Аннотация. В статье представлен разбор понятия агрессии и агрессивного влечения в трудах психоаналитиков. Показаны примеры различий в проявлениях агрессии в истерии и неврозе навязчивости. В структуре данных неврозов можно увидеть различия в том, как развивается и проявляется агрессивное влечение субъекта, однако в некоторых моментах, в частности, во внешних проявлениях агрессии при этих неврозах можно увидеть и сходства. Следуя по пути развития отношений с агрессивным влечением, можно проследить их этиологию, так как для некоторых проявлений истерии и невроза навязчивости отношения с агрессивным влечением являются основополагающим моментом.
Агрессивное влечение, согласно работам З. Фрейда, — деструктивное влечение, которое может быть направлено на себя или во внешний мир; часто такое влечение тесно переплетено с эротическими импульсами и может отчасти обезвреживаться ими. Агрессивное влечение — неизбывная часть человеческой природы, четко заметная уже у младенцев, проходящих орально-садистическую фазу развития. И, несмотря на свои деструктивные мотивы, способно служить и сохранению жизни, эросу, позволяя субъектам сохранять себя и блюсти свои интересы. Агрессивное и эротическое влечение тесно переплетены и во влечении к объекту, которое является двойственным.
На примере работ Фрейда и других психоаналитиков рассмотрим, как эта двойственность влечения выражена в истерии и неврозе навязчивости, выделим общие моменты и различия.
В статье «Торможение, симптом и тревога» Фрейд [9] рассказывает о страдающем неврозом навязчивости пациенте, который в случаях, когда можно бы было ожидать от него проявлений злости и гнева, впадал в «парализующую усталость», и длились эти периоды до нескольких дней. У человека, страдающего неврозом навязчивости, автор видит двойственное отношение к отцовской фигуре. С одной стороны, пациент искренне любит отца. Но влечение к матери формирует к отцу отношение ревнивое и враждебное. И любовь, и ненависть направлены на отцовскую фигуру. А фобия пытается решить эту ситуацию. Обычно в случае таких противоречивых отношений одно из них вытесняется, а другое непомерно усиливается. Чаще усиливается нежность, а агрессия вытесняется. И такой избыток навязчивой нежности может быть сигналом, что за ней скрывается нечто противоположное, что эта нежность постоянно готова скрывать и дальше. В случае маленького Ганса вытесненная злость на отца, превратившаяся в ожидание злости от отца, стала страхом, что лошадь укусит мальчика. Лошадь в данном случае символизировала фигуру отца.
В случае с Волковым, опираясь на анализ сновидения пациента, Фрейд делает вывод о том, что было вытеснено нежное и пассивное отношение к отцу. Побывав в пассивной роли при совращении женщиной, такую же роль пациент выбрал и в своем анально-садистическом влечении к отцу. Если няню вспышками гнева Волков хотел наказать, то от отца он ждал в ответ наказания, и эти приступы были попытками соблазнения. Также наказанием он успокоил бы свои приступы вины.
Ганс в «Анализе фобии пятилетнего мальчика» [5] говорит, что должен смотреть на лошадей, и тогда появляется страх: в какой-то момент его страх лошадей превращается в желание смотреть на них. Также желание занять место отца выливается в тревогу за него, здесь мы снова видим амбивалентность агрессии и нежности. Отношение малыша к отцу складывается из страха перед ним и страха за него, первое происходит от враждебности к нему, а второе — от конфликта между преувеличенной реактивно нежностью, чтобы вытеснить враждебность, и враждебностью.
При неврозе навязчивости Я, защищая себя, достигает того, что для начала генитальная организация сменяется полностью или частично на более раннюю, анально-садистическую. И формируется строгое, черствое Сверх-Я. Фрейд пишет, что, с одной стороны, у человека пробуждаются агрессивные импульсы ранних эпох, с другой, вытесненные либидинозные устремления также проявляются в виде агрессивных намерений, причем с ними Сверх-Я также борется, тоже считая их неприемлемыми.
Маленький Ганс в какой-то момент анализа говорит, что боится теперь, что лошадь упадет. Если лошадь символизирует отца, мальчик и желает внутренне, чтобы его соперник упал, умер, и верит, что лошадь (=отец) его укусит (=накажет) за это желание, а значит, боится падения лошади. Ребенок также искренне любит своего отца и в своих агрессивных играх, кусая отца, потом целует его в то же место.
