Аннотация. Статья раскрывает одну из областей исследования первых российских психоаналитиков в начале XX века. Один из путей освоения психоанализа проходил через изучение ассоциативной деятельности человека через ассоциативный эксперимент. В статье не только представлены результаты этих исследований (виды ассоциаций, законы ассоциативной деятельности, ее гендерные особенности, особенности ее протекания в связи с образованностью испытуемых), но и приводятся примеры использования ассоциативного эксперимента в практических, терапевтических целях.
В своей вступительной статье к книге З. Фрейда «По ту сторону принципа удовольствия» 1925 года Моисей Владимирович Вульф, российский психиатр, психоаналитик, отмечает, что у читателей, недостаточно глубоко знающих работы Фрейда, складывается ошибочное представление о том, что данная работа первооткрывателя психоанализа является «переломом» и для самого учения, и для его автора, что сначала подход к вопросу о влечениях был чисто физиологический, а сам Фрейд придерживался точной научной мысли врача-естествоиспытателя и только после данной работы его мысль приобрела определенный метафизический и даже мистический уклон. Вульф доказывает ошибочность этого предположения: «В этой книге изложено только дальнейшее вполне последовательное развитие проблем, поставленных уже в предыдущих работах» [2, с. 147]. Подобную ситуацию можно наблюдать в процессе развития психоаналитической мысли в России. Получив первые представления о практикуемом на Западе психоаналитическом методе Фрейда, отметив его абсолютную новизну и своеобразие по сравнению с обычной методикой лечения заболеваний души и нервной системы, русские психологи и психиатры активно занялись внедрением этого метода в собственную практику, а также исследованием отдельных вопросов этого учения. И подходили к таким исследованиям зачастую со всей своей глубиной теоретического и практического опыта. А явно проявляющиеся взаимосвязи физиологических реакций и психического содержания были одними из первых наблюдаемых и вызывающих интерес явлений. Ассоциативный эксперимент эти явления доступно демонстрировал.
Исходя из современной точки зрения, трудно понять важную роль ассоциативного эксперимента в практике психоанализа того времени. Эта роль выявляется по крупицам из различных публикаций в начале XX века. Например, в статье М. М. Асатиани «Современное состояние вопроса теории и практики психоанализа по взглядам Юнга» (1910) в журнале «Психотерапия» приводится исследование Эммы Фюрст, ученицы К. Юнга, которая применила ассоциативный эксперимент в нескольких семьях к различным ее членам. На основе результатов проведенного исследования приводится заключение, что «дети воспринимают окружающую среду через своих родителей, попросту говоря, смотрят на нее их глазами… Оказалось, что тип словесных реакций, которые давали девочки 11—12 лет, почти тождественен с тем, что получалось у матерей этих девочек. Мало того, было удивительное сходство и даже тождество комплексов, то есть группы ассоциаций сильного чувственного тона. У одной девочки точно так же, как у матери ее, которая была покинута изменившим ей мужем, в ответных реакциях попались комплексы измены, одиночества» [1, с. 119]. Можно предположить, что значительная часть психологии комплексов строилась на подобного рода исследованиях. Значение ассоциативного эксперимента для русского психоанализа в то время отражено в краткой формулировке А. И. Геймановича, ученого, невропатолога, директора Украинского психоневрологического института — это «методика, раскрывающая святая святых человеческой души, может сыграть чрезвычайно важную роль в психоанализе» [4, с. 74]. Таким образом, ассоциативный эксперимент шел рука об руку с другими техниками психоанализа, такими как катартический метод Брейера и Фрейда, метод Беццолы, более известный под названием «психосинтез» [4, с. 75], метод свободных ассоциаций и даже гипноз.
