отделениями болезней уха, горла, носа и кожных заболеваний. С 1895 по 1897 год Певницкий состоял преподавателем на курсах сестер милосердия Касперовской общины Красного Креста, где читал лекции по инфекционным болезням и общей терапии.
С 1895 года Певницкий занимается изучением клиники, патологической анатомии и терапии «болотной лихорадки» — так в просторечии называли малярию, однако будучи сам тяжело болен, он вынужден оставить исследование на несколько лет. Преодолев недуг, Алексей Александрович возвращается к работе над данной темой в Петербурге, собирая материал в бактериологической лаборатории при Клинике нервных и душевных болезней Императорской военно-медицинской академии. Его руководителями стали академик В. М. Бехтерев и приват-доцент Ф. Я. Чистович. В 1902 году Певницкий защитил диссертацию на степень доктора медицины [6] и продолжил работать у Бехтерева.
Именно здесь он заинтересовался гипнозом. Первый опыт применения гипнотерапии был связан по-прежнему с соматической клиникой. Обосновывая необходимость использования гипноза при неврологических заболеваниях, Алексей Александрович указывал, что «люди, сознающие тяжесть своего страдания, всей душой рвутся к тому, что сулит им облегчение. В этом отношении они очень легковерны, т. е. чрезвычайно внушаемы. Это обстоятельство служит прямым показанием к лечению их внушением, причем… лучше всего применять внушение в гипнозе» [2, с. 954]. Певницкий добился значительных результатов (в частности, выраженной редукции неврологической симптоматики при сирингомиелии, менингомиелите, спинной сухотке и т. д.), что укрепило его уверенность в необходимости сочетания медикаментозного и психотерапевтического воздействия на больного. В. М. Бехтерев высоко оценил эффективность проводимого Певницким лечения [16, с. 30]. Будучи человеком увлекающимся, Алексей Александрович воспринимал в ту пору гипноз как панацею, и это «сверхценное» отношение в дальнейшем перенес на психоанализ.
В 1902 году по предложению академика Бехтерева, директора Клиники нервных и душевных болезней, Алексеем Певницким была организована психотерапевтическая амбулатория, однако, ввиду того что «на прием стало появляться много алкоголиков, проф. В. М. Бехтерев предложил выделить специальный амбуланс по лечению гипнозом алкоголиков» [5, с. 480]. Заведовать им стал Алексей Александрович. Работа велась согласованно со стационаром Клиники, о чем свидетельствует обнаруженное в одном из архивов письмо Певницкого Бехтереву: «Глубокоуважаемый профессор, сегодня или в среду будет у Вас на приеме г-жа С. Ее брат у меня будет лечиться от алкоголизма амбулаторно, но перед этим было бы желательно поместить его хоть на неделю в клинику, чтобы на время переменить обстановку и сделать опьянение невозможным. Примите уверения в моем искреннем уважении, А. Певницкий» [15, л. 71об].
Алексей Александрович прочил гипнозу огромные успехи, утверждая, что лишь сочетание гипнотического воздействия в амбулаторных условиях со своеобразной «терапией средой», состоящей в передаче больного в общество трезвости, дает возможность закрепить отказ от спиртного. Тем не менее интерес к гипнозу оказался нестойким, и к концу 10-х годов начала XX века Певницкий охладел к терапии посредством внушения в гипнотическом состоянии, а в ряде работ выступал уже как его критик. Эта перемена произвела на некоторых коллег большое впечатление. Например, петербургский психиатр и психогигиенист, главный врач учреждений для лечения алкоголизма при Городском попечительстве о народной трезвости Александр Леонтьевич Мендельсон, участвовавший в обсуждении доклада Певницкого «О психоанализе при лечении алкоголиков», начинал разбор данной работы следующими словами: «В этой же зале в 1904 году д-р Певницкий выступал убежденным сторонником лечения алкоголизма гипнотическим внушением и увлекался этим лечебным методом до такой степени, что предсказывал успех в 80% случаев [I]. Ныне он уже совершенно отрицает пользу гипнотического внушения и с обычным для него увлечением поет дифирамбы новому лечебному способу — психоанализу» [1, с. 259].