В случае, описанном в «Заметках об одном случае невроза навязчивости» [6], главный герой с детства чувствовал неодобрительное отношение отца к своим влечениям. В итоге после первого сексуального опыта у него появилась мысль о том, что ради этого можно и убить отца. Также отец высказывался против его возлюбленной и против их возможного совместного будущего. Двойственное отношение к отцу хорошо показано в ситуации, где Крысин нарочно занимался учебой в поздние часы уже после смерти отца, и в прихожей при открытой двери рассматривал в зеркало свой обнаженный пенис, как будто бы отец мог бы его за этим застать. Он хотел и доставить отцу удовольствие своей учебой, и разозлить его своим эксгибиционизмом.
Ребенком он, по всей видимости, был наказан отцом за случай онанизма, впал в ярость от этого, и сам был напуган своей яростью и старался избегать в будущем подобного. Сами фантазии о пытках отца и возлюбленной крысами — двойственное отношение к значимым объектам: желание любить их, пытая, и выражать свою агрессию на тех, кого любит. И все это с указанием на анальную фазу.
В статье «Ребенка бьют» [8] Фрейд пишет о том, какое значение на человека в детстве оказывает представление об избиении ребенка. На основании такого представления в фантазиях ребенка формируются сексуальные компоненты. Если в итоге из представлений вытесняется садистский компонент, то возникает предрасположенность к неврозу навязчивости. Из шести случаев, о которых повествуется в этой статье, три можно назвать случаями невроза навязчивости разной степени тяжести. То есть речь опять же идет о двойственном отношении к агрессии, вытеснении ее и то ли мазохистическом, то ли садистическом удовольствии от фантазий об избиении.
Рассмотрим также взгляды Ж. Лакана на термин «влечение к агрессии» и окружающие его определения. В лекции «Значение фаллоса» можно найти следующую цитату: «Весь аналитический опыт, и аналитическое обследование страдающих неврозом навязчивости в первую очередь, свидетельствует о том, что садистские фантазмы занимают у одержимых неврозом навязчивости особое место. Место это занимают всегда, но удостовериться в этом непросто, ибо факт этот далеко не обязательно лежит на поверхности. Зато разнообразные попытки восстановить равновесие, которые субъект в процессе метаболизма невроза предпринимает, ясно свидетельствуют о том, что все эти попытки направлены на одно — определиться по отношению к собственному желанию» [4, с. 475].
По словам автора, человек, страдающий неврозом навязчивости, в основном жалуется на всевозможные и разнообразные страхи, трудности, запреты, тревоги, торможения. Причем он не сразу сможет выдать содержимое: «о фантазмической стороне своей жизни он заговорит не сразу» [4, с. 475]. Это станет возможным только после терапевтической работы или после его собственной внутренней работы. Лишь тогда для такого субъекта станет возможным понимание того, что его психическая жизнь идет под властью фантазмов, настолько, что часть его мыслей и переживаний полностью подчинены им. Эти фантазмы при неврозе навязчивости традиционно считают садистскими, но в этой формулировке все не так однозначно. Лакан пишет, что это слово — лишь этикетка: «На самом деле они задают нам загадку, поскольку, не удовлетворяясь рассмотрением их в качестве признаков неких устремлений, мы вынуждены видеть в них организацию отношения субъекта к Другому как таковому — организацию, лежащую в плоскости означающего» [4, с. 476].
У субъекта с неврозом навязчивости фантазмы так и остаются фантазмами, то есть почти никогда не осуществляются. А при редком осуществлении результаты обманчивы для субъекта. По мнению автора, такие случаи осуществления желаний как раз выдают механизм отношения такого субъекта с его желанием: чем он к ним становится ближе, тем они слабее. И в итоге они уменьшаются до того, что исчезают окончательно.
Далее Лакан рассуждает о таком очевидном признаке структуры невроза навязчивости, как строгие требования Сверх-Я. Он использует формулировку «потребовать позволения» [4, с. 477]. Она означает особый род отношений с Другим: в ней есть сомнения в возможности диалектической связи с Другим, связь эта, может быть, находится в опасности. И для восстановления связи есть выход — постараться восстановить Другого, оказавшись при этом в зависимости от него. Для страдающего этим неврозом сохранить это место необходимо. Хотя, конечно, отношения субъекта с Другим в данном случае намного шире.