Используя работы западных коллег, причем не только занимающихся психоанализом (Вильгельм Вундт, Теодор Циен, Эмиль Крепелин, Карл Юнг, Франц Риклин), русские психологи, психиатры углубились в изучение этого вопроса. Методично и тщательно изучались особенности ассоциативных процессов, причем не только с точки зрения влияния внешних условий на их течение, но и с точки зрения влияния индивидуальных психологических и психопатологических предпосылок личности. Многие из исследователей в той или иной мере описывали метод свободных ассоциаций или ассоциативный эксперимент в своих публикациях. После опубликования работ коллег клиники в Цюрихе, касающихся ассоциативного эксперимента, некоторые из российских ученых провели ряд исследований с целью проверки выводов, сделанных западными специалистами, а также с целью углубления изучения как метода, так и самого ассоциативного процесса. Более подробно остановимся на статье Николая Алексеевича Вырубова «К патологии ассоциаций», опубликованной в 1914 году в периодическом издании «Психотерапия» — «Обозрение вопросов психического лечения и прикладной психологии» (№ 4), и статье Довбни Евгения Николаевича «Ассоциативный эксперимент у душевно-здоровых», опубликованном в том же издании (№ 2—3).
Вырубов уже в самом начале статьи кратко представляет общие замечания относительно ассоциаций. Основной акцент он делает на физиологических, а точнее даже нейронных механизмах ассоциативного процесса, при этом упоминается о некотором латентном (в значении скрытом) предрасположении, способном пробудиться в действенное возбуждение, а также о возможности этой латентной области расширяться, трансформироваться, видоизменяться в топологическом смысле. И это уже о бессознательном в психоаналитическом смысле, которое сам Николай Алексеевич, следом за Теодором Циеном, немецким психиатром, невропатологом, обозначает как представления «над порогом сознания». Следовательно, Вырубов видел в качестве бессознательного сами ассоциации и идеи, в которые ассоциации могут объединяться. Здесь же и упоминается о связи ассоциативного процесса с процессами памяти.
Далее приводятся на рассмотрение две несколько отличающиеся точки зрения на течение ассоциирования: В. Вундта и Т. Циена. Первая заключается в том, что воспроизведение латентного (то есть бессознательного) при нормальных условиях обусловлено двумя факторами: пережитым опытом (собственно, так называемое ассоциативное течение) и предрасположенностью чувств и воли человека (апперцептивное течение представлений), в последнем выделяется роль интроспекции, осознания. На этих факторах строится определение ассоциаций представлений В. Вундта. Это отношения, в которых воспроизведенные представления находятся в тесной связи с чувственными восприятиями и в связи друг с другом. Иной взгляд на ассоциирование предлагает Т. Циен, в котором способность к апперцепции (в том числе и интроспекции) в процессе ассоциирования не признается. Например, зрительные ощущения черной тучи не изолированы. С ними связан ряд других представлений-воспоминаний о дожде. И этим представлениям соответствуют участки возбуждения в коре головного мозга, которое сформировалось в результате неоднократных ощущений дождя. Под влиянием ассоциаций это латентное возбуждение становится действенным. В данном случае ассоциации связаны только со скрытыми образами воспоминаний. Именно в этом пункте Вырубов склоняется к тому, что ассоциативный процесс основывается на чисто психофизиологических механизмах [3, с. 208].
Все ассоциации по большей части разделяются на две большие группы: внешние и внутренние. Внешние ассоциации характеризуются тем, что при них связь между двумя представлениями осуществляется чисто внешними случайными отношениями. Внешняя связь может устанавливаться на основе временной или пространственной смежности представлений, например: туча — дождь, забор — ворота. Подобные этим отношения, но с еще более выраженной внешней связью существуют в оборотах речи (например, море — синее, солнце — красное). Вторая большая группа — это внутренние ассоциации, это связь между представлениями по существу, проистекающая из самого содержания представлений [3, с. 210].
