В этой истории действующих лиц у нас будет несколько больше, но логично начать говорить о переносе с того, кто организовал своим желанием (а в основании переноса лежит именно желание, желание Другого), своим словом и письмом самый большой/длительный перенос в истории психоанализа. В его наличии нет сомнений, поэтому мы сегодня не перестаем обращаться к этим текстам. Каким желанием должен обладать человек (каким обладал Фрейд?), чтобы это привело к столь огромным последствиям, оправиться от которых (к счастью) мир не может и до сих пор? Является ли наш перенос ностальгией по Отцу, той ностальгией, которую разделял и сам Фрейд?
Перенос Фрейда – знание, опирающееся на любовь. Отметим также и то, что желание Фрейда никогда не было до конца проанализировано, т.к. собственного анализа он не проходил, заменив его на самоанализ. Не является ли это первобытным грехом психоанализа? Возможно, именно поэтому мы можем найти свое желание, задавшись вопросом о желании Другого, заняться его интерпретацией. Анализ начинается с вопроса о желании Другого – Фрейда – о желании истерички; нашего (читателей и аналитиков) – о желании Фрейда; анализанта – о желании аналитика.
Есть мнение, что в анализе нужно дождаться установления переноса, и только тогда можно начать интерпретировать. Такое мнение поспешно. Психоанализ начинается с переноса, и мы начнем с его рождения, с желания троих действующих лиц: Фрейда, Брейера и Анны О. Вы, наверное, знаете историю анализа Анны О, но интересующий нас сейчас вопрос – почему перенос открывает именно Фрейд, а не Брейер? Почему желание одного ведет его в зону между двумя смертями (выражение, использованное впервые Лаканом в семинаре, посвященном этике психоанализа), туда, где желание низвергает любые компромиссы, к изобретению психоанализа, тогда как другой пасует, соблазняется благом доброго буржуа? И какова во всем этом роль Анны О.? И почему эта история так часто вспоминается Лаканом?
Поговорим об «Исследованиях истерии». Книга написана двумя авторами. Брейер участвует лишь в написании «предуведомления», и его перу принадлежит единственный случай в книге – случай «Анны О.», остальное – плод работы Фрейда. Это время катарсического метода – вкратце обозначим его суть – «непосредственная настроенность на момент симптомообразования и последовательно предпринимаемые усилия заставить воспроизвести психические процессы той ситуации, чтобы они имели отвод посредством сознательной деятельности». Воспоминание и отреагирование были целью и достигались посредством гипноза.
Впрочем, уже в случаях, представленных Фрейдом, присутствуют и свободные ассоциации (частичный отказ от выбора темы) и отход от гипноза (знаменитое «надавливание руками»). Здесь и далее (в трех ключевых работах: «Толкование сновидений», «Остроумие» и «Психопатология обыденной жизни») Фрейд представляет нам психоаналитический симптом как нечто, что имеет смысл, представляет собой ребус, который можно разгадать (именно на основании этих работ Лакан позднее скажет – «бессознательное имеет структуру языка»), для этого в анализе используется интерпретация (тут отметим, что сам Фрейд не уставал повторять – бессознательное существует только в окольном пути, в искажении, его избытке, а не в каком-то сообщении, которое выражено в тех или иных терминах). Также ставится в штудиях вопрос о сексуальной этимологии симптомов, но Брейер данное мнение Фрейда не разделяет (причиной, по его мнению, являются «гипнойдные состояния», психические зажимы и т.д., для решения которых и служит гипноз; стоит заметить, что здесь не ставится вопрос о сопротивлении).
Не слишком вдаваясь в подробности случая, который вел Брейер, очертим его ключевые сюжеты. В описании случая Брейером полностью отсутствует сексуальный элемент, точнее, он полностью игнорируется. Примеры из текста:
«Как ни странно, сексуальное начало у нее было не развито; пациентка, жизнь которой я изучил так, как редко удается одному человеку изучить жизнь другого, никогда не была влюблена, и ни в одной из множества галлюцинаций, появляющихся у нее за время болезни, этот элемент душевной жизни не выступал на поверхность»
«Она и прежде питалась крайне скромно, а теперь вообще отказалась от пищи, однако соглашалась принимать ее из моих рук, так что вскоре стала есть больше»
«Впрочем, она всегда начинала говорить лишь после того, как тщательно ощупывала мои руки, чтобы убедиться, что перед ней именно я»
и т.д.