Лакан рассуждает о фрейдовском понятии Versagung, отказе, и своем понимании стадий фиксации ребенка в психосексуальном развитии. Он пишет о том, что в ходе регрессии на определенную фазу субъект в процессе анализа обозначает свое требование в формулировках, в которых мы можем разглядеть связь орального, анального или генитального типа с определенным объектом.
В неврозе истерии отношения с агрессией проявляются, например, на фоне зависти к пенису и комплекса кастрации. В работе К. Абрахама «Формы выражения женского комплекса кастрации» [1] говорится, что большое количество женщин видит сны о том, что они — мужского пола, также это часто проявляется в невротических симптомах. И несмотря на то что женщины рационализируют это поведение, автор считает, что настоящие причины спрятаны глубже. А поведение женщин объясняется тем, что в детстве они в какой-то период времени чувствовали себя обделенными, так как их гениталии по размеру были внешне намного меньше мужских. У многих женщин не получилось вытеснить или сублимировать этот опыт. По аналогии с мужским страхом кастрации Абрахам назвал это явление комплексом кастрации. Девочке в силу нарциссизма проще признать, что ее лишили пениса, чем то, что у нее его изначально не было. Женские гениталии в таком случае рассматриваются ими как рана. У женщин бывает тяга отомстить мужчинам, подвергнуть их кастрации: наказать их и/или забрать пенис себе. Забрать себе — это уже мотив зависти к пенису. Какое-то время девочка может надеяться, что вскоре тоже получит пенис от отца в дар. Но вскоре расстается с этой иллюзией, как и с иллюзией создать себе пенис самой, например, из кала. Это может обернуться враждебностью против отца, который так и не подарил ей желаемое. У девочки может появиться надежда вместо пениса получить от отца в дар ребенка. Сделать отца объектом либидо, согласно К. Абрахаму, — пройти через женский эдипов комплекс. При этом девочка также идентифицирует себя с матерью, что вызывает уже зависть к матери за то, что у той есть дети. После прохождения латентной стадии, в пубертате, желание иметь ребенка от отцовской фигуры перемещается на другой объект. При прохождении этого процесса удачно, если женская сексуальность примиряется со своей пассивной, ждущей установкой.
Но часто эти процессы не доходят до такой смены ролей. В жизни женщины много факторов, способствующих развитию комплекса кастрации, и у многих женщин можно наблюдать его проявления той или иной степени выраженности.
Абрахам ссылается на Фрейда, который в статье «Табу девственности» рассказывает об «архаичном» выходе из комплекса кастрации. В некоторых племенах принято, чтобы девственности женщину лишал не ее муж, а вождь племени, чтобы избежать возможной озлобленности на него за причинение боли. Абрахам делится случаями женщин, которые после дефлорации нападали на своего мужа, и считает, что помимо злости за нарушение телесной интегральности, ими двигал и акт мести мужчине за то, что после первого сексуального акта уже не остается места попыткам закрыть глаза на разность мужской и женской сексуальности. Женщина мстит таким образом отцовской фигуре, лишившей ее пениса, роль которой тут взял на себя мужчина, объект ее любви. Удушение и избиение мужчины являются символом кастрации. Также у женской сексуальности есть возможность попытаться взять на себя роль мужчины через гомосексуальные отношения с женщиной и подчеркивание своей мужественности с помощью внешнего вида. Также мужскую роль на себя может взять женщина, предпочитающая стереотипно мужские интересы в духовных, профессиональных и других сферах. Но часто это происходит неосознанно, так как формально эти женщины объявляют эти интересы вполне подходящими и мужчине, и женщине.
Таким образом, автор разделяет женщин с комплексом кастрации на две группы: одна связана с вожделением к перениманию мужской роли или фантазиями о перенимании мужского органа; у другой группы выражено бессознательное непринятие женской роли и желание мести предпочтенному мужчине. Эти тенденции разных групп могут сочетаться в одной женщине.