В каждой из двух групп ассоциаций можно выделить ряд подгрупп. Ко внешним ассоциациям относят речевые соединения. Когда определенные слова и предложения под влиянием постоянного повторения в речи вступают в такие прочные соединения, что одна из частей, то есть слово или предложение, с постоянством пробуждает в сознании другую. Такие ассоциативные связи являются результатом работы предшествующих поколений, социальной среды, например, солнце — красное, море — синее. Случается, что сначала связь между представлениями была внутренняя, то есть связь по существу, но со временем отодвинулась на дальний план, и осталось одно привычное. К этой же группе надо отнести сочетание двух идентичных представлений [3, с. 210]. К группе внешних ассоциаций нужно отнести сочетание двух идентичных представлений, но имеющих различные словесные обозначения: например, луна — месяц, лгать — врать и т.п. Следующая группа — речево-двигательные ассоциации — представляет переход к ассоциациям по созвучию. В этом случае два представления сочетаются друг с другом вследствие того, что одинаково звучат. Несколько одинаковых букв в словесных обозначениях, иногда дающих рифму, являются моментом сочетающим совершенно различные по содержанию представления; например, ухо — муха, ремень — кремень. А также ассоциации, при которых речевое обозначение второго представления повторяет с некоторым дополнением звуковое сочетание первого; например: рак — раковый, сто — стол, роза — розан и т.п. [3, с. 211].
Ко второй группе ассоциаций — внутренним ассоциациям — относят соединения представлений, происходящих по принципу координации (обобщения, соподчинения, подчинения и контраста). В образовании представлений происходит переход от чувственных восприятий к более общим представлениям. Принцип координации при соединении отдельных представлений позволяет такой ход мышления, при котором в каждый данный момент повторяется пройденный путь от частного к общему или наоборот. В данном контексте интересно звучит заключение Эмиля Крепелина, приводимое Вырубовым, что сами соединения представлений составляют психологическую основу «аналитических» суждений, которые выражают отношение наших представлений друг к другу от чувственно самых простых до самых сложных и общих.
Следующую подгруппу внутренних ассоциаций, их назвали «предикатными», — образуют ассоциации, «являющиеся преддверием к тем “синтетическим” суждениям, при которых происходит обогащение наших представлений новыми составными частями» [3, с. 211]. Эти представления, в отличие от представлений, происходящих по принципу координации, образуются путем присоединения к представлению определяющего свойства, состояния, деятельности, которые могут быть отнесены и к совершенно иному представлению; например: собака — черная, собака — бежит, то есть ассоциация является предикатным определением.
Третья подгруппа внутренних ассоциаций — это соединения представлений, при которых последние сочетаются между собой по принципу причинной зависимости; например: дождь — мокро, колоть — больно.
На основании работ Карла Юнга и Франца Риклина в статье выделяется еще одна группа — остаточные ассоциации, не относящиеся ни к внутренним, ни к внешним. Сюда были включены посредственные ассоциации (когда «связь между представлениями становится понятной только через промежуточное, пропущенное звено. Например: посмотреть — противно, промежуточное представление — пьяные на улице и т.д.» [3, с. 212]); бессмысленные ассоциации, в которых нельзя проследить никакой связи; здесь же может проявиться отсутствие ассоциаций.
И наконец, ассоциации, пробуждающие непосредственный речевой образ, то есть повторение этого же представления. Такие ассоциации указывают на связь представления с эмоциональными переживаниями; например: измена — изменить.
И именно последняя группа «остаточные ассоциации» подтолкнула психологов-психоаналитиков к дифференциации ассоциаций не только с позиции формального их распределения или распространения в связи с социальной средой, а в соответствии с индивидуально-психологическим содержанием и значением. На изучение чего и было направлено внимание психиатров Цюрихской школы. Там же был выработан известный метод психоанализа — ассоциативный эксперимент.
Ассоциативный эксперимент очень подробно рассматривается в статье Вырубова. Описывается «инвентарь» этого метода: «231 слово — существительное, 69 прилагательных, 82 глагола и 18 наречий и числительных, всего 400 слов — раздражителей» [3, с. 213].
Эксперимент проводился в четырех разновидностях условий:
1. В обыкновенных.
2. С внутренним отвлечением внимания, при так называемом А-феномене (Кордеса), который состоит в том, что в процессе эксперимента исследуемый, давая ассоциативную реакцию, должен внутренне наблюдать за внутренними, психическими реакциями, что сопровождают его ассоциацию, а затем давать описание выявленного.
3. В условиях внешнего отвлечения внимания с использованием метронома.
4. В состоянии утомления исследуемого.
