Появление и развитие Эго-структур
Прежде чем подвести читателя к пониманию теории субсубъектных Эго-отношений, хочу напомнить ему простую истину: любая форма поведения, которую мы можем видеть сегодня, является формой совершенствования или деградации уже ранее усвоенного, поэтому, говоря языком Фрейда, «рядом с последующими фазами развития продолжают существовать все более ранние» [Фрейд З. Неудобства культуры]. Каждая предыдущая форма поведения «скручена», сжата в пружину и «хранится» где-то в «запасниках» нашего психического аппарата, а значит, время от времени достается и используется некой Эго-структурой, пусть и на уровне далеком от сознания. Поэтому в поведении взрослого человека мы можем увидеть все формы поведения, характерные для всех периодов его развития, которые он уже прошел. Регрессия выбрасывает сознание человека не в чистое поле психической реальности, а в то место, где эти переживания последний раз были активными, т.е. в место их фиксации, соответствующей (аналогичной) данному моменту, и глубина регрессии зависит от уровня, на котором сформировалась та или иная фиксация.
Цель настоящей работы заложена Фрейдом и заключается в желании «объяснить необычные, анормальные, патологические проявления психики, то есть сводить их к действующим за ними психическим силам и выявлять участвующие в этом механизмы» [Фрейд З. Письмо Ромену Роллану (Расстройство памяти на Акрополе)].
Считаю, что самым узким местом глубинной психологии является покрытый туманом неизвестности и непонимания феномен множественных личностей, в т.ч. и раскол, раздвоение, разобщение, которые встречаются при целом ряде психических состояний. Поэтому, наиболее заметными становятся те положения предыдущих теорий, которые пытались пролить свет на это туманное скопление.
Как часто в таких случаях и бывает, новая теория также упускает нечто очень важное, из-за чего сама же и страдает. Не исключено, что и те взгляды, которые проповедую в настоящей работе я, в чем-то могут быть ошибочными и оторванными от реальности, но я не вижу в этом ничего страшного, поскольку знаю, что научная истина для меня недостижима; она где-то впереди, а мы, все те, кто предлагает широкой публике узких специалистов свои умозаключения, всего лишь находимся на пути к этой цели.
Считаю излишним злоупотреблять интересом читателя и вынуждать его читать положения классической теории психоанализа о строении человеческого Эго, а поэтому здесь они будут упущены. К тому же, если мы будем следовать строго по колее догматов, мы всегда будем приходить к одному и тому же результату.
Первичные позывы
Если мы вернемся к теории влечений Фрейда, то вспомним, что первичные позывы обитают в нашем бессознательном, «ворошатся» и «копошатся» друг возле друга, не вступая ни в какие противоречия, как будто не замечают друг друга. То, что они ворошатся и копошатся, а не лежат себе спокойно, уже само по себе говорит о том, что эти влечения имеют некий запас энергии, который изначально используется для бегства от неудовольствия, а потом и для удержания удовольствия.
Но, позвольте спросить, а что такое удовольствие, если как раз не то спокойствие, к которому мы все стремимся? И как влечения могут быть спокойны, если рядом копошится и ворочается, ища себе более удобное место другое влечение? Получается, что спокойствия нет?! Есть, но оно не требуется всем влечениям одновременно: пока одни набираются энергии, другие ее утилизируют, третьи – отдыхают. Это соответствует физиологическим процессам, в соответствии с которым фаза возбуждения переходит в фазу разрядки, которая, в свою очередь, переходит в стадию покоя. Из чего следует, что в нашем психическом аппарате одновременно должны существовать минимум три группы Эго-структур, которые находятся в разных физиологических фазах. В таком случае легко сделать предположение о том, что группируются они согласно фазам своего физиологического состояния по принципу «подобное тянется к подобному»; где возбужденные объединяется с возбужденными, разряженные к разряженным, а накапливающие энергию – к накапливающим. Что выливается в поведение человека: он или возбужден, или спокоен. Думаю, что именно так формируются потоки влечений. Мало того суммарная мощность объединенных влечений, имеет преимущество перед одиночными импульсами: они становятся доминирующими, что предполагает отношения, которые и формируют Эго-структуру. Но таким образом, как следует предположить, формируется не одна Эго-структура и не три, а великое множество. Все они сталкиваются друг с другом, образуют «группы по интересам» в системе удовольствие – неудовольствие, а этот интерес предполагает, как «дружбу», так и «дружбу против кого-то».
А теперь обратимся к Фрейду, который, говоря о сознании, писал, что сознание является поверхностью психического аппарата <…>, системы, которая пространственно ближе всего к внешнему миру. На вершине этого потока («первичного позыва»), как покрышка расположена частичка сознания, а в моем понимании – частичка Эго (Эго-структура). А поскольку все эти потоки влечений исходят из сферической поверхности, можно предположить, что и сознание имеет некоторое сферическое строение, пусть и неправильной формы.
Здесь мы подходим к тому выводу, что сознание человека не является чем-то единым и неделимым, напротив, оно обеспечивается множеством тех самых потоков и состоит из «покрышек», которые совокупностью своих свойств и формируют нашу личность.
Мы, следуя за мыслью Фрейда, думаем, что этот процесс представляет собой слияние, «первичных позывов» в один (одно Эго, «центральное Эго», по Фэйрберну), вокруг которого и развиваются последующие события. Но это не так!
Сам феномен распада на множественные личности, свидетельствует о том, что произошла регрессия на более раннюю стадию развития, где кроме одного пучка Эго имеется множество других, которые до поры до времени свое присутствие никак не выдавали, поскольку работали в одной связке (как только порвалась эта связка (исчез интерес одной цели), все «столбики» Эго развалились). Но развал Эго на свои составляющие части, чаще всего не приводит к исчезновению этих частей Эго (хотя, если исходить из существующих феноменов деградации, бывают случаи, когда некоторые его самые развитые части гибнут), они продолжают функционирование и вновь соединяются ради достижения одной цели. Все это подтверждает правоту Фрейда, который рассуждая о судьбе «слитых друг с другом первичных позывов», говорил, что уже объединенные первичные позывы могут распадаться.
Одну из причин этого феномена Фрейд видел в том, что если объектных идентификаций Эго очень много, если они являются «слишком сильными и неуживчивыми между собой, то можно ожидать патологического результата. Дело может дойти до расщепления Эго, причем отдельные идентификации путем сопротивлений замыкаются друг от друга».
Возможно, кто-то со мной не согласится, но здесь я бы поспорил с Фрейдом. Дело не в том, что становится очень много объектных идентификаций Эго: – их и так великое множество; и не в том, что они являются слишком неуживчивыми: влечения от природы по-доброму неуживчивы; а в том, что объекты, с которыми произошла идентификация сами могут быть неуживчивыми между собой, а это уже повод для внутрипсихического конфликта. К тому же мы не должны забывать, что кроме идентификаций есть еще загрузки объектами, которые проникли в «Оно» еще в период фетального развития. Не будем забывать и о том, что «неуживчивость» предполагает в своей основе деятельность цензуры.
Вот мы и подошли к моменту, когда сами себе должны поставить вопрос и получить на него ответ.
Могут ли импульсы «первичного позыва» («Да» – «Нет»), уже находящиеся в Эго, двигаться по одному каналу? Иными словами, амбивалентность, о которой говорил Фрейд, не является ли она примером борьбы двух, если не более, потоков «первичных позывов», несущих на себе прямо противоположные желания?
По моему мнению, по одному каналу может распространяться только один «позыв», иными словами, или «плюс», или «минус», «Да», или «Нет». Я считаю, что каждая Эго-структура может нести только одно желание (влечение) – «Да» или «Нет». Но поскольку позывы одной группы влечений («Да») существуют в то же самое время, когда существует и противоположный ему позыв («Нет»), само собой возникает предположение, что носителем и того и другого позывов являются разные части Эго. И в тот момент, когда одна Эго-структура доминирует над другими, она является доминирующей, т.е. и является тем самым Эго (в системе «Я»), о которой говорил Фрейд. Феномен «передумывания» (когда мы меняем свое мнение в пользу противоположного) как раз и говорит о том, что произошла смена состава доминирующей системы.
Загрузки
Знакомство читателя со своей теорией Эго-субъектных отношений начну с того самого периода, когда начинает закладываться сам психический аппарат – периода внутриутробного развития. При этом обращу внимание читателя на то, что переживаемые эмбрионом обстоятельства (среда, в которую он попадает), существовали задолго до его зачатия и первично ни с ним, ни с его психическим аппаратом не связаны – это объективная реальность. Но эта реальность уже влияла на ту психобиологическую систему, которой является организм матери. Она уже встречалась с этими обстоятельствами, реагировала на них и конвертировала их в свой собственный опыт, который откладывался в ее психобиологическом аппарате. Делится ли она этим опытом с каждой клеточкой своего организма, мне сказать трудно (думаю, что так оно и есть), но то, что этим своим опытом она делится со своим плодом, для меня не является сомнительным. Происходит этот процесс, как можно предположить, так же, как и передача питательных и газовых смесей – путем загрузки в тело плода, как мы это делаем, загружая багажник своей машины. Мы не интересуемся ее отношением к этому процессу, просто загружаем, загружаем и загружаем, пока есть такая возможность.
Загрузки – это особенный феномен психического аппарата. Они относятся к группе тех воспоминаний, которые присутствуют в психическом аппарате, но никогда не были вытеснены из сознания и никогда в нем не находились. Загрузки – первично бессознательны и такими остаются весь тот период, пока жив человек.
Биологическая единица, которую чуть позднее мы назовем человеком, должна быть выношена другим человеком. Только в этом случае свойства, которыми богат организм (в том числе и психический аппарат) матери могут быть впитаны плодом и стать его частью. С самого момента зачатия и до последнего дня внутриутробной жизни развитие плода происходит в материнском организме, а значит, все это время происходит поглощение и присвоение себе тех или иных материнских свойств (загрузка ими). Что подводит к выводу о том, что все, что проходит в организме матери, становится доступным плоду и становится его частью, частью его влечений или отторжений. Мало того, мать сама становится одним из компонентов его психического аппарата.
В материнской системе одновременно существует масса посылов, которые доходят до плода. Своим присутствием они как бы делят психический аппарат плода на части, где одна часть занимается впитыванием и переработкой одних свойств матери, другая – других, третья, пятая, десятая – каждая делают свое дело. Это тем более удобно делать, если в психическом аппарате существует масса различных Эго-систем. Каждая из этих систем плода в своих функциональных способностях аналогична другим, а поэтому сама по себе ни при каких условиях не может стать доминирующей, определяющей поведение всего их сообщества. А значит, должны возникнуть и новые психические структуры, которые внесут в общий котел свойств новые, которые мы можем назвать «доминированием». Здесь мы выходим на понимание того, что эти структуры, кроме разных свойств, имеют и разное время появления, которые для остальных частичек Эго никакого значения не имеют.