Остается неизвестным, каким образом Певницкий «заразился» психоанализом, однако в 1909 году он публикует первый клинический аналитический очерк — «Навязчивые состояния, леченные по психоаналитическому методу Breuer—Freud’а» [7]. В этой работе автор на материале нескольких случаев иллюстрирует основные положения психоаналитической теории симптомообразования — в первую очередь, учения о механизмах инверсии и конверсии аффекта. Некоторые приведенные Певницким наблюдения не являлись навязчивыми состояниями в истинном смысле слова, а представляли собой различного рода диссоциативные и неврастенические расстройства (психогенная рвота, гениталгии, бессонница и разбитость в сочетании с головными болями). Тем не менее Алексей Александрович соотнес отдельные формы невротической патологии с лежащими в их основе механизмами формирования симптоматики: при психогенно обусловленных нарушениях соматических функций — подавление сексуальных переживаний и их символическое замещение телесным ощущениями, при обсессиях — вытеснение соответствующего опыта и «подмена» неприемлемых мыслей компромиссными, при истинной неврастении — развитие фатигационных и алгических эквивалентов чувств стыда и страха, порожденных внутренними запретами на сексуальное возбуждение. В этом отношении Певницкий опередил европейских и американских систематизаторов психоаналитического знания, например, Хичманна или Брилла [21, с. 15—19, 77—93, 102—107; 18, с. 14—19, 75—76, 98—102].
Годом позже Певницкий публикует текст доклада, сделанного в Парижском обществе гипнологии и психологии — «Явные фобии — символы тайных опасений больного». Емкая формула психогенеза фобических расстройств, вынесенная в заглавие статьи, позволяла автору дифференцированно подходить к их лечению: необходимо «раскрыть скрытые за явным страхом и жалобами тайные их основания», что даст «возможность рациональной психотерапии… путем назначений, строго логически обоснованных и разумность которых вполне убедительна для больного» [12, с. 5]. Эта работа демонстрирует окончательный разрыв Певницкого с гипнотическим лечением. Анализируя клинический пример, он задавался вопросом: «Что могло дать здесь внушение, гипноз?» и сам отвечал: «Ничего, кроме временного улучшения самочувствия. Страх мог бы исчезнуть, но опасения, не обезвреженные, обозначились бы каким-нибудь другим символом» [12, с. 5]. В статье «Несколько случаев психоанализа» (1911) Певницкий определяет свое отношение к гипнозу следующим образом: «После ознакомления с основаниями и техникой психоанализа лечить гипнозом мне как-то совестно, и я прихожу все больше к убеждению, что его везде можно заменить психоанализом, методом, воспитывающим в больном сопротивление скороспелым выводам его фантазии и влияниям переживаний в далеком детстве» [8, с. 61].
Впрочем, как и другие российские психоаналитики-первопроходцы, Певницкий нередко отклонялся от классической психоаналитической техники и использовал в терапии элементы убеждения и внушения в бодрствующем состоянии. Аналитическая работа в подобных случаях уступала место попыткам прямо указать пациенту на возможный путь избавления от невротических симптомов: «я горячо убеждал больного не бояться 8-го ребенка и воспользоваться беременностью для интенсивной половой жизни» [7, с. 197]; «вместо всяких лекарств я посоветовал ей вести интенсивную половую жизнь, принявши, если она хочет, меру против беременности» [7, с. 199]. Надо сказать, что среди европейских практиков споры относительно возможности применения «мягкой» суггестии в психоанализе разгорелись лишь спустя десять лет после публикации статьи Алексея Александровича. Ференци подвел своеобразный итог дискуссии по данному вопросу, сославшись на устный совет Фрейда, согласно которому больных можно и даже нужно убеждать отказаться от опасений по поводу того или иного действия, чтобы активизировать процесс терапии [20, с. 141]. Таким образом, Певницкий следовал рекомендации задолго до того, как она была озвучена Фрейдом.