В ходе эксперимента изучалось время ассоциативной реакции на слова-раздражители. Полученные данные позволяют проследить сложные индивидуальные колебания времени реакций, в особенности под влиянием аффективных переживаний. Результаты эксперимента подвергались анализу. Подсчитывалось количество внешних, внутренних, звуковых и остаточных ассоциаций. Данные, полученные в этом эксперименте, соотносились с общими положениями и среднестатистическими данными, полученными Юнгом. Среди этих общих положений указывается, например, что время реакции на слово-раздражитель у мужчин короче, нежели у женщин; время реакции у образованных — короче, нежели у необразованных, наиболее короткого времени требуют конкретные понятия, наиболее длинного — общие понятия и глаголы. Обращает на себя внимание, что у образованных мужчин наибольшее время требуют конкретные понятия и т.п. Еще одно из таких положений звучит так: «Качество ассоциации оказывает явственное влияние на время реакции. Внутренние ассоциации требуют более значительного времени, нежели внешние. Звуковые ассоциации обнаруживают относительно большую величину времени реакции, так как они ненормальны и своим возникновением обязаны внутреннему отклонению внимания» [3, с. 215—216]. Подчеркивается взаимосвязь увеличения времени реакции с интенсивностью аффективного тона, которым обуславливается важный для того или другого лица комплекс представлений. Здесь следует отметить, что ассоциативная волна способна шириться, захватывать все большие группы представлений, и в конце концов наступает реакция уже всем объемом психики. Это описание констелляции комплекса.
Сам характер ассоциаций также проявляет индивидуальные различия в зависимости частично от особенностей той или другой психической организации, частично от состояния психики. Опираясь уже на Ясперса, вновь разделяются ассоциации относительно индивидуальных изменений на две группы: ассоциации объективного (построенные на одних и тех же основаниях у всех людей) и субъективного (основанные на личном опыте каждого отдельного субъекта) типа. Первый тип дает формальную характеристику данного ассоциативного типа. Второй, главным образом, раскрывает интеллектуальное и эмоциональное содержание психики человека. Представленный в статье случай демонстрирует, помимо вышеперечисленного, патологический процесс ассоциативной деятельности.
Ассоциативный эксперимент использовали не только в диагностических целях, как средство выявления констеллированных комплексов, но также и в терапевтических целях. В этом можно убедиться в представленном случае женщины 37 лет, жалующейся на постоянную возбужденность, тревогу за близких, за мужа, тоскливые мысли и чувство одиночества, а также переживающую симптомы психосоматического характера (рвота при волнении, периодические головные боли, нарушения сна). В течение четырех сеансов было собрано более 200 ассоциаций. Использование в работе ассоциативного эксперимента было продиктовано обнаруженным сопротивлением пациентки уже в течение первой беседы, которое проявлялось в настойчивом утверждении, что если бы перестала болеть голова у пациентки, то она была бы совершенно здоровым человеком. Именно значительное сопротивление направляло психиатров, а в этом случае Вырубова, идти обходным путем и использовать для выявления комплексов ассоциативный эксперимент. К слову, после четырех сеансов ассоциативного эксперимента сопротивление было устранено, так как стало бесцельным и ненужным.
Таким образом, использование ассоциативного эксперимента позволяло выявлять элементы комплексов, которые постепенно складывались в стройные группы, обрисовывая конфликты, господствующие в душе пациентки. В качестве примера приведу ход рассуждения и анализа ассоциативного материала Вырубова:
На слово «невеста» пациентка приводит первую относящуюся к комплексу мужа ассоциацию — «счастлива». «Казалось бы, что укороченное время (реакции) должно говорить за приятное аффективное переживание и за то, что такое определение может относиться к самой пациентке, однако дальнейшие ее ассоциации противоречат этому предположению: “не была счастлива… не хотела выходить замуж… видела невнимательность своего будущего мужа… но родители уговорили…”. Такой вывод не представляется неожиданным, — мы знаем, что ассоциации подобного рода часто являются речево-двигательными сочетаниями, обычно требующими меньшего времени реакции. Открыть тут присутствие комплекса, даже не принимая во внимание дальнейшее ассоциирование, мы можем, если обратим внимание на время реакции последующей ассоциации. Оно оказывается удлиненным несмотря на то, что ассоциация сама по себе совершенно безразличного содержания: “пестрый — костюм” — 2,4 сек. Здесь мы наблюдаем как запоздалое выявление аффекта, вначале замаскированную речево-двигательную ассоциацию. Такое явление встречается нередко… “свадьба — веселая, с последующим: проезжала сейчас по улице и видела около ресторана свадьбу… моя тоже веселая была…”, могла бы вновь ввести в заблуждение, не была ли действительно для пациентки веселой ее свадьба. Но значительно удлиненное время реакции показывает, что речь идет только о внешней стороне (по которой она судила и о виденном на улице свадебном поезде), тогда как само событие имеет для пациентки отрицательную аффективную окраску», что выяснилось в следующей ассоциации и т.д. [3, с. 227—228].