Плод находится в детском месте, вокруг него протекает жизнь со всеми ее картинами, звуками и ощущениями. Этот процесс не протекает гладко. Какие-то загрузки принимаются, какие-то нет, какие-то будут приняты позже, а какие-то позже отвергнуты. В зависимости от этого процесса Эго плода то развивается, то его развитие затихает, то останавливается совсем, а где-то, возможно, начинается сначала. В результате развивается не одно Эго, а целый пучок их. Эго становится как бы ячеистым и слоистым. Оно состоит из целого набора этих загрузок. Если судить по поведению плода, он уже совершает выбор своей реакции, который основан на его личных врожденных чертах, т.е. на чертах его характера, полученных путем загрузки. Один ведет себя спокойно, другой, более активно, третий, пятый, десятый…, у каждого своя реакция на внутриутробное заточение и каждый по-разному проходит этот период. Вот и получается, что между загрузками и поведением существует еще один процесс, который напрямую связан с реакцией Эго плода на загрузки. Он или принимает загрузки внешнего мира, либо их отвергает (игнорирует, вытесняет). Фактически мы говорим сейчас о цензуре, под которой я понимаю некое соглашение между Эго-структурами.
Если мы опять вернемся к переживаниям плода, то заметим, что той информации, которая к нему приходит, ничуть не меньше, чем у нас. С одной стороны, условно говоря, с правой, к нему идут сигналы положительного плана, а с другой, – негативного. Какова в целом должна быть его реакция на эти сигналы, при том, что масса других сигналов может поступать к нему с остальных сторон? М. Кляйн утверждала, что именно травма фрагментирует Эго, но так ли это на самом деле, еще нужно подумать. Думаю, что это не так. Скорее всего, Эго плода фрагментировано от природы; еще до появления травматических переживаний. Ведь приятные переживания тоже нужно пережить и насладиться, а не отравиться ими (что делают наркозависимые), а для этого фрагментируются и они. В токсичном случае пострадает одна часть Эго, а не все Эго-сообщество.
А теперь порассуждаем о природе процесса фрагментации, в основе которого лежит продолжающийся процесс формирования Эго-структур.
Кто из глубинных психологов возьмет на себя смелость, сказать, что Эго фрагментируется на самые мелкие части?! Возможно, что Эго распадается (или уже состоит, как я утверждаю; в данном случае это не принципиально) на различные по своей полновесности части (пучки дополнительных Эго или Эго-структур). И в таком случае следует предположить, что то, что может желаться одной Эго-структуре, может отрицаться другой. О том, как Эго-структуры выходят из этого положения, мне не известно, могу только предположить, что побеждает союз (объединение) тех, чье влечение активнее, то намерение, которое обладает большей силой неудовольствия. А в закрытой системе, какой является матка, есть только один способ уменьшить неудовольствие – разделить его с другой частью Эго-структур (тела, которым является тело матери). Возможно, что повороты плода в матке могут являться проявлением именно этого процесса. И чем больше неприятных минут переживает плод, тем больше движений он делает. При этом мы не должны забывать, что каждый поворот плода означает смену комбинации комплекта ведущих Эго-структур.
Позвольте выдвинуть еще одно смелое предположение. Психический аппарат матери имеет собственное бессознательное и, как я думаю, оно лежит на соме; там, где формируются рефлексы. Можно даже сказать, что оно и является сомой. Это бессознательное имеет свое представительство в каждой клетке организма, системой клеток (органа) и функциональных систем, и посредством прямых и обратных связей, функционирует с более высокими слоями психического аппарата человека, участвуя в формировании влечений. Об этом, в частности, ссылаясь на Блейлера, писал А. Брил [Брил А. Лекции по психоаналитической психиатрии]. Вновь появившаяся часть тела организма женщины (плод), на обоюдной основе получает допуск к бессознательному матери, предоставляя допуск и к своим глубинам. Бессознательное матери как бы делится, но до родов не разделяется совсем. Поскольку «Я» беременной женщины в курсе всего, что происходит в ее организме: знает, как он устроен изнутри, какие функции и зачем он выполняет, что в данный конкретный момент находится внутри ее организма – все это является и предметом ее знаний о себе (сознательных, бессознательных – неважно) и ее плода. Можно сказать, что он видит и слышит мир глазами и ушами матери, а ощущает его ее телом, думает ее мозгами и т.д. Вся полученная от матери информация насильственным образом (как бы через заднюю дверь психического аппарата) загружается в его психический аппарат. Позднее часть этой информация может проникнуть в его сознание двумя путями: в форме развития идентификаций (Эго-фигур) или без таковой; во втором случае, они принимают форму свободных и бесхозных Ид-фигур (бреда или галлюцинаций). Собственно, работа психолога, направленная на поиск смысла (символов) бреда и галлюцинаций, и заключается в том, что он возвращает в сознание человека эти непонятные ему Ид-фигуры, преобразовав их в Эго-фигуры. Как тут не вспомнить Фрейда, утверждавшего, что «в любом бреде спрятано зернышко истины, в нем есть нечто, что действительно заслуживает веры, и именно здесь источник глубоко оправданной убежденности больного» [Фрейд З. Бред и сны в «Градиве» В. Иенсена].
Поскольку «Я» матери в курсе наличия в ее теле плода, эти же знания передаются и плоду, поэтому он «знает», что внутри него находится его беременная мать, в животе которой находится он сам; а в нем, в свою очередь, находится беременная им мать, а в нем…, и так до бесконечности (теперь я склоняюсь к мысли, что это и есть Мандала Юнга).
Опыт передачи своих ощущений к матери во внутриутробном периоде, имеет свое продолжение и после рождения. Рассмотреть этот процесс нам поможет случай Билли Миллигана. В его случае хорошо показано, как этот процесс выглядит со стороны. При этом нам нужно помнить о символическом значении запертой комнаты, ящике, быть закопанным в амбаре – внутриутробном заточении, т.е. о том положении, в котором находился маленький Билли в момент переживания насилия.
У Дэниеля Киза [Киз, Дэниел. Таинственная история Билли Миллигана] мы читаем: «Миллиган съежился в углу крохотной камеры. Его всего трясло. Внезапно, издав икающий звук, он потерял сознание. Через минуту открыл глаза и с удивлением стал осматривать стены, туалет, койку. <…> Миллиган смотрел на нее стеклянными глазами, он как будто удалялся, снова уходил в себя. <…> Его глаза сделались стеклянными, губы задвигались, словно он разговаривал сам с собой. <…> Его губы беззвучно шевелились, глаза сделались как стеклянные, потом вновь ожили. <…> Казалось, тело Миллигана спряталось в собственной оболочке. Лицо его побледнело, глаза сделались стеклянными, словно обратились внутрь. Губы задвигались, как будто он разговаривал сам с собой. Зрачки Миллигана забегали из стороны в сторону. Он огляделся вокруг, как пробудившийся от глубокого сна, и приложил руку к правой щеке, словно хотел ощутить ее цельность. <…> Взгляд Денни стал отсутствующим, губы зашевелились, тело вдруг выпрямилось, и он в изумлении огляделся. Сначала он молчал, затем попросил сигарету. <…> Оставшиеся в комнате внимательно наблюдали, как бледнело лицо Миллигана. Казалось, взгляд его обратился внутрь. Губы дергались, словно он говорил во сне. Вдруг глаза его распахнулись. <…> … Сначала говорил маленький мальчик, потом взгляд его остановился в трансе, губы беззвучно зашевелились, словно происходил внутренний разговор. Когда он поднял голову, выражение его лица было строгим и надменным и говорил он с британским акцентом. Лицо Билли исказилось болью, он съежился и опустил голову вниз». Из собственного опыта работы с пациентами, отмечу, что при смене Эго-структур, вышедших на контакт со мной, меняется и habitus (лицо человека): оно становится иным; симпатичнее, одутловатее, чужим или неузнаваемым. Здесь даже не нужно заниматься психоанализом, поскольку такие изменения бывают заметны в процессе обычного разговора. А, если эти изменения habitus`а происходят в споре, то начинаешь понимать, где дело идет к пониманию, а где к агрессивному действию.
В классической психоаналитической теории исходными позициями, из которых начинает функционировать психический аппарат, являются внутрипсихические отношения «нравится – не нравится» – принцип удовольствия. Но, в таком случае, возникает вопрос, кто или что приводит наш психический аппарат к неудовольствию, если до этого самого момента действовал тот же самый принцип, и психический аппарат должен был к моменту роста возбуждения находиться в стадии покоя. Вывод напрашивается сам собой: внутри самого психического аппарата есть некие силы, обслуживающие некие структуры, которые не только доводят его до состояния возбуждения, но и используют, и сохраняют его на определенном уровне. Наверное, ни у кого не возникнет несогласие с тем очевидным фактом, что причиной возникновения этих сил выступает, поступившая новая порция энергии – результат обменных процессов внутри живой единицы. А поскольку накопление энергии приводит к возбуждению, она начинает использоваться для совершения какого-либо движения или совершения работы. Таким образом, формируется поступательность процесса. Это состояние я понимаю, как принцип самосохранения живой единицы. Здесь я прихожу к заключению, что внутри живой единицы имеются прямо противоположные силы, действующие в разных тактах (асинхронно).
Но есть еще один процесс, который от нас прячется в глубинах живой единицы, но на присутствие, которого указывает огромное количество влечений. Уже само их разнообразие указывает на то, что в промежутке превращения энергии во влечение есть еще одна инстанция, благодаря которой эти различия в своем множестве и появляются. При этом, если судить о постоянстве влечений (здесь я имею в виду их периодическую повторяемость), эта структура снова и снова потенцирует именно это влечение. И это еще не все. Эта структура, если присмотреться к результатам ее деятельности, сама является постоянной, т.е. присутствует в нашем психическом аппарате все время. При этом компульсивность, которую ей можно было бы приписать, принадлежит не ей, а влечениям, которые от природы питающей их энергии пульсируют: то увеличиваются (накапливаются), то уменьшаются (растрачиваются). Я бы уже на этой стадии назвал эти силы влечениями. Все это могло бы привести к новой форме неудовольствия – конфликтной ситуации между влечениями, если бы влечения могли говорить. Но влечения не могут «говорить», за них это делают образованные ими структуры, которые являются их проводниками к разрядке (снятию излишнего напряжения, образованного аккумулированной энергией). Здесь мы видим, что энергия и влечения – два разных феномена, из которых один наполняет другой. И именно эти структуры создают и разрешают конфликтные ситуации, что указывает на то, что между этими структурами имеются определенные отношения. А раз возможность развития конфликтной ситуации заложена там, где мог бы быть покой (согласие), я делаю вывод о том, что происходит некое постороннее вмешательство, посредством которого у влечений появляется возможность выйти за пределы уровня своего состояния (с внутренней орбиты на внешнюю), на котором каждое из них стало способно использовать в своих целях некую структуру. Мы еще не знаем, что это за структура, и из какого психического материала она состоит, но можем проследить ее природу, если обратим внимание на тропность, которой она обладает. Это наблюдение покажет нам, что эта структура раскрывается в тот самый момент, когда к ней поступает энергия. Этот процесс напоминает тот, который происходит с эксикозным (высушенным) фруктом, к примеру, которого коснулась вода. Этот условный фрукт приобретает новые для своего предыдущего состояния свойства, но, как следует из того же примера, не может снова стать фруктом, поскольку при усушке потерял некоторые свойства. Для лучшего понимания приведу еще один пример. Образ человека, снятого на пленку, может двигаться по экрану, говорить, шутить, горевать и т.д., и даже вызывать нашу реакцию, примерно также как он делал это непосредственно в момент запечатления на пленку. Но в его поведении будет отсутствовать нечто, что я бы назвал внутренними связями, которые связывают этого человека с окружающим миром во всех свойственных этому миру плоскостях. Каждый из кадров этого фильма мы можем остановить (зафиксировать) и тогда у нас получится портрет, который будет содержать в себе качества этого человека, которые могут вновь оживать в нашем сознании или не оживать вовсе. Все зависит от того влечения (интереса или отвращения), который к этому человеку мы имели или имеем. Таким образом, мы можем предположить, что влечение (пусть и в своей негативной форме – отвращение) имеет связь с этим портретом.