Также Абрахам сравнивает женское недержание мочи по ночам с завистью женщины к способности мочиться по-мужски, что тоже может быть частью симптомов при комплексе кастрации. Также он описывает случай девушки, которой важно было от каждого встреченного мужчины услышать о том, что у нее красивые глаза. Дело в том, что однажды на прогулке она встретила гигантскую змею и оцепенела от страха, и также оцепенел ее взгляд. Так как змея ассоциируется с пенисом, у нее образовалась цепь ассоциаций: неподвижный глаз = змея = фаллос. Таким вопросом о красоте глаз она боролась с проявлениями своей мужественности. Ее пугали заминки с ответом, появлялся страх, что мужественно-садистическое ее захватит.
Часть женщин пытается вовсе отвергнуть значимость пениса, например, в фантазии о непорочном зачатии. У женщин с таким явлением Абрахам часто наблюдал выраженные анальные черты характера. Также они были своенравны, и в психоанализе хотели бы добиться всего одни, без помощи врача. Эти последние проявления можно считать уже близкими к проявлению желания мести мужчине. Так как отказать пенису в его значении — желание сделать из мужчины не-мужчину, пусть и в мягкой форме. Фантазия о мести мужчине часто сочетается с вожделением украсть у мужчины пенис силой. Абрахам видит в этом мотиве корни женской клептомании, желание получить дар силой.
Такой невротический симптом, как вагинизм, также может скрывать вытесненное желание кастрировать мужчину. Он призван не только не впустить пенис в вагину, но и удержать его там после вагинального акта, и таким способом провести кастрацию. В воображении женщины это дает возможность присвоить себе удержанный пенис.
Пациентки часто страдают фантазиями о том, что транспорт переедет значимым для них мужчинам какие-то части тела, а некоторые испытывают особое влечение к мужчинам, потерявшим руку или ногу, или к мужчинам, сделавшим обрезание. Многие имеют страх замужества как страх совершить с мужчиной нечто ужасное. Возможны и болезненные фантазии об откусывании полового члена во время орального сношения. Такие фантазии будут ограничивать женщине возможности сближения с противоположным полом как реализацию ее опасных фантазий. Возможно, женщина желает отнять у мужчины не пенис, а его силу. Невротические отклонения сексуальности у женщины и правда могут влиять на потенцию мужчины. Абрахам называет это смягчением активной кастрационной тенденции. Также оно может выражаться в стремлении вызвать у мужчины надежду и потом отказать ему.
Этот же механизм автор видит во фригидности: сознательно женщина соглашается с пассивным типом женской сексуальности, но бессознательно желает разочаровать мужчину в способности доставить женщине удовольствие. Привязанность либидо женщины к клитору и/или исключение связи получения удовольствия с влагалищем, по Абрахаму, также является проявлением комплекса кастрации, так как клитор выступает как аналог мужского члена. Исключение чувствительности влагалища —попытка сделать вид, что члена у мужчины нет. Проявлением комплекса кастрации может быть стремление женщины сделать вид, что половой акт с мужчиной не имел для нее какого-либо значения. В том числе это может выражаться в частой смене половых партнеров и проституции.
Женщина может воображать мужчину неполноценным из-за того, что у него есть пенис. Ради этого она сводит все его функции к сексуальным, лишая его признания духовных или интеллектуальных достижений. Часто женщины в итоге избегают мужчин с выраженными мужественными свойствами, а более пассивным мужчинам будут пытаться доказать, что их мужественность менее значительная, чем этих женщин. Также женщинам с комплексом мужественности вообще может причинять дискомфорт возникновение ситуаций с намеком на их неполноценность, например, где им необходимо признать необходимость помощь от мужчины или где явно проявляется их женственность. У некоторых женщин возникает неприятие вида ран на коже, так как это напоминает об их собственной «ране» — об отсутствии пениса и наличии вагины.
Каким-то женщинам свойственно находить компромиссы между своим желанием обесценить мужское и влечением через придумывание неких условий. Например, желание получить множество поклонников, чтобы отвергнуть их всех. Или сместить эрогенную зону с влагалища на какую-либо другую.
