Чуть более двух лет назад я выступил со статьей о необходимости психологического отбора кандидатов на должность судьи [6]. Эта статья станет своеобразным продолжением той предыдущей статьи. Надо сказать, что я не продвинулся слишком далеко в ответе на вопрос о том, как именно организовать систему такого отбора.
В ходе заседания СНО ВЕИП, прошедшем в марте 2023 года (видеозапись не велась по моей просьбе), где как раз обсуждалась та статья, общим мнением выступавших было то, что целесообразней выдвинуть в качестве требования к занятию должности судьи обязательное прохождение курса индивидуального анализа.
Конечно, реализация подобной идеи потребует определенной формализации требований к самим психоаналитикам, поскольку придется предусмотреть некую форму официальной авторизации специалистов, уполномоченных работать с будущими судьями. Это, в свою очередь актуализирует вопрос о принятии закона о психологической помощи [2]. К этой проблематике я также намерен обратиться в ближайшее время.
Но эта статья будет все же снова про вопрос «зачем?», нежели про вопрос «как?». Итак, начнем.
Как сделать общество более безопасным?
Сразу оговорюсь, что я не буду наподобие социалистам-утопистам строить модели идеального общества. Любой социум не может полностью избежать риска войн, революций и прочих потрясений. Тем не менее, общества могут быть относительно безопасными и гармонично развивающимися.
В одной из своих предыдущих статьей я уже определенно высказался в поддержку идеи о том, что коллективам людей могут быть присущи некоторые психологические свойства [7]. Эта идея первоначально выдвинута З.Фрейдом [5, с. 62, 63], а в настоящее время ее активно развивает М.М. Решетников [3].
Выскажу то, как я вижу конечную цель личного психоанализа. Такая цель видится мне в том, чтобы человек, познал свою «темную» сторону, вывел ее на поверхность и сделал более безопасной для окружающих, стал гибче и более вариативным в использовании психологических защит.
З.Фрейд писал о том, что анализ в целом окончен тогда, когда: 1) пациент больше не страдает от своих симптомов, преодолел свои страхи и торможения; 2) аналитик считает, что у больного осознано столько вытесненного, объяснено столько непонятного, устранено столько внутреннего сопротивления, что повторения данных патологических процессов уже не нужно бояться.
Также автор писал о том, что анализ позволяет более зрелому и окрепшему Я произвести ревизию старых вытеснений: некоторые устраняются, другие признаются, но создаются заново из более надежного материала, причем эти новые плотины имеют совершенно иную прочность, чем прежние, и можно быть уверенным в том, что они не прорвутся под напором усилившегося влечения [4, с. 20, 31].
Наподобие тому, как психологические защиты помогают человеку обуздать свою тревогу, найти безопасный путь для выражения собственных влечений, и в конечном счете приспособиться к внешнему миру [1, с. 130-135], так же право выполняет аналогичную функцию для общества в целом.
Также в одной из своих предыдущих статей [7] я писал о том, что понимаю право, принадлежащее человеку, как некое его личное пространство, понимаемое, скорее, в метафизическом смысле. Право на жизнь, право на свободу и личную неприкосновенность, право на неприкосновенность жилища – все они гарантируют наличие у человека некоего личного пространства, в котором он может чувствовать себя защищенным и вследствие этого не испытывать тревогу за свое существование.
Когда же эти права попираются, это способствует росту некой социальной агрессии, способной привести общество к серьезным потрясениям. Может существовать два основных направления, по которым эта социальная агрессия может реализоваться: это либо общественные беспорядки, протесты внутри страны или участие государства в международных конфликтах.
Неслучайно Устав Организации Объединенных Наций по вопросам образования, науки и культуры в самом начале говорит о том, что «мысли о войне возникают в умах людей».
Напротив, реализация некоторых прав человека способствует выплеску социальной агрессии, в результате которой общество на некоторое время становится более безопасным.
Приведу два примера.