К «портретам» и их психической роли я вернусь чуть ниже, а пока порассуждаю о влечениях.
Думаю, что этим новым обстоятельством является случайное суммирование одинаковых влечений и появление некоего большинства, того, что мы называем напором. Фрейд дал название этому уровню – Эго («Я»). Поскольку не все эти влечения допускаются до одинаковых фаз развития, новое чувство является следами «роптания» одних структур «Я», против «энергетических преференций», которые получают другие. Что приводит к большему развитию одних частей Эго по сравнению с другими. Из чего следует, что наше Эго является скоплением неких влечений, которым противостоят другие, отвергнутые и вытесненные на периферию, которые также представляют собой Эго, но уже другую его форму (с этого момента я буду называть их Эго-структурами). Эти различные формы Эго-структур вступают между собой в некие, не всегда конфликтные отношения. Когда их цели объединяются, складываются и чувства, которые эти структуры переживают, что проявляется в повышенной умственной работоспособности. Когда же их цели становятся прямо противоположными, появляется чувство неудовольствия – чувство, которое нам достается от отвергнутой части Эго, которое, не забудем, является и суммой отвергнутых влечений. Поэтому, как указывал Фрейд, «всякое невротическое неудовольствие есть подобного рода удовольствие, которое не может быть воспринято как таковое» [Зигмунд Фрейд. По ту сторону принципа наслаждения]. Иными словами, удовольствие одной Эго-структуры, может стать причиной неудовольствия для другой. А поскольку психический аппарат обладает тенденцией удерживать имеющееся в нем количество возбуждения на возможно более низком или постоянном уровне, оно должно его кому-то передавать и от кого-то брать, т.е. должны существовать некие отношения между равными структурами.
Таким образом, мы выходим на понимание того, что в Эго существуют некие межсубъектные отношения, которые возникают между расщепленными (вытесненными) и вытесняющими частями Эго (отношения между Эго-структурами). В тех случаях, когда одни большие части Эго со всеми их влечениями и способностями не вытесняются, а используются, появляется чувство удовольствия и прилива сил, и наоборот. Можно сказать, что именно эта совместная работа всех частей Эго (Эго-структур) и является тем самым чувством, которое творческие люди называют музой, а обычные люди – способностью и талантом.
Принцип реальности, который, как следует предположить, Фрейд отнес к орудиям разобщения Эго-структур и является причиной того, что эти Эго-структуры не всегда могут работать согласованно, что приводит к снижению Эго-потенциала личности. В случае формирования конфликтных межсубъектных отношений Эго-структур, влечения одной воспринимаются в форме источника опасности для другой. И когда Фрейд говорил о неприятных ожиданиях (опасности), которые имеются в психическом аппарате, мы должны понимать, что исходят они от другой Эго-структуры, которая, как и ведущая (вытесняющая Эго-структура) имеет свой доступ к сознанию.
Вслед за Фрейдом я исхожу из того, что сознание является поверхностью психического аппарата, которая пространственно ближе всего внешнему миру. И вслед за ним задаюсь вопросами: при осознании происходит смещение энергии к нужной ячейки памяти, выталкивая ее содержимое наружу, или сознание само доходит до них? Ища ответ на этот вопрос, Фрейд признал обе возможности одинаково немыслимыми и предположил вероятность третьего варианта. К этому варианту, как я понял, он отнес соединение энергии со словесными представлениями. Но в это ложе не укладываются психические феномены, которым присваивается иное свойство выражения (символ), что хорошо видно на полотнах некоторых художников. Получается, что не все, что находится в нашем психическом аппарате, можно описать словесно, но можно изложить посредством рисунка. В качестве аргументов приведу примеры, которые были в жизни каждого человека. Иногда пытаясь нечто объяснить своему собеседнику, мы начинаем чертить схемы или рисунки. В любом случае, из этого следует, что то, что мы хотим рассказать, уже существует в нашем психическом аппарате, т.е. оно рвется наружу, без оглядки на то, что никак не может быть выражено словами, и выражается рисунком. Вряд ли кто-то будет отрицать, что именно рисунки лежат в основе современной азбуки, и египетские иероглифы хорошо это демонстрируют. Но как это представление могло оказаться в нашем психическом аппарате, если для его описания отсутствуют слова. Получается, что они там уже были, т.е. они были загружены в наш психический аппарат помимо нашего сознания. Они еще не сознательны, но уже и не бессознательны: они приобретают новое свойство, становятся предсознательными. Эти воспоминания, если судить по их мозаичности, исходят из различных мест психического аппарата, при этом пытаются сделать это не посредством установления некой очередности, а одновременно, сгущаясь в один поток, иногда имея при этом противоположные качества. Но, как следует предположить, не каждое предсознательное воспоминание может стать сознательным, что только указывает на особую природу его формирования: оно не прошло фильтр кодирования, после чего оно и должно было оказаться в бессознательном. Но при его настойчивых попытках попасть в область сознательного, оно проникает в него, не имея метки «свой – чужой», воспринимается в форме «чужого» или «другого». Именно эти, неизвестно откуда взявшиеся воспоминания, не имея других объяснений, я отношу к воспоминаниям внутриутробного периода – внутриутробным загрузкам.
Все это указывает на то, что эти воспоминания или не вытесняются так далеко (в «Оно»), а находятся где-то в системе предсознательного, в распоряжении «кладовщика», или «Оно» не имеет никакого отношения к энергии, а является той самой системой предсознательного, в которой и обитают инстинкты и влечения. Можно оставить в силе фрейдовские представления об «Оно», но биологическую энергию у него мы должны забрать и передать ее новой структуре, предположим, «психической базальной мембране», лежащей на соме, которая и обеспечивает весь наш психический аппарат, каждое его влечение и вытесняющие силы энергией, и на которой лежит само «Оно». Все указывает и на то, что принцип наслаждения мы также должны отторгнуть от «Оно» и передать его в ведение более высокой структуры («Я», где обитают Эго-структуры); поскольку он соседствует с принципом реальности.
В этом месте хочу напомнить читателю, что с некой поверхностью (океан первичного блаженства, термин Фрейда) мы уже встречались, и это была поверхность, которую я назвал психической базальной мембраной, не имеющей ни начала, ни конца, и покрывающую всю поверхность нашего тела. Предполагаю, что то, что мы называем аурой и есть физическая субстанция этой мембраны. А поскольку из этой мембраны исходят влечения, следует предположить, что и влечения покрывают всю нашу телесную сферу, как иголки ежика. Но и это еще не все. Поскольку каждое влечение имеет своего проводника к сознанию, которым является некая Эго-структура, получается, что и их огромное количество, внутри них располагаются влечения, и функционируют они одновременно по всей поверхности телесной сферы: на передней и задней, правой и левой, верхней и нижней. Не будет уж сильно смелым предположение, что одни, находясь, условно, на «солнечной стороне», имеют некие противоречия с теми, которые находятся в «тени».
Здесь мы выходим на понимание биологической природы противоречий, которые возникают между этими Эго-структурами.
«Сверх-Я» и «Идеал Я»
Из теории Фрейда следует, что «Я» в своем строении имеет еще одну структуру, которую он назвал «Идеалом Я» или «Сверх-Я». И, как следует из его предположений, именно эта структура является тем, что влияет на наш характер и формирует наше поведение. Именно эта коррекция поведения и характера, его изменение подводят меня к мысли, что они должны происходить по сравнению с чем-то и соответствовать некому внутреннему образу, который сформирован этой структурой. Здесь я вслед за Фрейдом выхожу на те самые загрузки, которые были заложены в психический аппарат во время внутриутробного развития. Его утверждение, что «эта часть «Я» имеет менее тесное отношение к сознанию», находит свое объяснение в том, что эти «знания» никогда с сознанием и не встречались. Предположение Фрейда, что загрузки объектом исходят от «Оно», объясняют присутствие в «Я» представления об Идеале, но не объясняет, почему в одном случае характер человека зависит от этого Идеала, в другом – нет. Получается, что это сопротивление разделяет «Идеал Я» и «Сверх Я» на две разные структуры, при этом одна находится в самой глубине психического аппарата («Идеал Я»), а другая («Сверх-Я») – на его поверхности, т.е. они не являются одним и тем же феноменом.
Здесь я выхожу на проблему, которую Фрейд не смог решить. Это проблема идентификации. Идентификацией он называл способность «сформировать собственное «Я» по подобию другого, взятого за образец» [Фрейд З. «Я» и «Оно»]. Он исходил из того, что загрузки объектом и идентификация с ним – процесс, который происходит одновременно, но это не так.
Мы знаем, что загрузки осуществляются намного раньше того периода, когда сознание приобретает способность становиться похожим на некий объект (идентифицироваться). Предполагаю, что к этому моменту в «Я» уже существует тот Идеал, который становится стержнем будущего характера. Но можем ли мы утверждать, что в «Я» существует один объект («Идеал Я») по сравнению с которым мы осуществляем свои идентификации? Думаю, что нет! Вопрос Фрейда «не повлияет ли это превращение и на судьбу других первичных позывов, не поведет ли за собой распада, например, различных слитых друг с другом первичных позывов» [Фрейд З. «Я» и «Оно»], указывает на то, что разновидность этих идеалов огромная, и каждый из них обеспечивает удовлетворение своего влечения. Тогда возникают опасения, о которых нас предупреждал Фрейд. Он говорил: «Если таковые (объектные идентификации «Я») берут верх, делаются слишком многочисленными, слишком сильными и неуживчивыми между собой, то можно ожидать патологического результата. Дело может дойти до расщепления «Я», причем отдельные идентификации путем сопротивлений замыкаются друг от друга; может быть, тайна случаев так называемой множественной личности заключается в том, что отдельные идентификации, сменяясь, овладевают сознанием. Если дело даже и не заходит так далеко, все же создается тема конфликтов между отдельными идентификациями, на которые раскалывается «Я»; конфликты эти, в конце концов, не всегда могут быть названы патологическими» [Фрейд З. «Я» и «Оно»]. Здесь мы впервые встречаем момент, когда Фрейд мог бы сделать предположение о том, что наше «Я» в природе своей множественное и каждое обеспечивается собственным влечением и собственным идеалом, к которому оно стремится. Безусловно, что среди всех этих идеалов присутствует идеал «отца личного правремени», который не мог появиться ниоткуда – он является одним из компонентов «знаний, полученных плодом от матери путем загрузки. Но он не один такой. Рядом с ним стоят идеалы матери, бабушек, дедушек и всех лиц, с которыми в своей жизни идентифицировалась мать. Из этого следует, что идентификация матери – это способ формирования будущих загрузок плода, т.е. идентификации матери, становятся загрузками плода. Следует предположить, что загрузки объектами в процессе развития психического аппарата сами раскрываются, как раскрываются бутоны цветов и превращаются в способность к идентификации (Помните, выше я говорил об эксикозном фрукте?). Первым объектом, на которые эти идентификации направляются, становятся родители. Ребенку тем более легко осуществлять свою идентификацию с ними, поскольку они не только находятся рядом, но и уже находятся в психическом аппарате ребенка в форме загрузок. При этом мы не должны забывать, что для ребенка его родители пока еще являются бесполыми, и пока ребенок не вступил в фазу сексуального развития, молчит и эдипов комплекс. Поскольку между родителями всегда существуют разногласия, а ребенок бывает их свидетелем, его идентификации с ними расходятся в его психическом аппарате (благо для этого уже существует фрагментация «Я») и каждая из них развивается в своем темпе. Это же касается и всех остальных идентификаций. Этим я объясняю и тот феномен, что ребенок самого раннего возраста уже по-разному ведет себя со своими родственниками. Получается, что в отношениях с матерью на общение с ней выходит Эго идентифицированное с ней, другое Эго выходит на общение с отцом; и так со всеми близкими родственниками. В случае конфликтной ситуации в семье и плохих отношениях между родителями, дистанцируются не только они, но и идентифицированные с ними Эго-структуры ребенка. Они расходятся по амбивалентности и в таком «настроении» вступают друг с другом в отношения. И, как показывает практика, в самом плохом своем варианте – во враждебные. И, как я полагаю, аргументами для такой враждебности Эго-структур друг к другу, являются их взаимные упреки, что другая Эго-структура не соответствует некоему «Идеалу Я», который находится в глубинах «Я». Такое мое представление в сопровождении определенной поправки, которую я изложил выше, соответствует, обнаруженной Фрейдом. В частности, он писал: «Переживания «Я» кажутся сначала потерянными для наследования, но если они часто и достаточно сильно повторяются у многих следующих друг за другом поколений индивидов, то они, так сказать, превращаются в переживания «Оно» (я считаю, что «Я», прим Бажина Ю.), впечатления которых закрепляются путем наследования. Таким образом, наследственное «Оно» (я считаю, что некая Эго-структура, часть «Я», прим. Бажина Ю.) вмещает в себе остатки бесчисленных жизней «Я» (я считаю, что «Идеал Я», прим Бажина Ю.), и когда «Я» черпает свое «Сверх-Я» из «Оно» (я считаю, что из отношений с другой Эго-структурой, частью другого «Я», прим Бажина Ю.), то оно, может быть, лишь восстанавливает более старые образы «Я», осуществляет их воскрешение» [«Я» и «Оно»].