Х. Дойч в работе «Психоанализ женских сексуальных функций» [3] пишет, что во время садистически-анальной фазы девочка идентифицирует себя то с матерью, то с отцом. Идентификации с отцом соответствует садистическое причинение, а идентификации с матерью — пассивно-анальное претерпевание. В садистических фантазиях предполагается наличие активного пениса. Во время фаллической фазы через клитор, исполняющий роль пениса, продолжается идентификация с отцом и садистической ролью. Но по признании реальной ситуации отсутствия пениса это начинает восприниматься как наказание. В ходе некоторых процессов у девочки может произойти идентификация с матерью, которую Дойч считает нормальным вариантом развития событий. Но у девочки может произойти идентификация и с отцовской фигурой.
Автор выделяет такой термин, как «комплекс мужественности», который часто может быть частью нормальной душевной жизни женщины, и лишь при некоторых обстоятельствах может привести к неврозу. Этот комплекс формируется у девочки в ответ на осознание того, что у нее нет пениса. Он идентичен понятию «комплекс кастрации» Абрахама. Дойч ссылается на работы К. Хорни, повествующей о том, что комплекс кастрации у женщин может являться следствием идентификации с отцом и отказом от женской роли, а не наоборот. Дойч подтверждает гипотезу о том, что идентификация с отцом играет ключевую роль в развитии комплекса мужественности. Автор пишет, что садистические тенденции в фаллической фазе меняют свой характер, переходят к мотиву агрессии без уничтожения, то есть к активности.
При фиксации девочки на фаллической фазе она продолжает и дальше идентифицировать себя с отцом и приходит либо к гомосексуальному отношению к объекту, либо к гетеросексуальным отношениям, где она имеет право сохранять мужскую роль. К выделенным Абрахамом двум типам проявления комплекса кастрации Дойч добавляет третий, при котором девочка не отказывается от идентификации с отцом и придерживается реального наличия пениса. Этот тип склоняется к гомосексуальному выбору объекта и никогда не приходит к феминному отношению к мужчине.
Нас особенно интересует вариант с местью, где утрата пениса воспринимается как несправедливость, а зависть к пенису часто выражается в последующем как конкуренция, соперничество с мужчиной. В статье С. Бенвенуто «Дора убегает… Что еще можно добавить к вопросу об истеричках?» [2], посвященной клиническому случаю Фрейда — истории Доры, автор указывает, что главной причиной, почему Дора вообще попала в психоанализ (несмотря на наличие множества симптомов), было то, что она мешала своему отцу в его романтических отношениях. Она яростно требовала от отца прервать роман. Также, несмотря на увлечение госпожой К. и/или ее мужем, Дора не начинает связь ни с кем из них, предпочитая заниматься вместо этого местью отцу. Автор интерпретирует уход Доры из анализа как месть самому Фрейду. Ей как будто необходимо доказать мужчинам, что никто из них не может дать ей желаемого, усомниться в их потенции. То есть это прямое проявление комплекса кастрации.
По приведенным выше примерам из статей можно прийти к следующим выводам:
- Фрейд в статьях о неврозе навязчивости рассказывал о двойственной природе влечений субъекта по отношению к отцовской фигуре. Существует нежное отношение к отцу, но есть и влечение к матери, которая принадлежит отцу, так что формируется гнев на отца и желание его кастрировать. Таков механизм формирования фобий невротиков навязчивости. Когда агрессивная часть влечений к отцу вытесняется, формируя гипертрофированные нежные побуждения, агрессивные влечения направляются на замещающие отцовскую фигуру объекты, но и это тоже вытесняется, а остается страх перед объектами — как страх перед отцом, который накажет за агрессию на него.
- Лакан рассуждает о том, какое место в структуре невроза навязчивости занимают садистские фантазмы субъекта. Но они остаются фантазмами, а при приближении невротика к объекту влечения ослабевают. Для невротика навязчивости, с его строгим Сверх-Я, Лакан выделил формулировку «потребовать позволения» от Другого. То есть субъекту необходимо поддержание хрупкой связи с Другим, а для этого его необходимо не только разрушать, но и восстанавливать.
- В истерии Абрахам выделил представление о «комплексе мужественности», развитое в дальнейшем в работах Дойч. В истерии агрессивные влечения активно направлены на отцовскую фигуру и значимые мужские фигуры. Девочка злится на отца из-за комплекса кастрации, за лишение ее пениса, также формируется явление зависти к пенису, выражающееся в стремлении конкурировать с мужчинами, доказывать им их бессилие в переносном и даже прямом смысле, например, посредством сексуальной жизни.