В настоящее время в части 3 статьи 81 Конституции Российской Федерации указано, что одно и то же лицо не может занимать должность Президента Российской Федерации более двух сроков. Напомню, что в редакции, действовавшей до 2020 года, в этой статье говорилось про то, что одно лицо не может занимать должность Президента Российской Федерации более двух сроков подряд.
Почему важна сменяемость власти и в том числе высшего должностного лица государства? Дело в том, что высшие должностные лица – это не только те, кто объединяют нацию. Они также становятся объектом народной агрессии, гнева и т.п. Я думаю, что все видели, как кто-то, кто застрял в лифте, пробил колесо, попал в пробку и т.п. ругал во всем президента и правительство. Подобное поведение несколько комично, но для многих это определенный способ снятия напряжения. Кто ответственен за ремонт лифта в доме или ремонт дороги – поди разберись, а те, кого мы видим каждый день на экранах телевизора, легко становится виртуальным объектом нашей критики. И в этом смысле агрессия находит свой объект.
В итоге сменяемость власти важна для того, чтобы тот, кто уходит, уносил с собой часть народной агрессии. Иногда тот или иной правитель, каким бы хорошим он ни был, должен уйти просто потому что «надоел». И это нормально, это способствует социальной разрядке.
Второй пример. Статья 31 Конституции Российской Федерации устанавливает, что граждане Российской Федерации имеют право собираться мирно, без оружия, проводить собрания, митинги и демонстрации, шествия и пикетирование.
Сразу обращу внимание на то, что я против любых проявлений насилия на массовых акциях. Однако сами эти акции крайне важны для разрядки социальной агрессии.
Приведу такой пример. Допустим, есть некий налог, ставка которого составляет 10%. Ввиду необходимости пополнения государственного бюджета в парламент вносится законопроект, согласно которому ставка по этому налогу повышается до 15%.
Плательщики этого налога устраивают массовые акции против подобного повышения.
Ввиду этих акций в итоге принимается закон, повышающий ставку налога до 14%.
В итоге: 1) государство все равно получает больше налогов, хотя бы и меньше, чем планировалось; 2) выплеск социальной агрессии в ходе массовых акций помогает плательщикам налога смириться с повышением возлагаемого на них бремени; 3) у людей возникает чувство того, что они могут влиять на принимаемые решения, а значит и на свою жизнь.
Итак, я надеюсь, что мне удалось доказать то, что для обеспечения социальной стабильности необходимо соблюдение прав человека и создание легальных каналов для выплеска социальной агрессии.
Какова роль в этом судов?
Как мне кажется, для оздоровления отношений внутри общества необходимо, чтобы на психологически высоком уровне функционировала элита. Она, в сущности, задает тон отношениям внутри самого социума. Под высоким уровнем отношений я понимаю, прежде всего, сохранение «дистанции», уважение чужого «Я», и даже определенную степень формализации отношений. Именно способность «держать дистанцию» я считаю ключевой предпосылкой для успешного функционирования права.
В этом смысле судьи могут стать той сравнительно незначительной социальной группой, которая задает тон всем общественным отношениям. В конечном счете судьи – это те, кто заставляет право «работать». Пока нет тех, кто претворяют правовые нормы в жизнь, закон остается текстом, напечатанным на бумаге.
Однако для того, чтобы закон работал, судьи должны быть защищены от любого постороннего вмешательства. Казалось бы, на уровне закона все урегулировано должным образом. Например, статья 5 Арбитражного процессуального кодекса Российской Федерации запрещает чье-либо вмешательство в деятельность судей, прежде всего, представителей других органов государственной власти.
А как на практике? Как известно, еще в советское время получило распространение такое явление, как «телефонное право» (если быть точным – анти-право). Оно сводилось к тому, что некоторые высокопоставленные должностные лица имели возможность позвонить судье или председателю суда и настоятельным образом рекомендовать решить то или иное дело определенным образом.
Изжито ли это явление сегодня?
Приведу всего лишь один пример из практики Европейского суда по правам человека.