Как нам известно, Сверх-Я» имеет и значение энергичного образования реакций против идентификаций, которые, как я считаю, представлены в «Я» Эго-структурами. «Сверх-Я» является реактивным образованием и результатом Эго-структурных отношений. Используя формулу, предложенную Фрейдом, предлагаю эти отношения прочитать следующим образом:
- Ты не можешь быть как отец! Ты должен быть как мать!
- Нет, я должен быть как отец! Я не хочу быть как мать!
- Ты не можешь делать все, что делает он! Ты должен поступать так, как поступала мать!
- Нет, я хочу быть и делать все, как он!
Таким или примерно таким я вижу внутренний диалог Эго-структур, идентифицированных на разных лицах. Если изложить все это в формуле, то она будет такой: «Я» субъекта = Эго-структура (Эго(отец – t)) + Эго-структура (Эго(мать – t)) +Эго(n – t), где: n – неизвестное количество участвующих в этом диалоге Эго-структур в каждый конкретный промежуток времени (t).
Конечно, все это противоречит теории Фрейда, поскольку я разделяю «двойное лицо «Идеала Я». Считаю, что «Идеал Я» не может быть с двойным лицом – идентификация (каждая идентификация) всегда одна и касается только какого-то одного качества человека, с которым происходит идентификация. Вопреки утверждениям Фрейда, как я считаю, «Идеал Я» не трудится над вытеснением отрицаемого качества, и уж тем более, «Идеал Я» не возникает в результате этого перелома; «Сверх Я» возникает в результате отношений друг с другом Эго-структур. В то время, как «Идеал Я» висит где-то там на дне бессознательного (в форме «портретов»), как висят на стене наших домов фотографии наших родственников.
В связи с этим вспомнилось стихотворение В. Златоустовского «Офицеры», где есть такие слова:
«…Нет в России семьи такой,
Где-б не памятен был свой герой.
И глаза молодых солдат,
С фотографий увядших глядят.
Этот взгляд, словно высший суд,
Для ребят, что сейчас растут.
И мальчишкам нельзя,
Не солгать, не обмануть,
Ни с пути свернуть».
В этих строчках я вижу не только «Идеал Я» и идентификации, но и силу Эго-структуры, которая позволяет эти идентификации отстаивать и сохранять.
Трудно сказать, что скажут по поводу разделения «Идеал Я» и «Сверх-Я» лингвисты, но в русском языке сами по себе эти термины уже имеют различное смысловое наполнение. Выделение из связки «Идеал Я» – «Сверх Я» отдельно двух структур – «Идеал Я» и «Сверх-Я» позволяет мне по-новому взглянуть на отношения, разворачивающиеся в психическом аппарате. Это нисколько не противоречит тому функциональному смыслу, который Фрейд придавал этим структурам: в смысле того, что «Идеал Я» имеет связь с бессознательным.
Но после разделения у нас свободной осталась структура «Сверх Я». В моем понимании она вообще, если так можно сказать, перестала быть самостоятельной структурой: она стала результатом того самого компромисса, который возникает после столкновения двух и более Эго-структур; она становится как бы выводом (постановляющей частью, установкой), который всегда следует за столкновением мнений и желаний. Она присутствует в психическом аппарате до тех пор, пока не развалится коалиция Эго-структур, объединившихся для достижения одной цели и выработавших такое решение.
На первый взгляд выше изложенные умозаключения противоречат утверждениям Фрейда, что «история возникновения «Сверх-Я» делает понятным, что ранние конфликты «Я» с объектными загрузками «Оно» могут продолжаться в виде конфликтов с их наследником – «Сверх-Я»«. Однако, с одной стороны, это не так, а с другой, и Фрейд прав, поскольку в этом сборище Эго-структур всегда найдется Эго-структура, которая противится выработанному соглашению, и тогда она, пробивая путь своему влечению, начнет ему противиться. В самых тяжелых случаях она может настолько настойчиво настаивать на своем, что приводит к расколу «Я» на несколько самостоятельных частей, т.е. к психопатологии.
Субсубъектные отношения Эго-структур
А теперь обратим внимание на поведение одних Эго-структур по отношению к другим, в случае Билли Миллигана. Они отчетливо проявили себя в тот самый момент, когда Билли решил покончить жизнь самоубийством. Сделали они это посредством лишения энергии тех Эго-структур, которые представляли собой его личность, т.е. были активны. Без доступа к энергии Эго-структуре, которую можно назвать Эго-Билли, она заснула – он выпал из светлого пятна. В этом, если вы заметили, проявилось подтверждение установки З. Фрейда о том, что при засыпании либидо возвращается в Эго. Эта разумность дополнительных личностей Билли предполагает длительную историю их совместного и разумного существования. Как тут не заметить того, что произошел процесс оценки и принятия решения, направленного на вытеснения одной, доминирующей Эго-структуры и замены его другой (другими), ранее бывшей (бывшими) дополнительной (дополнительными). Кто не увидит в этом процессе проявление цензуры? Здесь нужно обратить внимание еще на один феномен: другие Эго-структуры пришли к согласованному («большинством голосов») решению усыпить Билли. А это уже говорит о том, что между Эго-структурами Билли были отношения.
На этом можно было бы остановиться и приписать все это казуистике случая, характерному только для психического аппарата Билли. Если бы не одно «но». Этот феномен встречается и в жизни обычных людей. Кто из нас не переживал моменты стыдливости после того, как однажды позволил себе (как будто кто-то тянул за язык) высказаться в отношении другого человека, доверить некую тайну, совершить некоторое действие и т.д., за которое потом было стыдно? Сейчас, задним числом обсуждая этот вопрос, вероятно, вы обратили внимание и на то, что сделать все это тогда было жизненно необходимо: все это давно рвалась наружу, и только искало повод проявиться, как будто какая-то пружина выталкивала все это наружу. Это особенно хорошо заметно в проявлениях поведения первично-влюбленных, когда очень хочется дотронуться рукой до любимого объекта или поцеловать его, но страшно это сделать. Другой пример, который можно встретить в психоанализе. Человек рассказывает о неких всплывших воспоминаниях и чувствует в этот момент прилив энергии, рад тому, что вспомнил тот или иной случай (его лицо при этом просветляется). Но проходит день и этого человека невозможно узнать – он казнит себя за откровенность. Казнит, несмотря на то, что контрактом была оговорена необходимость говорить все, что приходит в голову, а особенно то, что говорить совсем не хочется. По этому поводу Ференци пишет: «В некоторых случаях чувство благополучия длится весь день, однако после ночного сна и сновидения, в особенности после пробуждения (Зададимся вопросом, а случайно ли в этом процессе присутствует сон?), вновь полностью проявляются все прежние симптомы, происходит полная утрата доверия к содержанию предыдущего дня и даже снова испытывается чувство полной безнадежности. Вслед за этим могут последовать дни, даже недели, абсолютного сопротивления; до тех пор, пока следующее успешное погружение в глубочайшие уровни сфер данного переживания достигает того же самого момента переживания, дополняя его новыми убедительными деталями и принося повторное усиление чувства реальности с некоторым более долговременным воздействием [Ференци Ш. Размышления о психоанализе]. Еще один пример из жизни. Человек изъявляет желание узнать о себе нечто и предоставляет о себе некую информацию (обычную информацию, в которой нет ничего тайного или особенного); а на следующий день в весьма резкой форме начинает утверждать, что никакого такого права он не давал. Возвращаешь ему его собственную цитату из ранее состоявшейся переписки, и он исчезает.
Давайте проанализируем этот феномен.
И Шребер, и Василий Васильевич [Коган Я.М. Переживание гибели мира и фантазия о повторном рождении при шизофрении] прекрасно знали, с кем некоторое мгновение назад они общались. Такой вывод можно сделать из того, что они говорили на общие темы. Кроме того, Шребер мог заставить свою жену, прочитать вместе с ним молитву, только как хорошо знакомого ему человека. Василий Васильевич тоже мог игриво вести себя (бить и тянуть за нос) только с хорошо знакомым человеком. Таким образом, получается, что имело место раздвоение личности, где одна не узнавала родного человека, а вторая, имела полное представление о посетителе и принимала его. Это неузнавание часто распространяется и на самого себя. Вспомним, что на вопрос врача: «Это Ваша мать?», Василий Васильевич ответил: – «Нет, она имеет другого сына. Я его не знаю и с ним не знаком». Можно было бы предположить, что речь идет о другом брате Василия Васильевича, но из случая известно, что в семье он был единственным ребенком. Таким образом, говоря о себе в третьем лице, Василий Васильевич показывал нам, что одна его личность с сыном матери не знакома, при том, что другая, не только знала о его существовании, но знала и кое-какие интимные «тайны» их жизни, в частности, о том, что «сын является мужем своей матери».
Обратим внимание на личности, участвовавшие в формировании этого феномена. Это сам Степанов В.В. – личность, говорившая с психиатром; личность, отказавшаяся признать свою мать; личность, вступившая в контакт с матерью; и «другой сын», являющийся мужем матери». Все это можно было бы отнести к чистым примерам психопатологии, если бы аналогичные примеры не встречались нам в обычной жизни, когда мы вдруг не узнавали хорошо знакомого человека.