Немного о симптомах Анны О. Именно она придумала ставшие столь известными «лечение разговором» (talking cure) и «прочистку дымохода» (chimney sweeping). Анна страдала от паралича правой руки, той руки, которой, как она считала (в своих грезах наяву), она не смогла отогнать змею от ее отца. Ее симптом можно было прочитать как обратную сторону желания смерти отцу, в котором она не могла себе признаться. Другой ее симптом игнорировал медицинские представления о нервных путях в теле – она чувствовала резкую боль в небольшом участке бедра, в том самом месте, на которое ее отец клал свои ноги, когда она занималась его проблемами со стопой. Имелось и множество других симптомов.
Итак, стараниями Брейера у пациентки устраняются «все симптомы истерии», а после припоминания некой сцены с отцом она «сразу заговорила по-немецки и избавилась от бесчисленных расстройств, на которые жаловалась прежде. Затем она уехала из Вены и отправилась в путешествие, хотя далеко не сразу смогла достигнуть душевного равновесия. С тех пор она совершенно здорова».
С другой стороны, Брейер признает, что чуть позднее у пациентки появилось множество симптомов: галлюцинации, параличи, приступы кашля и т.д. Ее поместили в клинику Бельво в Кройцлингене, возглавляемую Бинсвангером. Это было в 1882 году, а в 1895 Брейер уже не применяет катарсический метод, и случаи яркого проявления чувств со стороны пациенток, стремление соблазнить врача, отказывается интерпретировать как феномен переноса. К выходу «Исследований» именно вопрос сексуальности в этиологии истерии разделил Фрейда и Брейера.
Позднее история эта приобретает неожиданный поворот.
В 1932 Фрейд пишет письмо Стефану Цвейгу, в котором нам предлагается совсем иной взгляд на завершение этого анализа: «На следующий день после того, как все ее симптомы были устранены, его (Брейера) вызвали к ней вечером, и когда он зашел к ней, она корчилась из-за судорог в нижней части живота. Когда он спросил ее, что с ней случилось, она ответила: «Сейчас родится ребенок от доктора Б». В этот момент он получил ключ от обители Матерей, но не воспользовался им. При всех его талантах, в нем нет ничего от Фауста. Он попросту испугался и сбежал, перепоручив больную одному коллеге, который еще несколько месяцев боролся с ее недугом в санатории»
У самого знаменитого историка психоанализа – Элизабет Рудинеско – свой взгляд на данные события. Она говорит о том, что Фрейд, убежденный в том, что Брейер отступил перед сексуальным характером любовного переноса, в переписке с Цвейгом конструирует свой вариант окончания анализа Анны О. Та проявляет признаки ложной беременности (Лакан интерпретирует этот сюжет как идентификацию с аналитиком), а Брейер, опасаясь ревности жены, бросает лечение и на время уезжает из Вены. Впрочем, именно Брейеру в 1896 году Фрейд приписывает изобретение психоанализа.
В 1907 г. Брейер пишет письмо Августу Форелю, в котором говорит следующее:
«…мой вкус претит мне погружаться в область сексуальности как в теории, так и на практике…»
«Для частнопрактикующего врача-терапевта невозможно заниматься лечением подобных случаев без того, чтобы полностью не разрушить свою деятельность и жизненный уклад. Я хвалю себя за принятое мною тогда решение не допускать больше подобных нечеловеческих испытаний. Если у меня появлялись пациенты, у которых были прекрасные показания для аналитического лечения, который я сам лечить не мог, то я направлял их к доктору Фрейду…»
Мы доподлинно не знаем, что было на самом деле, чем закончился анализ Анны О., но в историю анализа он, с подачи биографа Фрейда Эрнста Джонса, вошел как настоящий роман, противостояние «пугливого» Брейера и «храброго» Фрейда. Но мы по-прежнему не можем ответить на вопрос о том, что в желании Фрейда позволило ему совершить беспрецедентное открытие. Попробуем найти ответы у одного из самых благодарных читателей трудов родоначальника психоанализа – Жака Лакана.
Лакан ссылается на эпизод анализа Анны О. как минимум три раза: в 8, 10 и 11 семинарах. Давайте посмотрим, в каких контекстах и зачем он обращается к случаю.
