Изменения в жизни происходят всегда, хотим мы того или нет. Например, переменчивая питерская погода может в один день одарить нас теплым солнцем, полить дождем, а потом присыпать рыхлым снегом. Те, кто живет в этом городе, привыкают и уже не удивляются.
Что-то мы меняем осознанно и целенаправленно: затеваем ремонт, покупаем новую вещь взамен испорченной, выбираем место учебы или работы. Но иногда изменения происходят внезапно – случается какой-то кризис: внешний или внутренний, возрастной или семейный, социальный или экономический. И тогда мы попадаем в весьма неожиданное и неприятное состояние подвешенности – лиминальность.
Хорошо, когда оно связано с какой-то одной областью нашей жизни или идентичности. Хуже, когда, шагнув из вчера в сегодня, мы оказываемся в «новой реальности». Именно так переживаются многими события, начиная с 24 февраля 2022 года. Так, как было – уже не будет, а как будет – неизвестно.
Мюррей Стайн в книге «В середине жизни. Юнгианский подход» так описывает состояние психологической лиминальности: «… ощущение идентичности индивида оказывается подвешенным, диффузным, туманным, не вполне ясным. Вы перестаете фиксироваться на определенных ментальных образах и содержаниях – своих или чужих»*. Книга посвящена кризису середины жизни, но само состояние может возникать, как при внутренних психологических кризисах, так и при внешних.
Лиминальность – английское слово, произошедшее от латинского limen, означающего «дверной проем» или «порог». В нем слышится краткосрочность, возможность пребывания в этом состоянии недолго. В личном кризисе переход совершается достаточно быстро, если сравнить его с длинной человеческой жизни. На уровне общества переходный период становится длиннее, хотя в сравнении с историей он будет короток.
Человечество уже не раз оказывалось в состоянии лиминальности. Не раз рвались связи с собой, с другим, с миром. И не раз общества от лиминальности переходили к восстановлению. Выход из нее точно есть. Но как же на личном уровне сохранить целостность и связи?
В первую очередь – принятие. Признание того, что мы находимся в лиминальности – само по себе уже ресурс. Ведь в этом случае мы не тратим психологическую энергию на поддержание защит. Переходные периоды не выбирают, в них оказываются.
Хочется процитировать не теряющее своей актуальности стихотворение Александра Кушнера, написанное в 1978 году:
Времена не выбирают,
В них живут и умирают.
Большей пошлости на свете
Нет, чем клянчить и пенять.
Будто можно те на эти,
Как на рынке, поменять.
Вторым важным ресурсом считаю сохранение, поиск и выстраивание новых социальных связей, поддерживающих, питающих, любящих.
Хочется напомнить, что мы – не первые, кто так резко и неожиданно оказывается в состоянии лиминальности на уровне общества. Карл Густав Юнг писал свою Красную книгу во время Первой мировой войны: «Темное море медленно раскрывается – и оттуда бьет красноватое зарево – как кровь – море крови пенится у моих ног – пучина моря сверкает – как странно я себя чувствую – я что, подвешен за ногу? Кровь и огонь образовывают шар – пелена из дыма извергает красный свет – новое солнце вырывается из кровавого моря и, светясь, катится к крайним глубинам, исчезая под моими ногами».
В художественной литературе мы найдем множество примеров переживаний героем состояния лиминальности, причем личный кризис разворачивается на фоне внешнего. Яркий пример индивидуации Пьера Безухова на фоне войны 1812 года или история доктора Живаго, разыгрывающаяся в перипетиях начала ХХ века.
Универсальной инструкции по проживанию состоянии лиминальности нет, так как она «…характеризуется необычной степенью уязвимости по отношению к внезапным эмоциональным «порывам», возникающим либо изнутри, либо снаружи, к резким переменам настроения, эмоционально накаленным образам и чувствам, внезапным обретениям и потерям доверия. Внутренняя основа смещается, и, поскольку она становится неустойчивой, человек легко поддается внешнему влиянию и давлению*» – утверждает Мюррей Стайн. В подобном состоянии важны опоры, как внутренние, так и внешние, в том числе социальные. Возможно, изменение круга общения, разрыв некоторых значимых связей, но также возможно и обретение новых.
Юнг в ходе своих рассуждений в Красной книге приходит к выводу: «Я не парю, нет, я вишу, или даже хуже, я повешен между небом и землей – но не устал от повешения, я могу позволить его себе навечно, но любовь никогда не перестает».
Сама метафора подвешенности заставляет задумываться о том, между чем и чем. «Между небом и землей» приводит к ощущению, что в них же и есть наши символические опоры. Это третий, на мой взгляд, самый значимый аспект проживания лиминальности. Что я подразумеваю? Небо, как правило, ассоциируется с духовными ценностями, верой и надеждой, что в нынешних условиях дает большую опору. Внутренний поиск, кристаллизация собственных ценностей и смыслов может стать опорой. Этот путь прекрасно описан Виктором Франклом.
Земля, как то, что связано с устойчивостью, плодородием, предками дает опору не только телесную, но и родовую, а глубже – общечеловеческую. На нашу общую память о способности пережить лиминальность. Здесь открывается богатый спектр историй: от семейных до мировых художественных.
Мои размышления – это лишь заметки на полях частной практики, наблюдения, полученные в коммуникации с клиентами, коллегами, собой. Попадая в лиминальность, можно оставаться на связи – это тоже ресурс нашего времени. Ресурс будущего развития аналитической практики и теории
* Стайн Мэррей. В середине жизни: Юнгианский подход // Когито-Центр. – 1983 г. – 160 С.
Елизавета Алексеевна Константинова
Аналитический психолог, бизнес-тренер, ведущая групп, член Балинтовской Ассоциации России
Автор b17.ru