Даже в самой счастливой семье, существуют противоречия, которые ребенок не принимает. И тогда у него формируется внутренний диалог, где одну сторону принимают доводы отца, другую – матери, третью – его собственные. Каждый довод основан на ранее состоявшемся сожительстве, представляет концентрированную часть дорогой личности, которая впиталась в «Я» ребенка, а поэтому имеет своего представителя в форме части «Я», идентифицированной на одном лице, который спорит с другими такими же представителями идентификациями, являющимися другими частями «Я». То, что эти «Я» ведут между собой беседы, указывает нам на их некоторую автономность.
В качестве еще одного доказательства существования «замурованных» в точках фиксации разновидностей «Я», может служить то, что все они, как и воспоминания, оживляются тогда, когда наше сознание регрессирует до этих точек. Следует предположить, что между этими «Я» всегда идет диалог, но он не выходит за точки фиксации, т.е. он остается бессознательным.
Не напоминает ли поведение маленького ребенка, бросающего на пол свою любимую игрушку, желание показать свое плохое настроение и свою неудовлетворенность, также желание разрушить внешний объект и отношения с ним? Как тут не предположить, что плохое настроение – это отображение неких отношений между Эго-структурами? А у взрослого человека, проецирующего на другого свои мысли, разве все обстоит иначе?
Говоря о становлении новой личности Шребера, я должен остеречь читателя от неправильного понимания процесса появления нового Эго. Оно не начинает свою деятельность снова, как это было после рождения. Оно использует опыт предыдущей формы Эго и формируется из его осколков. Что говорит о том, что вновь образованное Эго собрано как мозаика – из комплекса дополнительных (отвергнутых) Эго-структур. Но это не так уж и мало. Восьмилетний «ребенок» Шребера (время госпитализации Шребера) за время своей жизни мог стать вполне готовым к жизни в бытовом смысле «человеком». Но он не мог за это же время изучить юриспруденцию, грамоту, познать музыку, выучить произведения и научиться играть на фортепиано. Он не мог стать полноценной личностью, какой к своим 42 годам стал Шребер.
Все это говорит только о том, что не вся личность регрессирует. В неприкосновенности остаются все те социальные и профессиональные комплексы, которые приобретаются в период взросления человека. Разве это не доказательство «слоистости» и множественной Эго-структурности строения нашего психического аппарата?
Исходя из всего выше описанного, мы можем сделать вывод о том, что иррациональность и дезинтеграция являются симптомами раскола личности, распада одной Эго-структуры, на смену которой приходит другая. И в том случае, если новая Эго-структура не имеет соответствующего опыта и знаний, она функционирует, исходя их своего – она инфантильна.
Нечто общее в борьбе личностей (психических инстанций, Эго-структур) мы находим и в работе сновидений. Там, как писал Фрейд: «… Неприятное сновидение действительно содержит нечто, что неприятно для второй инстанции, но в то же время осуществляет желание первой инстанции». Иными словами, «… Каждое сновидение исходит от первой инстанции, вторая же действует лишь тормозящим образом» [Фрейд З. Толкование сновидений]. Общее заключается в том, что, если мы слово «инстанция» заменим на слово «личность», мы получим лучшее видение борьбы частей Эго, каждая из которых отстаивает свои интересы и удовлетворяет свои желания.
Обратим внимание на то, что говорил Шребер относительно способности душ сохранять память о своем собственном человеческом прошлом. Создается впечатление, что души, о которых он говорил, являются некой инстанцией психического аппарата, ранжирующей, попавшие к ним воспоминания (впечатления). Осуществляется эта функция посредством «естественной забывчивости душ». В его понимании они (впечатления) «сохраняются в памяти, если относятся к периоду человеческой жизни, но не сохраняются те впечатления, которые они получили как души» (как я понимаю, другие (дополнительные) Эго-структуры).
Как я считаю, даже самые ужасные воспоминания существуют в эфире удовольствия, поэтому, как писал Шребер: «Для душ постоянное пребывание в удовольствии от воспоминаний о своем человеческом прошлом означает высшее счастье. <…> Души обладают способностью сохранять память о своем собственном человеческом прошлом… <…> При этом они могут обмениваться своими воспоминаниями между собой и с помощью божественных заимствований, как бы заимствованных для этой цели, – принимать к сведению состояние тех людей, в которых они заинтересованы, и которые все еще живут на земле».
Возвращаясь к теме живучести воспоминаний, мы находим у Шребера разъяснение этого феномена. Он заключается в том, что «бегство» воспоминаний от исчезновения (забвения, растворения в других, прим. авт.) заключается, как он считал, в том, что одна душа «может каким-то образом завладеть душой другого, чтобы получить за счет этой души более длительную жизнь или любые другие преимущества», в чем я вижу Эго-структурные отношения.
А теперь хотелось бы показать читателю, как, по моему мнению, формируется или проходит диалог между различными Эго-структурами.
Фрейд утверждал, что «Я» по большей части образуется из идентификаций», что «первые из этих идентификаций регулярно проявляют себя в «Я» как особая инстанция, противопоставляют себя «Я» как «Сверх-Я».
Здесь не во всем с Фрейдом можно согласиться. Как я уже ранее предположил, и у Фрейда этот допуск имеется, и кроется в словах «по большей части», меньшая же часть нашего «Я», как я вижу, формируется посредством загрузок (перетекания наследственной информации от матери к плоду).
Поскольку все «Я» Фрейда являются потомками загрузок, которые получили свое развитие в форме идентификаций, нужно сделать вывод о том, что все они (Эго-структуры), являются равными между собой; ведь у них у всех имеется одна цель – реализовать наполняющие их влечения. «Сверх-Я» в таком случае, становится не особой структурой «Я», а результатом их договоренностей, которым эти Эго-структуры должны следовать. В этой форме договоренность, которую я теперь называю «Сверх-Я», становится способной противопоставлять себя, неприсоединившимся к договору Эго-структурам и преодолевать их сопротивление с целью выработки и реализации общего влечения. Это согласуется с утверждениями Фрейда о том, что «Сверх-Я» может в отношении «Я» быть его представителем. Сопротивление неприсоединившихся к договору Эго-структур, я вижу, как раз в том примере, который привел Фрейд. Он отмечал, что «есть лица, очень странно ведущие себя во время аналитической работы. Если им дают надежду и высказывают удовлетворение успехом лечения, они кажутся недовольными и регулярно ухудшают свое состояние. Сначала это принимаешь за упрямство и старание доказать врачу свое превосходство. Позднее приходишь к более глубокому и более справедливому пониманию: убеждаешься не только в том, что эти лица не переносят похвалы и признания, но и в том, что на успехи лечения они реагируют обратным образом. Каждое частичное разрешение проблемы, которое должно было бы иметь результатом улучшение или временное выпадение симптомов – и у других его и вызывает – у них вызывает немедленное усиление их страдания: их состояние во время лечения ухудшается вместо того, чтобы улучшаться. Они проявляют так называемую негативную терапевтическую реакцию» [Фрейд З. «Я» и «Оно»].
Из этого примера следует, что в психоаналитической работе эти Эго-структуры остались обделенными вниманием, а их влечения так и остались проигнорированными. Возникает ситуация, и это хорошо видно из психоаналитической литературы, когда возникает необходимость снова начать анализ. Тогда и раскрываются важные для аналитической ситуации моменты. Объясняю это тем, что удовлетворенная в анализе Эго-структура (из-за снижения у нее напора влечений) отступает от сознания, или, что, скорее всего, отодвигается от него другой, теперь, ставшей более активной Эго-структурой, которая, найдя выход к сознанию, начинает диктовать всей личности свою форму поведения. А ее (Эго-структуры) форма поведения как раз и заключается в том, что она, можно сказать, – «мстит» за то, что ее интересы были проигнорированы. Она мстит не только той или тем Эго-структурам, которые добились ослабления влечения, но и внешнему «Я», в роли которого некоторое время назад выступал аналитик. В таком случае получается, что ее (Эго-структуры) противление выздоровлению, не столько означает желание болеть, сколько иметь возможность реализовать свои влечения. Болезнь – всего лишь новая форма поведения, посредством симптомов которой, эта Эго-структура способна заявлять о своем существовании.
В понимании Фрейда эта Эго-структура испытывает чувство вины за те симптомы, которые она поставляет в форме поведения личности. Навряд ли это так на самом деле. Дорвавшаяся до стадии активного выражения своих влечений эта Эго-структура не может испытывать чувство вины, поскольку вся ее активность была направленна именно на достижение этого результата. Пока она богата реактивно-агрессивными проявлениями, говорить о том, что чувство вины соседствует с этой самой реактивностью, – неверно. Другое дело, что чувство есть – это реальность, а значит, должен быть другой источник поставки этого чувства. И этот источник я подозреваю у ранее вытесненной Эго-структуры. Слова Фрейда: «Но это чувство вины у больного молчит», как раз и указывает на то, что чувство вины мы приписываем не тому внутреннему объекту, не той Эго-структуре. Сам феномен появления и исчезновения этого чувства (цикличность), как раз и указывают на то, что оно является следствием неких цикличных процессов.
Вернемся к этой ситуации еще раз. Фрейд пишет: ««Я» больного сопротивляется тому, что ему приписывается виновность, и требует от врача подтверждения, что он вправе ее отклонить…». Все верно! И мы должны дать ему такую гарантию. Дав гарантию, мы посылаем сигнал второй Эго-структуре, что готовы выслушать ее доводы и опасения; говоря иными словами, мы предлагаем ей выйти с нами на связь и вступить с нами в диалог. Фрейд, говоря: «Было бы неблагоразумно уступить ему, так как это не повело бы к успеху», по какой-то причине был против такого поведения, хотя сам же и признавал, что, «дальнейший анализ показывает, что на «Сверх-Я» влияют процессы, оставшиеся «Я» неизвестными». Эта ошибочная доминанта Авторитета сама становилась тем самым препятствием к освобождению больного от чувства вины, поскольку оставляло одну из Эго-структур безголосой. Стоит ли ожидать того, что остальные Эго-структуры промолчат на такое поведение внешнего «Я», не объединятся в одном порыве и не прервут анализ, покинув кабинет психоаналитика? Ведь внутри одной личности все эти Эго-структуры имеют дружественные отношения и служат одним идолам, которыми являются родовые загрузки.
Устоявшийся взгляд на природу чувства вины предлагаю пересмотреть с новых позиций – позиций межсубъектных отношений Эго-структур.
Фрейд исходил из того, что чувство вины «основано на напряжении между «Я» и «Идеалом Я» и является выражением осуждения «Я» со стороны его критической инстанции». Но, как я считаю, «Идеал Я» не имеет к этой ситуации никакого отношения, поскольку после загрузки висит в образе семейного портрета предков, где-то у самого дна психического аппарата. Ему нет никакого дела до того, что происходит между Эго-структурами наверху, как нет дела до того, что творится в наших квартирах и образам наших предков. За него всю эту работу выполняет его адъютант – одна из Эго-структур, которая идентифицировалась с ним, а поэтому несет ту ношу, которую можно назвать «следование заветам предков».