Подведем итоги, что общего и различного можно выделить во влечении к агрессии в истерии и неврозе навязчивости.
Формирование влечения к агрессии различно: в неврозе навязчивости сильное агрессивное влечение формируется за счет регресса субъекта на анально-садистическую фазу психосексуального развития из-за необходимости вытеснять влечения к отцу либо к матери в страхе наказания от отцовской фигуры. Усиление мотивов агрессии происходит, чтобы вытеснить противоположные либидинозные устремления и нежные побуждения. В истерии агрессивное влечение формируется в процессе прохождения эдипова комплекса, во время идентификации с отцовской фигурой при невыраженной идентификации с фигурой матери. Для истерии также характерно осознание зависти к пенису и неполноценности в ходе развития комплекса мужественности, агрессия на мужские фигуры, зависть, соперничество.
Общие моменты: и в неврозе навязчивости, и в истерии субъект желает нападать на значимую фигуру. При этом при неврозе навязчивости агрессивные нападки могут вытесняться и скрываться за нежной стороной влечений к объекту. При истерии мотивы субъекта также могут выглядеть двой[1]ственно, ведь желанную мужскую фигуру субъекты могут хотеть «кастрировать», принизить, при том что она остается значимым объектом, и подстроиться под ее желания тоже важно.
В обоих клинических картинах возможна схожесть симптомов. И при неврозе навязчивости, и при истерии поступки субъекта могут выглядеть лишенными логики: истерики, добивающиеся желаемого, чтобы отвергнуть его, иногда с помощью симптома; невротики навязчивости, добившиеся желанного объекта, чтобы обрушить на него свой гнев, могут казаться похожими в своих поступках. Также конкретные навязчивые желания могут быть схожими с симптомами истерии: навязчивое желание обнажаться во время учебы у Крысина может напоминать симптомы при истерии, особенно если вспомнить мнение, что часто симптомы истерии имитируют половой акт.
Истерия не отрицает у субъекта и регрессии на анально-садистическую фазу, характерную для этиологии невроза навязчивости, вообще частичные влечения играют важную роль в психосексуальной жизни истерика.
Таким образом, чтобы разделить эти неврозы, необходимо как можно более полно выстроить индивидуальный сюжет анализанта, логику его симптомов от начала истории, так как влечение к агрессии и некоторые сложности с его проявлениями присутствуют в обоих рассматриваемых неврозах и внешне могут проявляться схожим образом, хотя и имеют различную структуру.
Библиографический список:
- Абрахам К. Формы выражения женского комплекса кастрации. — Ижевск: ERGO, 2011. — 60 с.
- Бенвенуто С. Дора убегает… Что еще можно добавить к вопросу об истеричках? // Лаканалия. — 2016. — № 21. — С. 12—32.
- Дойч Х. Психоанализ женских сексуальных функций. — Ижевск: ERGO, 2013. — 108 с.
- Лакан Ж. Образования бессознательного (Семинары: Книга V (1957/1958)). — М.: Гнозис; Логос, 2002. — 608 c.
- Фрейд З. Анализ фобии одного пятилетнего мальчика // Фрейд З. Два детских невроза. — М.: ООО «Фирма СТД», 2006. — С. 9—123.
- Фрейд З. Заметки об одном случае невроза навязчивости // Фрейд З. Навязчивость, паранойя и перверсия. — М.: ООО «Фирма СТД», 2006. — С. 31—104.
- Фрейд З. Из истории одного инфантильного невроза // Фрейд З. Два детских невроза. — М.: ООО «Фирма СТД», 2006. — С. 125—232.
- Фрейд З. Ребенка бьют // Фрейд З. Навязчивость, паранойя и перверсия. — М.: ООО «Фирма СТД», 2006. — С. 229—254.
- Фрейд З. Торможение, симптом и тревога // Фрейд З. Истерия и страх. — М.: ООО «Фирма СТД», 2006. — С. 227—308.
Доклад, прозвучавший на международной научно-практической конференции «VI Фрейдовские чтения: категории различий в психоанализе и психологии» 10 мая 2022 г.