В деле «Кудешкина против России» (постановление от 26.02.2009) имели место следующие обстоятельства.
Кудешкина О.Б. занимала должность судьи Московского городского суда. Она рассматривала дело по обвинению следования органов внутренних дел Зайцева в превышении полномочий. Как она утверждала впоследствии, в определенный момент времени председатель суда, О.А. Егорова стала вызывать ее к себе в кабинет и расспрашивать о деталях рассмотрения уголовного дела. Затем уголовное дело было передано в производство другого судьи.
После этого Кудешкина О.Б. баллотировалась в Государственную Думу Российской Федерации и в ходе избирательной кампании дала нескольким средствам массовой информации интервью, в ходе которых обращала внимание на отсутствие реальной независимости у российских судей и грубое вмешательство в их деятельность со стороны председателей судов.
Однако Кудешкина О.Б. не была успешна в своей политической деятельности и проиграла выборы.
Спустя некоторое время решением Квалификационной коллегии судей г. Москвы Кудешкина О.Б. была лишена полномочий судьи, поскольку она допустила в СМИ высказывания, умаляющие авторитет судебной власти, основанные на домыслах. Попытки обжаловать это решение не дали своего результата.
Европейский суд по правам человека, с одной стороны, признал наличие требования лояльности по отношению к судебной системе со стороны судей. Для поддержания авторитета судебной власти не следует «выносить сор из избы». С другой стороны, как признал ЕСПЧ, для решения глубинных и тяжелых вопросов судебной системы (в том числе, коррупции, внепроцессуального давления на судей и т.п.), эти проблемы нужно «вытаскивать на поверхность». Не этим ли занимаются психоаналитики, делая скрытое явным?
ЕСПЧ признал, что было нарушено право О.Б. Кудешкиной на свободу выражения мнения (статья 10 Конвенции о защите прав человека и основных свобод, заключенной в Риме 04.11.1950). Более того, непропорционально суровое наказание, которое было применено к ней (лишение полномочий) может иметь «охлаждающий эффект» (пункт 99 постановления), поскольку способно полностью погасить их желание «вытаскивать на поверхность» болезненные вопросы функционирования судебной системы.
Однако следует отметить, что О.Б. Кудешкина не была восстановлена в должности судьи Московского городского суда.
Я не берусь утверждать, являются ли правдой все те факты, которые утверждала О.Б. Кудешкина при рассмотрении ее дела, однако эта история очень похожа на правду.
Мои дальнейшие рассуждения будут носить в некоторой степени абстрактный характер во избежание обвинений в придумывании того, чего нет.
Что мешает независимости судей?
Представим себе, что в некой стране из рук вон плохо обстоят дела с независимостью судей. При этом самым страшным механизмом давления мне кажется не коррупция, понимаемая в традиционном смысле, когда судья за денежное или иное вознаграждение выносит неправосудное решение. В такой коррупции нет ничего хорошего, но при ней за судьей сохраняется свобода выбора: он может просто в ней не участвовать.
Намного страшней мне кажется так называемая «административная коррупция», при которой на судью давят административными методами.
Если снова вернуться на нашу почву, то нужно признать, что суды в настоящее время пытаются встроить в так называемую «вертикаль власти». Под ней я понимаю административное подчинение одного органа другому (как говорят в народе: «Я начальник – ты дурак»).
Сами суды возглавляют председатели, им подчиняются заместители председателя, далее в иерархии следуют председатели судебных составов (см., например, Федеральный конституционный закон от 07.02.2011 № 1-ФКЗ «О судах общей юрисдикции в Российской Федерации»). Уже в этом проявляется административное соподчинение в судебной системе (председатель суда и прочие иерархи воспринимаются как начальники).
Почему мне кажется, что административное соподчинение – явление в судебной системе нежелательное? Потому что право по своей сути – явление, уравнивающее людей. Статья 19 Конституции Российской Федерации провозглашает равенство всех перед законом и судом.