Алексей Александрович не только привносил в лечебный анализ внушение, но также исключал из него некоторые приемы классической техники: по собственному признанию, он редко пользовался толкованием сновидений и ассоциативным экспериментом и избегал обсуждения инфантильных сексуальных переживаний в отношении родителей. Зато терапевтические возможности переноса Певницкий использовал охотно, образно описывая этот механизм следующим образом: «он [больной] видит во враче ту палку, которая ему, хромому в жизни, помогает ходить» [9, с. 66]. На практике он считал наиболее важным «исправлять погрешности» в цепочках рассуждений больных, «недочеты» в логических связях, значительное внимание уделял так называемым «ошибкам мышления». По Певницкому, избавить пациента от иррациональных убеждений, являющихся продуктом травматического опыта, восстановить «преемственность его мыслей» — значит разорвать порочный круг, лежащий в основе вновь и вновь появляющейся болезненной симптоматики. Алексей Александрович, таким образом, явился пионером направления, которое американский психиатр Ирвинг Бибер в 70-х годах прошлого столетия обозначил как «когнитивный психоанализ» [17]. Он был убежден, что в психоаналитической теории «если не все непреложно, то все-таки есть значительная доля правды, за что говорит сравнительная верность успеха лечения» [7, с. 209].
В 1910 году Певницкий получил возможность вживую познакомиться с представителями психоаналитического течения в психотерапии во время заграничной командировки. Посетив крупнейшие европейские психиатрические клиники, он изучил основные принципы лечебного процесса, принятые в различных психотерапевтических школах. В ходе поездки Алексей Александрович встретился с Фрейдом, Юнгом, Штекелем и Абрахамом. Побывав в цюрихской клинике Блейлера, он восхищался тем, «как хорошо ординаторы знакомы с внутренним миром больных, …и какие на почве этого взаимного понимания царят между врачами и больными сердечные отношения» [11, с. 84]. Особенный интерес у современного читателя должны вызвать ироничные замечания Певницкого о заседаниях Венского ферейна, на которых он присутствовал. Как пишет Алексей Александрович, «язык был до того усыпан специальными Freud’овскими терминами, что я, владея хорошо немецким языком, понял очень мало. Понимали ли друг друга члены общества, я не знаю, потому что они или дремали, или засыпали» [11, с. 84—85]. Это наблюдение имеет прямое отношение к нынешнему состоянию «научной» психотерапии, когда, по выражению английского судебного психиатра и психоаналитика Мюррея Кокса, «участники дискуссий играют в своего рода академические языковые шахматы, в которых один технический термин заменяется другим, и возникает опасность, что человеческое существо как таковое будет оставлено без внимания» [19, с. 19]. Певницкому такая семантическая игра была чужда, его психоаналитические разборы всегда отличались ясностью и простотой, а за каждым описанным случаем скрывались страдания, надежды и чаяния больных, радость и благодарность идущих на поправку.
Последняя публикация Алексея Александровича относится к 1913 году [4]. Последняя известная должность — консультант Киевского военного госпиталя. Какова его дальнейшая судьба, не известно… Образ Певницкого теряется на рубеже истории, тает на фоне надвигающихся теней Первой мировой войны и Октябрьской революции. Вполне возможно, что Певницкий-ученый уступил место Певницкому-врачу, как это случалось и прежде. Таков был Алексей Александрович. Едва ли можно охарактеризовать личность д-ра Певницкого лучше, чем это делают его собственные слова, вскользь брошенные в одной из работ: «Были у меня и неудачи, но не было случая, где бы я не помог».
Разумеется, многие положения психоанализа подверглись ревизии за более чем столетний период существования. Это в полной мере касается и суждений, высказывавшихся первым российским аналитиком, Алексеем Певницким. Однако несмотря на непреложность факта, что новаторство — важный двигатель любой науки, не менее существенна и преемственность в развитии психоаналитического знания. Изучение истории позволяет крепче «стоять на плечах гигантов».
Примечания:
[I] Это не вполне соответствует действительности. Певницкий утверждал, что в 80% случаев можно добиться значительного улучшения, если сочетать амбулаторное и санаторное лечение алкоголиков с воздействием обществ трезвости. Полагая, что гипноз является одним из наиболее эффективных средств психотерапии алкоголизма, автор считал целесообразным его применение в сочетании с другими (в первую очередь, физиотерапевтическими) методами [10, с. 23].
Библиографический список:
- Журнал 84-го заседания Комиссии по вопросу об алкоголизме // Труды постоянной Комиссии по вопросу об алкоголизме и мерах борьбы с ним / Под ред. М.Н. Нижегородцева: Вып. XI—XII. — М.: Типография П.П. Сойкина, 1913. — С. 259—263.