Из истории психоанализа мы знаем, что очередную попытку переосмысления строения «Я» предпринял Рональд Вильям Доддс Фэйрберн. В своей теории объектных отношений он выделил в нашем «Я» три составных части: центральное Эго и два дополнительных, и назвал эту структуру множественной. По его мнению, именно они и определяют поведение человека и его отношения с внешними объектами. Но, зарезервировав за собой термин «множественное Эго», он приписал эту множественность всего трем, составляющим Эго структурам. При этом он не заметил того, что наш психический аппарат состоит из куда большего количества Эго-структур. Скорее всего, таким образом проявлялось наследие Фрейда, видевшего наше «Я», как монолитную структуру.
По мнению Фэйрберна раздвоенность (расщепление) Эго и проявляется в отношениях между этими структурами; в вытеснениях одной частью Эго других, и называл это вытеснение структурными вытеснениями, что и составило, по его мнению, природу расщепления. Однако в рассуждениях Фэйрберна имеется некоторая неловкость, которую он не заметил, и которая заключается в том, что после расщепления Эго образуется новое Эго, которое само состоит из массы Эго-структур, а поэтому способно сформировать новую личность. Напомню, что ими (как он считает) являются центральное Эго (наблюдающее, предсознательное «Я», имеющее в своем составе «по большей части пассивные» либидальные и агрессивные компоненты) и двух Эго, находящихся в конфликте между собой (атакующее Эго и атакуемое Эго). Атакуемое Эго, как указывал Фэйрберн, «щедро наделено либидо», поэтому Фэйрберн называл его «либидальным Эго». А атакующее Эго он назвал «саботажником», а позднее «антилибидальным Эго». При этом, либидальное Эго атакуется из-за того, что оно наполняет собой некие объекты.
Фактически мы видим, что функции, ранее принадлежавшие Супер-Эго, он приписал атакующему Эго, ничего не поменяв в той структуре «Я», которую нам обрисовал Фрейд. Собственно, Фэйрберн и сам не отрицал того, что «вышеописанная базовая эндопсихическая ситуация – это ситуация, лежащая в основе фрейдовского описания психического аппарата в терминах Эго, Ид и Супер-Эго».
Можно увидеть недостаток его теории, в соответствии с которыми он исключил межсубъектные отношения Эго-структур, которые еще вчера были влечениями. Ради справедливости и для того, чтобы не запутать читателя, отмечу, что он тоже говорил об межсубъектных отношениях, но об отношениях, которые возникают в одном Эго, которое он разделил на три части. Другим Эго-структурам в теории объектных отношений Фэйрберна места не нашлось.
Но куда делись другие Эго-структуры, если мы исходим из того, что из первоисточника выходит не одно, а множество различных влечений, каждое из которых формирует своего проводника, свою Эго-структуру?
Я вижу все по-другому.
В соответствии с теорией Эго-субъектных отношений строение нашего психического аппарата, как и в классической теории, представляет собой многоуровневое строение: собственно, сознание, подсознание и бессознательное. Сознание представляет собой комплекс Эго-структур, способных в силу своего доминирующего положения взаимодействовать с объектами внешнего мира – это Эго-структуры, которые являются активными в данный момент; уровень подсознания формируют Эго-структуры, лишенные в данный момент актуальности. Этот уровень сформирован вытесненными Эго-структурами высшего порядка, которые уже удовлетворили свои влечения или накапливают их напор. Уровень бессознательного формируют только что появившиеся из «психической базальной мембраны» Эго-элементы и загрузки. На этом уровне они совершенствуются («учатся жизни»); а начинают свое развитие с овладения рефлекторными реакциями. По мере того как они освоили все необходимые «знания» своего уровня, они становятся более зрелыми, идентифицируются с «портретами» и поднимаются на более высокий уровень. Конечной их целью является уровень сознания. Такой взгляд согласуется с утверждениями Фрейда о том, что сознание – это качество психики. А качество предполагает совершенствование чего-либо по сравнению с ним же в более ранний период.
Одной из самых серьезных ошибок теории объектных отношений Фэйрберна, на которую я укажу сейчас, но не буду касаться более подробно, является его убежденность в том, что принцип удовольствия – неудовольствия, который реализуется через влечения, не играет той роли, которую ему отвел Фрейд. При том, что доктрина Фэйрберна ставит в передний угол своей психологии отношения между тремя составными частями Эго, и их отношения с внешним миром, в ней не нашлось места для влечения к удовольствию: вместо него он поставил объектные отношения. В частности, он писал: «… Либидо изначально стремится к объекту (а не удовольствию, как это предполагает классическая теория) и что исходную точку всех психопатологических состояний нужно искать в нарушениях объектных отношений с развивающимся Эго» [Фэйрберн Р.В.Д. Рассмотрение эндопсихической структуры с точки зрения объектных отношений].
Основу его теории составляют отношения с объектами, которые в процессе развития Эго поглощаются (интернализуются) им для своего развития. Вместе с тем, как Эго может овладеть объектами, не проявляя к ним никакого интереса (не имея влечения к удовольствию или неудовольствию от общения), он не указал. Таким образом, он пытался обойти теорию влечения, заменив ее объектными отношениями, что побудило меня предложить читателю свой взгляд по существу вопроса о строении «Я», его физиологии и патологии.
Основной упор в своей теории межсубъектных Эго-отношений, я (несмотря на то, что и Фэйрберн признавал, что «всегда существует возможность того, что одна часть структуры Эго относится к другой части как к объекту») [Фэйрберн Р.В.Д. Рассмотрение эндопсихической структуры с точки зрения объектных отношений], буду делать именно на отношениях между различными Эго-структурами. Мне показалось недостаточным мимолетного замечания, что части Эго-структур могут относиться друг к другу как к объекту, поскольку это очень важный момент, который, как мне кажется, был упущен теоретиками психоанализа. А он стоит того, чтобы об этом феномене начали говорить в полный голос. Из этого не следует, что я хочу приписывать себе новое слово в психологии, поскольку отношения между различными частями Эго (личностями) уже были замечены другими психологами и даже отдельными школами. Я только хочу обратить на эти отношения более пристальное внимание и показать их роль в развитии психологического аппарата человека.
Природа Эго-структур
Из учения Фрейда мы знаем, что силой ведущей к развитию Эго являются влечения, локализованные в Ид (корнях Эго). А поскольку влечения обладают некоторой активностью (агрессивностью), посредством которой хотят реализоваться (разрядиться), к ним сразу же приставляется (на них одевается, как одевается на кисть кукла Бибабо (Простейшая кукла, состоящая из платья и головы ) Эго-структура.
Тут может возникнуть вопрос, а как быть с проявлениями внешнего мира, которые сами пытаются воздействовать на Эго? При этом, одни Эго-структуры состоявшееся вмешательство приветствуют, поскольку оно служит их интересам, и они его используют, а другие – отрицают (травматическое воздействие, к примеру; ведь их влечениями никак не назовешь). Понятное дело, что это внешнее воздействие также связывается с одной из множества Эго-структур в комплекс и становится неким опытом этой Эго-структуры, который впоследствии может быть использован самим «Я» (Термин «Я» здесь я использую для того, чтобы разделить для читателя конечную структуру психического аппарата, которая в моем понимании является тем же самым Эго, которое было предложено Фрейдом: его Эго монолитно, а то, о котором говорю я – поли-Эго-структурное и временное образование, созданное для достижения каждым влечением только одной из трех целей: возбуждения, разрядки или покоя). Сделаю предположение, что этими частичками является комплекс, состоящий из одних Эго-структур и интернализованных свойств других Эго-структур. Поэтому предлагаю признать, что «Я» является суммой всех комплексов Эго-структур, которые соединились в один пучок, условно говоря, в одном интересе и для достижения одной цели.
А теперь подумаем над тем, а что указывает на то, что формируется только один пучок Эго? Я такого обстоятельства не усматриваю. Напротив, предполагаю, что этих пучков может быть великое множество. Поддержку своим размышлениям я нахожу у Фрейда, который писал, имея в виду чувства из ряда «наслаждение – неудовольствие»: «Эти ощущения мультилокулярны, как и внешние восприятия; они могут приходить одновременно из разных мест и при этом могут иметь различные и даже противоположные качества». Поясню свою мысль следующим примером.
Теперь я могу ответить на вопрос, который мне еще не задавался. Какова структура этих самых Эго-структур? Из какого психического материала они состоят? Что является единицей Эго-структур?
По моему представлению каждая единица Эго-структуры состоит из «портрета» предков, загруженного в период фетального развития и влечения, которое в этот «портрет» замуровано. После рождения и в процессе развития психического аппарата к ним присоединяется частичка внешнего Эго, похожая на «портрет».
Патопсихология Эго.
Если в качестве примера мы возьмем случай Шребера, то увидим, что все свои Эго-структуры он видел в качестве неких форм (души, птицы, голоса и т.д.), но все они были связаны с его личностью. Они и были частью его Эго. К тому же только распадом Эго Шребера на множество составляющих его Эго Эго-структур, мы можем объяснить его взгляд на самого себя «со стороны» и споры с самим собой. Смотря на себя самого, одно его Эго смотрело на другое, узнавало и не узнавало его одновременно. «Другой Шребер» – это та часть его Эго, которая присвоила себе функции ведущего, главного Эго … или, наоборот, та, что потеряла лидерство.
Поскольку за всю жизнь у Шребера имелась возможность идентифицировался со множеством людей, все они так, или иначе стали его составной частью. Поэтому присутствие в бреде множества душ Флексига и других лиц из списка «заживо погребенных» (Здесь речь идет от тех живых людях, которые в болезненном представлении Шребера уже умерли ), мы можем объяснить обилием идентификаций, которые прошли все его Эго-структуры за всю его жизнь.
И вряд ли развитие дополнительных личностей происходит иным образом, чем это описано у Фрейда в отношении нашего единственного (как мы все ошибочно считаем) Эго. Все наши Эго, сколько бы их ни было, проходят один и тот же путь своего становления. Самым явным примером отношений между нашими Эго, о которых я пытаюсь здесь рассказать, являются наши отношения с нашей матерью, частью Эго которой мы все когда-то были.
Судя по тому, что ранее этот диалог у Шребера отсутствовал, или, что вернее, являлся глубоко внутренним, а сейчас вышел за пределы Эго, следует предположить, что в самом его Эго появилась некая структура, такая же могучая и бескомпромиссная, если судить по тому, что она позволяла себе спорить с главным Эго, и которая заставила его с собой считаться и вести диалог. Мало того, она взяла на себя некоторые функции Эго и стала подменять его. Нечто подобное можно увидеть в случае Миллигана, когда его же субличности перекрывали ему (а под ним я понимаю ведущее, основное Эго) выход в «пятно», отправляя его спать, занимались в это время каждый своим делом.
Поэтому возникновение двойного Эго Шребера не может пониматься иначе, как следствие его раздвоения, раскола или разобщения. Только раскол этот, если смотреть на этот процесс с позиции психиатрии, произошел как-то по-особенному, неправильно, что ли. Сначала Эго Шребера как будто исчезло, потом оно явилось, но не одно. Рядом с ним была еще одна Эго-личность, выглядевшее как Эго маленькой девочки.
Пример «мальчика – монстра» Дональда Мельцера [Мельцер Д. Адгезивная идентификация. Сборник Психология и психопатология кожи: тексты ] показывает, что и мужчины могут «родить» себе ребенка, если сильно захотят. Особое психическое состояние абсолютно бездетной женщины детородного возраста, разве оно не говорит нам о том, что при отсутствии детей возможна «перестройка» психического аппарата взрослого человека?