Почему это важно? Насколько мне известно, в психоанализе считается патологией чрезмерная фиксация на одном паттерне отношений (например, «родитель-ребенок»). К слову, отношения с государством в некотором смысле строятся по тому же принципу: государство берет на себя обязанности по решению социальных задач, но взамен забирает у людей часть свободы, имеет право собирать налоги и т.д.
Однако и в отношениях между родителями и детьми по ходу взросления последних сужается пространство отношений «родитель-ребенок» и растет пространство отношений по типу «взрослый-взрослый». Более того, в отношениях двух взрослых также может статься, что кто-то на время захочет побыть «ребенком» и т.д.
И пока эти отношения в достаточной мере гибкие, пока люди в паре готовы меняться ролями, то отношения развиваются, являются стабильными, прочными и т.п. Напротив, патологическая фиксация только на одном паттерне отношений разрушает их изнутри.
В этом смысле право – это то пространство равенства, которое делает общество более крепким. Даже в административных отношениях (отношениях между государством и подвластными субъектами) значительна роль права. Органы государственной власти могут реализовывать свои полномочия только в тех пределах, которые им дозволяет это делать закон.
В зарубежной правовой литературе достаточно давно подмечено, что административное право – это прежде всего соблюдение прав человека, а не само управление [8].
А есть еще и гражданское право, которое в принципе регулирует отношения между равными: право собственности, исполнение договоров и т.п.
Какова роль в этом судов? Их роль состоит в том, чтобы поддерживать пространство права и даже расширять его. Ни один закон не будет работать сам по себе. Без правоприменителей, то есть тех, кто будет проводить в жизнь положения закона, он останется просто текстом на бумаге (или на экране компьютера). Именно суд приводит в действие закон.
Но здесь важно обратить внимание на то, что исполняться должен не любой закон, а именно правовой закон, т.е. такой закон, который соответствует нашим представлениям о естественных и неотчуждаемых правах человека. Например, на отдельных исторических этапах в отдельных странах были законы, предписывающие дискриминационное отношение к тем или иным социальным группам, людям тех или иных национальностей и т.п. Нужно ли нам соблюдение таких законов? Думаю, что нет.
Конечно, идея о наличии неких «естественных и неотчуждаемых» прав человека – не более, чем миф. Право – явление социальное, и понятно, что права даются людьми. Но миф о неких данных нам природой правах – это важный инструмент в их отстаивании. В этом смысле наличие у человека некоего метафизического пространства – это в некотором смысле условие его благополучного существования (и это служит лучшим доказательством наличия у человека естественных неотчуждаемых прав).
Но для того, чтобы быть готовым защищать это пространство других людей, судья должен быть готов защищать и свое собственное пространство от внешних посягательств. Ведь тот, кто терпит нарушение своих «границ», будет склонен нарушать и чужие.
Готовы ли сейчас судьи полностью защищать свое пространство от внешних посягательств? Боюсь, что нет. И если в советское время суд сознательно был принижен, и его деятельность сводилась к разрешению незначительных бытовых споров (иногда их называют «кастрюлькины дела»), то в постсоветской России судьи еще не осознали себя в достаточной мере как крепкую социальную общность.
Причины этого разные. Это может быть как в результате слабости собственного «Я» конкретного судьи, так и ввиду недостатка правовых знаний (ввиду произошедших бурных изменений в законодательстве).
В итоге сообщество судей становится неспособным противостоять внешним воздействиям, давлению со стороны органов исполнительной власти и правоохранительных органов, и в результате ухудшается атмосфера в обществе в целом.
В своей статье о природе права с точки зрения психоанализа я уже писал о том, что к крупным социальным общностям применимы некоторые соображения, которые справедливы в отношении отдельно взятой личности [7]. В самом деле, если человек не может противостоять тому, кто систематически нарушает его «границы», то он вынужден будет либо смещать агрессию на кого-то другого, либо обращать его против самого себя.