В процессе ассоциативного эксперимента были выявлены события из жизни пациентки, когда впервые проявились реакции на эмоцию рвотой и головными болями, с жалобами на которые и пришла пациентка к врачу, а также определилась сексуальная неудовлетворенность. Соотнеся материал, полученный в ходе исследования, психиатру удалось обозначить актуальные неудовлетворенные потребности пациентки, причины этой неудовлетворенности, характеристики эго-сознания (в статье обозначен как Я-комплекс) женщины — все это составляющие конфликта, спровоцировавшего болезненное состояние и ощущение.
В целом ассоциативные процессы принципиально схожи как при нормальных, так и при патологических условиях, и подчинены они следующим законам:
1. Закон сходства и смежности — возникновение ассоциативной связи в сходных во времени или пространстве условиях. Те представления, которые неоднократно сосуществовали во времени или пространстве, имеют больше данных для взаимного сочетания.
2. Закон отчетливости. Представления, имеющие большую отчетливость при прочих равных условиях легче могут подняться над порогом сознания.
3. Закон аффективной окраски: условия аффективности толкают ассоциативную деятельность, возникают ассоциации высокого аффективного напряжения.
4. Закон констелляции комплекса.
Однако есть и особенности ассоциативного процесса при патологии. Это прежде всего «относится к связям отдельных ассоциативных группировок между собой и к той основной группировке, которая составляет ядро личности и носит наименование Я-комплекса» [3, с. 235]. При нормальных условиях ассоциативные процессы протекают при активном участии сознания, или результаты этого процесса делаются его достоянием. При паталогическом процессе восприятие и ассоциативное движение происходят глубоко бессознательно, и результат этого процесса остается изолированным от эго-сознания и даже содержания всей психики. Изолированность эта выражается в ослаблении ассоциативной связи или в совершенном ее прекращении. Это является первой особенностью в патологии ассоциаций в психотических состояниях. Таких комплексов может существовать несколько.
Следующую особенность ассоциативной деятельности при патологии Вырубов обозначает как отрицательную аффективную окраску, которой определяется общий отрицательный душевный тон, свойственный психотическому состоянию. При этом аффективная жизнь чрезвычайно своеобразна: доминирующий минорный фон настроения, настроение подвержено значительным колебаниям. «Постоянно сменяющаяся констелляция то тех, то других групп ассоциаций влечет за собой всплывание то одних, то других комплексов со свойственной им аффективной окраской, также переменчивой, но всегда тягостной и мучительной. Раз поднявшаяся аффективная волна не склонна быстро разрешаться, наоборот — падение ее совершается медленно, и лишь с трудом наступает возвращение к общему аффективному уровню» [3, с. 237].
В статье «Ассоциативный эксперимент у душевно-здоровых» под авторством Е. Н. Довбни также подробно описывается ряд ассоциативных экспериментов. Данная работа проводилась с целью сравнить полученные наблюдения с подобными исследованиями цюрихской клиники, а также в соответствии с теми же принципами, но с подбором новых слов-раздражителей. Подспудно исследовалась возможность посредством этого метода выявлять комплексы психики пациентов. В статье указывается, чем руководствовались при выборе слов-раздражителей, подробно описываются условия проведения и критерии анализа материала, классификации ассоциативных реакций. Заключением проведенных наблюдений, стал следующий вывод: достоверно доказать ассоциативным методом существование комплексных представлений невозможно, однако существует множество комплексных реакций, а, следовательно, признаки их можно считать объективными, «надо полагать, что существуют отдельные индивидуальные типы проявления комплексов» [5, с. 117].