На примере Шребера видно, что происходит тогда, когда дополнительное Эго уже выросло, готово, но не может отпочковаться. А на примере «мальчика – монстра» мы можем увидеть, что этому процессу предшествует острое и осознанное желание иметь ребенка, в его случае – брата. Это же желание мы можем обнаружить и в истории Шребера, который страдал из-за того, что не мог пополнить свою семью ребенком. Отсюда мы выходим к пониманию того состояния и его природы, которое мы называем «хочу ребенка». Оно развивается тогда, когда в каждом из нас уже развилось в достаточной для того степени альтернативное «Я». Случайно ли, что все это происходит тогда, когда в человеке оживают, пусть пока еще не доходящие до сознания, собственные воспоминания о детстве.
Считаю, что здесь необходимо остановиться и попытаться понять тот феномен, когда что-то должно быть понято, но никак не можем ухватить суть того, что буквально через минуту будет нами осознанно. Это состояние хоть и не является воспоминанием, но, судя по мукам его появления в сознании, оно проходит тот же самый путь, что и воспоминание. Оно крутится где-то на «заднем дворе сознания», появляется и исчезает снова, как будто играя с нами, подкидывает нам ассоциации. У нас появляется ощущение того, что вот-вот что-то должно вспомниться, но этому мешает некая пелена.
А теперь разложим этот феномен на составные части и подумаем над тем очевидным фактом, что то, что мы должны были вспомнить, уже существует в нашем подсознании; его, как будто, что-то выталкивает в сознание, а что-то прячет обратно, и о том, что между этими выталкивающими и прячущими воспоминание силами, идет какая-то борьба: кто-то или что-то за ними стоит. Фрейд эти силы назвал сопротивлением и вытеснением. Правда, он приписывал эти действия цензуре. Смущает в этом действии одно: вытесняемое слово, к примеру, не содержит ничего такого из-за чего нужно было бы его оставить в системе бессознательного. Так или иначе, оно всплывает в сознании в том же самом виде, в котором и должно было появиться первоначально. Можно было бы предположить, что таким образом наш психический аппарат пытался обратить наше внимание на ассоциации, которые он нам подсовывал, если бы эти ассоциации не отбрасывались нашим же сознанием. Значит дело не в них, а в отношениях между теми силами, которые вытесняют и теми силами, которые этому вытеснению сопротивляются!
Признание факта существования этих двух разумных сил, приводит к пониманию того, что эти силы примерно равны. На это же указывает и ранее состоявшаяся между ними борьба на равных. Под этими разумными силами я понимаю две разные Эго-структуры. Мало того, вижу, что подсовывающие ассоциации силы также разумны; не имеют тяги ни к одной из противоборствующих сторон; понимают суть их спора сил и пытаются прекратить его, предлагая свои ассоциации. Тогда получается, что их уже не две, а три!? А если за каждой ассоциацией стоит своя разумная сила, имеющая собственное представление о том, что должно быть вспомнено, то их получается не три, а гораздо больше. Но если мы говорим о том, что во всем этом процессе участвуют разумные силы, значит нужно сделать и следующий шаг, – признать, что эти силы идентичны по своей разумности, но имеют различные влечения, на которые указывают разные ассоциации. Этими силами являются различные, но равные по силе Эго-структуры.
Одним из примеров загрузок, которые ни при каких обстоятельствах не могут быть приняты (интроецированны), являются травматичные переживания плода. Но они же никак не могут быть вытеснены; он не в силах от них ни избавиться, ни предупредить, ни предотвратить, он может их только пережить. Его психический аппарат и живет среди них, можно даже сказать, формируется ими. Но к объединяющим их свойствам, кроме выше перечисленных, мы можем отнести и их повторяемость. А то, что повторяемость травмирующих ситуаций может стать причиной психологических проблем известно давно. При этом, мы не должны забывать, что именно в этом периоде развития мы встречаемся с чужой волей, без которой формирование садомазохистских переживаний невозможно. А этот двойной феномен может иметь место только в том случае, когда одна Эго-структура, стремящаяся, к примеру, получить удовольствие от боли, объединяется с другой, стремящейся эту боль причинить. Народная поговорка «нет худа без добра», вероятно, здесь питает свои корни.
Приведу в качестве примера случай из истории Ганса [Фрейд З. Анализ фобии пятилетнего мальчика ]. В возрасте четырех лет он рассказал свой сон: «…Он говорит: кто хочет ко мне прийти? Тогда кто-то говорит: «Я. Тогда он должен его заставить сделать «wiwi»«. Помните, что, повторяя свой сон, Ганс сменил одно местоимение (он) на другое (она)?
Кто этот Я? Это может быть кто-то из фетальных воспоминаний (силы, сжимающие ребенка в матке и «заставляющие» его опустошить свои биологические емкости), а может быть и другое Эго. Понимание ребенком того, что от него требуется сделать, также указывают на разумность сжимающих его сил, за которыми мы должны увидеть обученные таким сжиманием Эго-структуры. Если четырехлетнему ребенку снится сон, в котором кто-то должен к нему прийти, то это не родитель, желающий получить от ребенка «результат» (родитель во сне ребенка может не прятаться, поскольку и в течение дня несколько раз просит ребенка сделать «wiwi»), а именно тот, кто приходит и уходит, не попадая в сознание. Думаю, что это другое Эго Ганса, следящее за сухостью постели и, еще одно, следящее за опустошением мочевого пузыря, как это было в период фетальных загрузок, формирующих видовое поведение. В качестве еще одного примера приведем пациентку С. Шпильрейн [Шпильрейн, С. Психоаналитические труды], которая «вымоченность» своей собственной постели объясняла происками «другой интриганки», т.е. другого «Я».
Думаю, что это и есть проявление деятельности других Эго-структур, которые стремятся стать ведущим Эго, а поэтому вечно с ним спорят.
Фрейд писал: «Первоначально в примитивной оральной фазе индивида, вероятно, нельзя отличить загрузку объектом от идентификации. В дальнейшем можно только предположить, что загрузки объектом исходят от «Оно», для которого эротические стремления являются потребностями. «Я», вначале еще слабоватое, получает сведения о загрузках объектом, соглашается с ними или противится им процессом сопротивления».
Таким образом, Фрейд поддерживает мое предположение, что, «загрузки объектом исходят от «Оно»«, они являются первичным позывом, который проникая в сферу нашего Эго, само становится Эго, но пока еще неполноценным. В ссылке к этой фразе Фрейд добавил: «Интересную параллель к замене объекта представляет собой вера примитивного человека в то, что свойства съеденного животного переходят к тому, кто его съел». Иными словами, к тому, кто его поглотил. Эту интересную ссылку мы не можем не перевернуть и не увидеть в ней еще один смысл, который заключается в том, что свойства плода («свойства съеденного животного») переходят к нему от того, кто его выносил («кто его съел»). Иными словами, загрузки плода идут от матери (через мать), и именно они становятся свойствами характера будущего человека. Здесь мы встаем перед дилеммой, или признать у плода способность к идентификации, или признать, что загрузки объектом также могут стать причиной появления добавочных личностей. И эта дилемма является какой-то неправильной, что ли. И в том, и в другом случае мы все равно сравниваем то, что Эго в себя впитало.
А теперь, давайте проследим за нашими ощущениями, которые возникают при смене Эго, при переходе полномочий от одной Эго-системы (личности), к другой.
В этот момент происходит, как писал Р. Лэнг: «…Потеря обычных основ «смысла» мира, которые мы разделяем друг с другом. Тогда старые цели более не кажутся жизнеспособными; старые значения – бессмысленны; различия между воображением, сновидением, внешним восприятием часто кажутся несопоставимыми. Внешние события могут показаться вызванными чудесным образом, сны могут показаться непосредственным сообщением от других, воображаемое может показаться объективной реальностью. <…> Бытие явлений сдвигается, а явления бытия могут более не представляться такими, как прежде. Исчезает всякая поддержка, не за что ухватиться, разве что за какие-то обломки – воспоминания, имена, звуки, пара предметов, что сохраняют связь с давно потерянным миром. Этот вакуум, возможно, не пуст. Он может быть населен видениями, голосами, призраками, странными образами и формами. <…> Центр его переживания передвигается от Эго к Эго. Земное время становится чисто эпизодическим, существенно только вечное. Однако сумасшедший находится в смятении. Он путает Эго с Эго, внутреннее с внешним, естественное со сверхъестественным. <…> Он изгнан со сцены бытия, он – чужак, посторонний, подающий нам сигналы из пустоты, в которой он тонет, некой пустоты, которая может быть населена существами, о которых мы даже не мечтаем. Их обычно называют демонами и духами, и они были некогда известны и названы. Он потерял свое ощущение Эго, свои чувства, свое место в мире, каким мы тот знаем. Он говорит нам, что он мертв. И мы отвлечены от нашей уютной безопасности этим безумным призраком, который преследует нас своими видениями и голосами, кажущимися такими бессмысленными, и от которых, по нашим ощущениям, мы вынуждены его избавить, очистить, излечить» [Лэнг Р.Д. Расколотое Эго].
Именно из-за раскола Эго на множество происходит потеря смысла жизни, смысла мира и смысла всего. Это происходит из-за того, что этот общий смысл представлял собой результат ранее достигнутой договоренности, когда интересы союзных Эго-структур учитывались при формировании нашего Эго.
Поскольку при распаде Эго, распадается и единая цель, старые цели одних Эго-структур более не кажутся интересными другим Эго-структурам, и воспринимаются ими как нежизнеспособные. Старые значения общего Эго становятся бессмысленными для его осколков. Каждый новый союз Эго-структур став лидером, исходит из своих загрузок и идентификаций, и преследует только свои цели («Новая метла – метет по-новому», – говорят в народе). То, что является результатом деятельности других Эго-структур, воспринимается как галлюцинации, чудеса, присутствие другого. А поскольку все отколовшиеся Эго-структуры, где-то там, в глубине психического аппарата имеют общие связи и «подозревают» о своем родстве, и едином происхождении, то результаты деятельности союза других Эго-структур воспринимаются в форме объективно существующей реальности (галлюцинаций), иногда, пугающих. Поскольку для каждого союза Эго-структур различные предметы обладают различной ценностью, в тех случаях, когда ранее эти предметы не привлекали к себе внимания, но вдруг стали его получать, эти предметы становятся самыми главными, через них осуществляется сохранение искаженных представлений о мире; каждый из этих предметов увеличивается, приближается, получает новую цветовую, световую, и звуковую окраску, ощущения. Опоздавшие в своем развитии дополнительные Эго-структуры, ведут себя как маленькие дети (либо маленькие дети ведут себя так, поскольку представляют собой недоразвитые Эго-структуры), бесятся, плачут, капризничают и все это делают в форме видений, голосов, призраков, странных образов и форм. Потеряв всякое представление о единстве, отколовшиеся Эго-структуры уже не смотрят на когда-то единую цель. Каждая из них намерена стать новым Эго, новой личностью, новым ядром роста личности, а поэтому все достижения предыдущего Эго игнорируются, теряют смысл; ему на смену приходит новый, который где-то, когда-то уже существовал. При расколе Эго происходит потеря им собственной целостности, а вместе с ним и привычных ощущений. Расколотое Эго не позволяет человеку узнать окружающий мир, себя в этом мире, и поэтому понятны утверждения таких пациентов о том, что мир и он сам погибли, представляют фантом или иллюзию. Как тут не согласиться с Лэнгом, утверждавшим, что «система ложного «Я» – рассадник параноидальных страхов».