В первой главе восьмого семинара Лакан вспоминает историю Брейера и Анны О. в связи с вопросом начала психоаналитического опыта – вопроса любви. Любовная история, положившая начало психоанализу, была историей не только пациентки, но и самого Брейера. Именно в связи с влюбленностью, с переносом самого Брейера, история завершается ложной беременностью. Пациентка демонстрирует аналитику его собственное желание, с ним идентифицировавшись. Брейер становится жертвой обратного переноса, переноса своего собственного, переноса, который не был здесь вовремя обнаружен. Лакан задается вопросом, почему же Фрейд сумел сделать то, что не удалось Брейеру? Ответом становится их отношение с собственным желанием. Брейер в первую очередь руководствовался благом, благом своим, пациентки и своей жены, «буржуазным понятием долга», что и заставило его стремительно закончить анализ и ретироваться, испугавшись грозившего здесь развернуться скандала. Эрос, обративший Брейера в бегство, внезапно находит себе поддержку в лице Фрейда. Ссылаясь на переписку Фрейда с его невестой, Лакан акцентирует внимание на идее «бескомпромиссной любви», которую горячо исповедовал Фрейд. Свою бескомпромиссность Фрейд продемонстрирует в «Толковании сновидений» (Фрейд уже демонстрировал нам, что он упрям, когда дело касается его желания, даже встреча с реальным, тем реальным, что просвечивала в глубине рта Ирмы, не может заставить его свернуть, проснуться, изменить своему желанию), в том анализе, грозящем обернуться для него катастрофой в общественном поле, в той откровенности, которую он себе позволил, сквозит нечто от атопии Сократа. Фрейд устремляется за своим желанием прочь от любого блага, в особенности социального, в область «между двумя смертями». Фрейд пользуется услугами Эроса, т.к. понимает, что перенос не только ставит некоторые проблемы анализу, но и является условием его движения. Фрейд признается в том, что знание покоится на любви и обретается через Эрос.
Следующую ссылку мы находим в десятом семинаре. Здесь, описывая логику фантазма в неврозе, Лакан обращается к случаю Анны О., чтобы указать на то обилие материала, которое предъявляла пациентка, на который Брейер и Фрейд «жадно набросились, резвясь в нем, словно рыбки в пруду». Фрейд удивляется отсутствию сопротивления со стороны анализантки, оборотной стороной чего является эффект переноса, который почувствовал на своей шкуре Брейер. Лакан вновь указывает на то, что устоять перед лицом желания, перед тревогой Фрейду помогает привязанность к его жене. «Спроецировав случай Анны О. на радиографический экран своей верности этому фантазматическому объекту, Фрейд в мгновение ока понял, зачем пациентке такое поведение было нужно, признав, что именно на него, Фрейда, оно и было нацелено. Он, однако, в отличие от Брейера, не попался на эту удочку».
Напомню, что в десятом семинаре прорабатывается концепт объекта а и его связь с тревогой. Лакан рисует таблицу, где два поля занимают – отреагирование/acting out и отыгрывание/passage-a-l’acte (acting out – следствие осечки в интерпретации аналитика, отсутствие слова на символическом уровне. Невпопад сказанное слово может вызвать отреагирование). Через призму этих понятий он возвращается к рассмотрению случаев Доры и гомосексуальной пациентки, случаев Фрейда. Лакан называет поведение Доры, в рамках «любовной кадрили», этой любви на четверых, acting out, подчеркивая демонстративный характер поведения пациентки. С другой стороны, сцена на озере, пощечина украсившая лицо г. К, стала passage-a- l’acte Доры, ее уходом со сцены Другого. После этого мы наблюдаем девушку, которая ничего не хочет знать, идти ни на какие компромиссы, ее логика – это логика каприза, неумолимого требования к отцу.
В случае с гомосексуальной пациенткой, acting out было ее ухаживание за подругой, известной дамой. Эти отношения имели демонстративный характер и в них девушка прилюдно заявляла о своих намерениях, целью которых была демонстрация отцу, месть отцу, обида за ребенка, подаренного не ей, но матери. (Интересно, что те сновидения, которые она предлагает Фрейду в анализе, сновидения, в которых перед ним отчетливо представляется, что бессознательное может врать, призваны удовлетворить желание аналитика. Здесь уже сам Фрейд оказывается обманут истерическим желанием.) Все это заканчивается тем, что однажды, гуляя со своей дамой, девушка встречает отца, его осуждающий взгляд, взгляд, что отвращается от нее. Одновременно с отказом в любви от дамы, это приводит к тому, что девушка бросается с моста, осуществляя passage-a- l’acte.