Помимо этого, были подтверждены результаты исследований типов реагирования у образованных и необразованных испытуемых западных коллег: «образованные дали более “плоский” тип реакций», то есть внутренних реакций у них было меньше, чем у необразованных, они, наоборот, проявили большую склонность реагировать внешними ассоциациями. И еще одно заключение делает Довбня: «комплексные представления у испытуемых могут быть вызваны не самим содержанием слова-раздражителя, а другими условиями, например, звуком, тембром голоса экспериментатора, поспешной манерой записывания, обстановкой и т.п. причинами», и их необходимо выявлять в процессе анализа. Подчеркивается, что в процессе ассоциативного эксперимента неоднократно обнаруживались комплексные представления, которые не были осознанны. Их автор обозначает как «подсознательные комплексы» [5, с. 117].
Стоит отметить, что не всегда ассоциативный эксперимент приносил необходимые результаты в практике лечения. Наряду с положительными отзывами об этом методе в публикациях первых русских психоаналитиков немало и весьма неоднозначных. Приведу цитату одного из пионеров психоанализа в России Осипа Бенционовича Фельцмана: «мы начали с собиранья ассоциаций по Юнгу. Этот способ довольно скоро показался нам несколько грубым и малопригодным, чтобы получить тот сверх-анамнез, который нас интересовал. Ассоциирование под принуждением, с щелкающим секундомером в руках не давало нам сколько-нибудь приемлемых для нас результатов. Дешифрирование ассоциаций в некоторых случаях давало возможность восстановить в памяти травму более или менее недавнего происхождения, для чего, пожалуй, и не нужно было собирать ассоциации. Во-вторых, почти все наши больные страдали рассеянностью, обусловленной самой болезнью. Наши призывы к вниманию заметно отражались на ближайшем ряде ассоциаций и делали их, на наш взгляд, негодными для общего учета. Собирание ассоциаций мы производим и по сие время, и поэтому мы пока воздержимся от окончательного заключения о ценности их для психоанализа» [6, с. 263]. Данное заключение было сделано в публикации 1909 года. А вышеприведенные исследования Н. А. Вырубова и Е. Н. Довбни были сделаны пятью годами позже, что проявляет безусловное место метода ассоциативного эксперимента в развитии психоанализа и в ряде смежных наук в России в начале XX века.
Библиографический список:
- Асатиани М. М. Современное состояние вопроса теории и практики психоанализа по взглядам Юнга // Психотерапия. — 1910. — № 3. — С. 117—124.
- Вульф М. В. Вступительная статья к книге З. Фрейда // Терапевтическое обозрение. — 1909. — № 7. — С. 159—168.
- Вырубов Н. А. К патологии ассоциаций // Психотерапия. Обозрение вопросов психического лечения и прикладной психологии. — 1914. — № 4. — С. 208—237.
- Гейманович А. И. О психоаналитическом методе лечения неврозов // Харьковский медицинский журнал. — 1910. — Т. 10. — № 6. — С. 44—56.
- Довбня Е. Н. Ассоциативный эксперимент у душевно-здоровых // Психотерапия. Обозрение вопросов психического лечения и прикладной психологии. — 1914. — № 2—3. — С. 109—120.
- Фельцман О. Б. К вопросу о психоанализе и психотерапии // Современная психиатрия. — 1909. — № 4. — С. 214—225. 7. Фельцман О. Б. К вопросу о психоанализе и психотерапии // Современная психиатрия. — 1909. — № 5—6. — С. 257—270.
Юлия Петровна Сак
Аналитический психолог
Ресурсы автора: ВКонтакте
Статья из сборника научных трудов по материалам конференции «Век психоанализа в России» 03.12.2022