- Певницкий А.А. Гипноз при неизлечимых органических поражениях // Русский врач. — 1903. — № 26 (28 июня). — С. 954—955.
- Певницкий А.А. Из отчета об эпидемии дифтерита в с. Синюхином-Броде Елисаветградского уезда с августа по ноябрь 1893 года // Врачебная хроника Херсонской губернии. — 1893. — № 20 (15 октября — 1 ноября). — С. 14—16.
- Певницкий А.А. К вопросу об испытании страдающих недержанием мочи // Военно-медицинский журнал. — 1913. — Кн. 1. — С. 159—160.
- Певницкий А.А. Лечение алкоголиков гипнозом в амбулансе клиники академика В.М. Бехтерева // Военно-медицинский журнал. — 1903. — Ч. 207. — Июль. — С. 480—496.
- Певницкий А.А. Материалы к вопросу о патологической анатомии злокачественной болотной лихорадки (с обращением особого внимания на изменения в мозгу). Диссертация на степень доктора медицины. — СПб.: Типография товарищества «Общественная польза», 1902. — 187 с.
- Певницкий А.А. Навязчивые состояния, леченные по психо-аналитическому методу Breuer—Freud’а // Обозрение психиатрии, неврологии и экспериментальной психологии. — 1909. — № 4. — С. 193—209.
- Певницкий А.А. Несколько случаев психоанализа // Психотерапия. Обозрение вопросов психического лечения и прикладной психологии. — 1911. — № 2. — С. 51—62.
- Певницкий А.А. О психоанализе при лечении алкоголиков // Труды постоянной Комиссии по вопросу об алкоголизме и мерах борьбы с ним / Под ред. М.Н. Нижегородцева: Вып. XI—XII. — М.: Типография П.П. Сойкина, 1913. — С. 61—67.
- Певницкий А.А. О роли амбулаторий для алкоголиков в борьбе с пьянством // Вестник трезвости. — 1903. — № 107 (ноябрь) — С. 28—33; № 108 (декабрь). — С. 18—23.
- Певницкий А. Психотерапевтические школы Запада по личным впечатлениям // Обозрение психиатрии, неврологии и экспериментальной психологии. — 1911. — № 2. — С. 74—87.
- Певницкий А. Явные фобии — символы тайных опасений больного // Современная психиатрия. — 1910. — Январь—февраль. — С. 1—9.
- Российский государственный военно-исторический архив. Ф. 316. Оп. 69. Д. 23.
- Российский государственный военно-исторический архив. Ф. 546. Оп. 2. Д. 2396.
- Центральный государственный исторический архив Санкт-Петербурга. Ф. 2265. Оп. 1. Д. 66.
- Bechterew W., von. Die Bedeutung der Suggestion im sozialen Leben. — Wiesbaden: Verlag von J.F. Bergmann, 1905. — 142 S.
- Bieber I. (1974). Irrational Belief Systems: Primary Elements of Psychopathology // Bieber I. Cognitive Psychoanalysis. — New York: Jason Aronson, 1980. — P. 25—36.
- Brill A.A. Psychoanalysis: Its Theories and Practical Application. — Philadelphia and London: W.B. Saunders Company, 1912. — 337 p.
- Cox M. Personality Disorders: The Paradigmatic Challenge to Psychotherapy // Challenges in Forensic Psychotherapy / Ed. by H. van Marle. Foreword by M. Cox. — London: Jessica Kingsley Publishers, 1997. — P. 17—25.
- Ferenczi S. Zur Frage der Beeinflussung des Patienten in der Psychoanalyse // Internationale Zeitschrift für ärztliche Psychoanalyse. — 1913. — Jg. V. — H. 2 (April). — S. 140—141.
- Hitschmann E. Freud’s Neurosenlehre. Nach ihrem gegenwärtigen Stande zusammenfassend dargestellt. — Leipzig und Wien: Franz Deutike, 1911. — IV, 156 S.
Леонид Рувимович Кадис
Психотерапевт Центра свт. Василия Великого, судебный эксперт
Статья из сборника научных трудов по материалам конференции «Век психоанализа в России» 03.12.2022