Точно так же происходит и с судебной системой. Если она становиться неспособной противостоять давлению извне, воздействию «телефонного права», то такая система обречена либо проявлять чрезмерную жестокость по отношению к тем, кто слабее и не относится к категории «хороших людей», либо разрушать саму себя.
Первая ситуация плоха тем, что суд должен быть не только суровым и карающим, но еще и милосердным. Вторая ситуация плоха тем, что саморазрушение судебной системы выражается в волоките, запутанности и непонятности судебных решений, озлобленных судьях и т.п. В этом тоже нет ничего хорошего. Происходит деградация права и умаление его авторитета как регулятора общественных отношений.
Суды становятся неспособными поддерживать правопорядок, то есть защищенность личных пространств всех членов общества в целом. В результате складывается ситуация, при которой закон применяется лишь к некоторым; возникает прослойка «хороших людей», которым не писан закон, и которые могут пользоваться привилегиями «телефонного права».
В итоге те, чьи права попираются, испытывают все возрастающую тревогу, повышается уровень социальной агрессии, и возникает риск ее неконтролируемого выплеска в виде всевозможных социальных потрясений.
Некоторые предложения и выводы
К написанию этой статьи меня подтолкнули достаточно серьезные опасения как за свою страну, так и за самого себя. Зная, как в нашей стране часто пренебрегают правом, и фактически видя это каждый день, я понимаю, чем это может быть чревато.
Наподобие тому как в психоанализе для решения психологической проблемы ее нужно «вытащить» из бессознательного «на поверхность», для решения проблем судебной системы, нужно, чтобы судьи начали откровенно говорить о том, что происходит в ее недрах.
А это страшно. Работает «сопротивление» тех, кто не желает жить по праву, злоупотребляя при этом своими властными полномочиями и разрушая пространство права.
Также невелико осознание ценности права со стороны населения, склонного больше доверять отдельным личностям, идеологии и т.п. Да и пренебрежение к чужим «границам» в нашем обществе весьма велико.
Мне кажется весьма важным говорить и писать о некоем феномене «социальной агрессии» как об общем уровне напряженности в обществе. И именно право способно дать социально приемлемые формы для ее безопасного выражения. А чтобы оно работало нужен независимый суд.
Библиографический список:
- Н. Мак-Вильямс. Психоаналитическая диагностика: Понимание структуры личности в клиническом процессе. / Пер. с англ. – М.: Независимая фирма «Класс», 2001. 480 с.
- Психологов призвали саморегулироваться. Депутаты надеются рассмотреть законопроект о психологической помощи в весеннюю сессию // «Коммерсантъ» (онлайн-версия) / https://www.kommersant.ru/doc/6395281?ysclid=lykmuvvhrj44582720.
- Решетников М.М. О нематериальной природе психики \ Видеолекция \\ Видеохостинг YouTube / https://www.youtube.com/watch?v=1SVBFpxYMzw (дата обращения 21.07.2024).
- З. Фрейд Конечный и бесконечный анализ // В кн.: «Конечный и бесконечный анализ» Зигмунда Фрейда: Пер. с нем. и англ. М.: Канон+ РООИ «Реабилитация», 2016. 256 с.
- З. Фрейд. Психология масс и анализ человеческого Я [пер. с нем. Я. Коган]. – М.: Издательство «Э», 2016. – 96 с.
- И.М. Шевченко. О необходимости психологического отбора кандидатов на должность судьи // Журнал о психологии и психоанализе «Psy.media» / https://psy.media/o-neobhodimosti-psihologicheskogo-otbora.
- И.М. Шевченко. Право с точки зрения психоанализа: некоторые концептуальные соображения // / Журнал о психологии и психоанализе «Psy.media» / https://psy.media/pravo-s-tochki-zreniya-psihoanaliza/
- Singh M.P. German Administrative Law in Common Law Perspective. Heidelberg. 2001.
Автор: Илья Михайлович Шевченко
Преподаватель СПбГУ, кандидат юридических наук