Лакан проводит здесь, вслед за Фрейдом, интересный ряд означающих, что на немецком являются однокоренными — разродиться/упасть/родить/спуститься. В своем падении (niederkommen) девушка осуществляет «уход со сцены» (она разродилась по вине отца, с которым она идентифицировалась в своем желании другой женщины) – passage-a- l’acte и становится объектом отбросом, объектом а. Во всех случаях имеет место истерическая идентификация, которая является идентификацией с желанием Другого. Анна О. в акте ложной беременности осуществляет в анализе acting out (разрождается) для Брейера, который не осознает того, что причиной переноса и такого поведения пациентки является его собственное желание, желание, сказавшееся в анализе, желание, которое столь точно было проинтерпретировано истеричкой. Он игнорирует ее любовь-перенос, он его не потерпит, и тогда, идентифицируясь с ним, она разрождается по его вине (из-за него), она производит acting out, а он бежит прочь. (Лакан говорит о беременности истерички, возникающей из ее идентификации с мужчиной.) Ему не остается ничего, кроме как уронить/выронить ее, объект, и ретироваться. Фрейд же, ведомый своим желанием, не отступающий перед тревогой, протягивает руки и ловит падающий объект, которым оказывается психоанализ. Роды завершились успешно, Фрейд стал отцом, отцом психоанализа.
И, наконец, одиннадцатый семинар – Лакан обращается к нашим героям в связи с вопросом отношения между переносом и желанием аналитика. Он говорит о том, что «либидо — это присутствие желания как такового». Желание – это «узловая точка, где биение бессознательного связано с сексуальной реальностью», а «в перенос оказывается вписан груз сексуальной реальности». Мы в очередной раз видим указание на то, что анализ идет слишком гладко, все идет как по маслу. «Чем больше означающих Анна им выдавала, чем больше она распиналась, тем лучше шло дело. А главное – посмотрите – никаких помех – ни малейших. И никакой сексуальности – ни под микроскопом, даже на горизонте». Брейер начинает что-то подозревать, но не успевает выйти из игры, и Анна демонстрирует нам признаки ложной беременности. Лакан говорит о том, что это не означающее («в сфере сексуальности знаки функционируют естественным образом»), это симптом (знак, что-то для кого-то). Напомню, что означающее представляет субъекта для другого означающего. Различие здесь налицо. Итак, Берта (Анна) демонстрирует своим симптомом лишь то, что ее желание – это желание ее аналитика, Другого. Разве Брейер не желал этого ребенка (Джонс рассказывает, что его отъезд из Вены с женой именно этим и закончился)?
Лакан предлагает нам следующий воображаемый диалог: «Что ты? О чем ты? Перенос – это спонтанность бессознательного твоей Берты. Это не твое желание – это желание Другого». Итог – перенос и любая теория переноса являются отражением желания аналитика. Для Лакана аналитик в анализе занимает место объекта а – место объекта причины желания, что можно представить следующим образом: Желание аналитика является тем вопросом, которым озадачивается анализант, желание, которое в определенный момент анализа он не может проигнорировать. В ответ на это желание он предлагает свою любовь, пытаясь стать объектом этого желания, подчинить себе аналитика, низвести его до подобия, маленького другого, такого же, как сам анализант. Аналитик не отвечает на эту любовь (но и не осуждает ее), но дает интерпретацию, итогом которой является обнаружение пациентом истины своего собственного желания. Также отметим, что, как и для Фрейда, для Лакана концом анализа не может являться идентификация субъекта с аналитиком (помещения аналитика на место Я-идеала).
Такова история анализа Анны О. Брейером и Фрейдом, их желаний, история рождения на свет переноса и самого психоанализа, так как психоанализ, его история, начинается именно с переноса. Фрейд открывает феномен переноса благодаря особому отношению со своим собственным желанием. Здесь можно привести проницательное замечание Даниэля Руа — «В конечном счете, Фрейд заплатил как бы своей собственной личностью. Он сам открыто говорил о своих сновидениях. Он не скрывал своих ляпсусов, оговорок и ошибок и т.д. Как раз это сыграло очень важную роль в этапе доверия к психоанализу. Потому что нашелся человек, который согласился сделать себя как бы мучеником психоанализа. Т. е. показал эти стигматы бессознательного на самом себе. Эти кровавые следы кастрации». Фрейд дал нам собственную интерпретацию того, что есть желание аналитика в психоанализе, в кабинете, но также он нас предостерег о том, как легко потерять аналитическую позицию и превратить анализ в нечто совершенно отличное, отличное от его духа и этики. С этим вопросом, вопросом желания и переноса, мы сталкиваемся в клинике, собственной практике, своем собственном анализе, и каждый из нас должен дать на него ответ, если он решит назвать себя последователем Фрейда – психоаналитиком.