Здесь я хочу обратить внимание читателя на то, что каждый осколок Эго-структур пытается начать новую жизнь, используя для этого все, имеющиеся у него знания; каким-то из них это удается это сделать, они приобретают преимущества, начинают доминировать и тогда возникает множественная личность. Но у этих личностей все еще остаются разные цели (их формируют «портреты»), а за этим я вижу тягу к разным объектам, из чего следует, что именно эта тяга к объектам разводит их в разные стороны. А если мы исходим из того, что цели объединяют, то в этом и находим путь к интеграции всех личностей. Хорошо ли это или плохо, пусть ответят другие исследователи. Но они должны помнить о том, что интегрированные личности обладают меньшим полезным потенциалом, чем отдельные. Опыт «Учителя» (одной из личностей Билли Миллигана) показывает, что он при всех своих преимуществах, являлся не таким способным; он потерял некоторые способности, которыми обладали отдельные (составляющие его) личности.
Точка ошибочного поворота Фэйрнберна обнаружена мною в его статье «Вытеснение и возвращение плохих объектов». В 1943 году он заявил: «Я считаю, что пришло время, когда психопатологическое исследование, которое в прошлом успешно фокусировалось вначале на влечении, а позднее на Эго, должно теперь сфокусироваться на объекте, на который направлено влечение». Его утверждение, что «исследование объектных отношений получит какие-либо возможные важные результаты для психологии», вопреки его мнению лишало бы психологов твердой почвы, если бы они отказались от теории влечения Фрейда.
Я считаю, что объект в жизни ребенка ничего не значит, если у этого ребенка нет влечения к этому объекту, т.е. он не похож на «портрет». Это, в части последствий, выглядело бы так же, как участие в жизни ребенка человека, с которым он никогда не встречался, а тот не знал о его существовании.
Да, действительно, объектные отношения имеют значение, поскольку объект, на которое направлено влечение, является для него иным, внешним Эго, которое заняло место в его психическом аппарате, ранее принадлежавшее его внутренней Эго-структуре. Говоря иными словами, во внутреннем диалоге, который ранее развивался между Эго-структурами, место одной из них было предоставлено внешнему объекту. Если существует глубинная психология, то теория объектных отношений Фэйрберна ни какого отношения к ней не имеет, поскольку теперь вся ее деятельность направлена на исследование отношений индивидуума к своим объектам. А это более поверхностный взгляд на историю и причины формирования психопатологии.
Фэйрберн сам указал на точку формирования своих ошибочных утверждений. Одно из них состоит в том, что «либидальные «цели» вторичны по сравнению с объектными отношениями». Его отказ от признания в качестве причины наличие либидальной цели, т.е. цели, на достижение которой направлено влечение, лишил его размышления твердой почвы, которой раньше была теория влечений. Теперь на этом месте оказались отношения. Другое – это то, что отношения с объектом поверхностные, поскольку не предполагают полного удовлетворения влечения. И, раз уж Фэйрберн сам использовал аналогию с телегой и лошадью, я утверждаю, что он сам не на то место поставил тяговую силу.
Выше я уже разделил функции Идеал-Эго и Супер-Эго, и это новое понимание их функций считаю очень важным моментом для теории Эго-субъектных отношений, а поэтому повторю еще раз.
Функция Идеал-Эго пассивна. Она пассивна так же, как пассивна мотивирующая роль «портретов» предков, доставшихся нам от загрузок. Двигательная роль принадлежит не этому портрету, а Эго-структуре, которая «живет» за него и представляет его интересы, поскольку только она имеет доступ к телесным функциям.
Ради справедливости нельзя не отметить, что определенную лепту в формирование этого заблуждения внес Фрейд, который утверждал, что Ид совершает первичный выбор объекта. Но «портрет» не может выбирать объекты: Эго-структуры совершают этот выбор и делают это из своих представлений о том, что он более всего похож на тот, с которым они идентифицировались; что именно он больше всего похож на «портрет».
В свете этого становится понятен вопрос, который задал Фэйрберн: «Могут ли отношения Эго к интернализованным объектам исчерпывающе описываться на языке отношений Эго и Супер-Эго»? [Фэйрберн Р.В.Д. Вытеснение и возвращение плохих объектов].
Отвечу сам: «Нет! У Супер-Эго нет возможности делать какой-либо выбор. Выбор, каждая для себя, делают Эго-структуры: в их внутреннем диалоге рождается согласие, которое и становится решением – Супер-Эго. Эта позиция Фэйрберна (в части) ближе всего подходит к моей, и я согласен с тем, что «исходно вытесняются не вызывающие непереносимые чувства вины влечения, не непереносимо неприятные воспоминания, а непереносимо плохие интернализованные объекты» [Фэйрберн Р.В.Д. Вытеснение и возвращение плохих объектов]. Потому что влечения всегда приятны, а поэтому не могут быть ни источником, ни носителем чувства вины; это чувство возникает, когда влечение одной Эго-структуры отвергается другой или другими (фрустрация), сколько бы раз со своим предложением «удовлетвориться» первая Эго-структура не обращалась в сообщество Эго-структур. Но и Фэйрберн не совсем прав был, когда утверждал, что вытесняются «непереносимо плохие интернализованные объекты». Объекты (то, что я называю «портретами») не могут вытесняться – они есть и исходят из загрузок: из психического аппарата вытесняются Эго-структуры, идентифицированные с плохими объектами. Это не значит, что вытесненные Эго-структуры вытесняются навсегда. Процесс вытеснения постоянный, поскольку отвергнутая Эго-структура не лишается права вновь и вновь (навязчиво) делать свое предложение. Ведь она сама сформирована из влечений, которые не может игнорировать, которые, в свою очередь, исходят из связи с «портретами».
В качестве примера воспользуюсь тем, который привел Фэйрберн. Он сообщил нам, что лица, подвергнувшиеся сексуальному насилию, вытесняют этот эпизод из-за того, что он « представляют собой регистрацию отношений с плохим объектом».
Кажется, вот он искомый феномен, протяни руку и возьми его, но Фэйрберн прошел мимо. Он так и не задал себе вопрос: «А что за часть личности вступила в эти отношения, если не другая его часть (Эго-структура)»? Если мы присмотримся к поведению человека, подвергшегося насилию, то увидим, что после этого эпизода человек резко меняется, как будто из его психического аппарата выпала некая шестеренка. Но шестеренки из него никакие не выпадали – исчезла (была вытеснена) целая Эго-структура. И это исчезновение обеднило всю личность. Нечто подобное мы можем наблюдать в качестве черт характера у лиц, подвергнувшихся кодированию от алкоголизма и у шизофреников.
А теперь вспомните, кого вы казнили и с кем вступали во внутренний диалог, когда, сожалея о свершившемся, говорили: «Ну я и дурак, зачем я туда только пошел?» «Зачем я столько пил (ел)?», «Зачем я к этому прикасался?»; «Почему я не вернулся (не ушел)?»; «Ведь я же не хотел этого?»; «Знал же, что так все и будет!» Замечу, вы говорили все это себе, своей Эго-структуре, той самой, которая проигнорировала предупреждения других Эго-структур. При этом мы должны понимать, что та Эго-структура, которая позволила себе все это сделать, не скрылась в дебрях бессознательного, а присутствует здесь же, слышит все это и испытывает чувство стыда, и вины.
Эго, как говорил Фэйрберн, есть источник напряжения, связанного с влечением. Поэтому «вытеснение используется не только против интернализованных объектов, но и также против частей Эго, которые стремятся к отношениям с этими внутренними объектами». «Мало того», – продолжал он, – «Нет ничего удивительного в том, чтобы одна динамически заряженная часть Эго вытесняла бы другую динамически заряженную часть» [Фэйрберн Р.В.Д. Рассмотрение эндопсихической структуры с точки зрения объектных отношений]. Для объяснения этого феномена, он сделал предположение о множественности Эго. Ошибка Фэйрберна заключается в том, что он думал о том, что «вытеснение возникает первоначально как защита против плохих интернализованных объектов, а не против влечений», за которыми стоят Эго-структуры. Хотя все влечения, какими бы они ни были, всегда направляются (притягиваются) свойствами, исходящими из этих самых объектов. Его отказ от фрейдовского представления о природе множественности Эго и от того, что вытесняемое как раз и состоит из либидинальных влечений, поставило его перед необходимостью признать виновником человеческих страданий интернализованные объекты. Хотя очевидно, что если мы уберем от этих объектов их поддержку в форме идентификаций, которую осуществили некие Эго-структуры, и которые наполнены влечениями к идентификации, то эти объекты сдуются как дырявый воздушный шарик и перестанут обладать той самой потенциальной энергией, которая обеспечивается влечениями.
Но здесь нельзя пройти мимо и тех ошибочных утверждений, которые оставил Фрейд. Утверждая, что вытеснение побуждается и поддерживается давлением Супер-Эго на Эго, он придал Супер-Эго абсолютную самостоятельную вытесняющую силу, в результате чего получилось так, что в борьбе между двумя Эго-структурами их взаимно вытесняющая, конкурирующая за сознание роль нивелировалась и была передана некой структуре. Я считаю, что все обстоит несколько иначе. Супер-Эго всего лишь флаг под которым собираются заинтересованные в реализации одного влечения Эго-структуры. И этот флаг (согласованное (компромиссное) решение) имеет силу, пока его держит одна из враждующих Эго-структур, и как только он попадет в руки другой Эго-структуры, его возбуждающая роль исчезнет.
Но куда исчезает в таком случае интернализованная родительская фигура, которая наполняет, как считал Фэйрберн Супер-Эго?
Таким образом, получается, что Супер-Эго не является интернализованной родительской фигурой, а остается обычным соглашением между Эго-структурами; внутренней и внешней, каким является родительское Эго.
В качестве пояснения своей мысли, сошлюсь на короткое сновидение его пациентки, которое в качестве своих аргументов привел Фэйрберн.
В нем «она видела себя в старинном доме, принадлежавшем ее семье на протяжении нескольких поколений, жестоко атакованной известной актрисой. Это нападение наблюдал ее муж, но он казался совершенно беспомощным и неспособным ее защитить. Нанеся свои удары, актриса отвернулась и начала играть роль, которая, по-видимому, предполагалась изначально. Вскоре она оставила свою роль, чтобы в качестве промежуточного акта вновь нападать на сновидицу. Затем сновидица пристально вглядывалась в собственную истекающую кровь фигуру, лежащую на полу, и в какой-то момент заметила, что эта фигура на мгновение превратилась в фигуру мужчины. С этого момента фигура стала попеременно превращаться то в ее собственную, то в мужскую до тех пор, пока пациентка не проснулась в состоянии острой тревоги».
Интерпретируя это сновидение, Фэйрберн указал, что «нападавшая актриса в такой же степени принадлежала личности сновидицы, как и собственная фигура сновидицы, против которой было направлено нападение». Собственно, этой интерпретации мне достаточно, чтобы согласиться с Фэйрберном и увидеть в обеих этих фигурах одно «Я», состоящее из двух разных Эго-структур. Поскольку в сновидении присутствовала плоскость (пол), удары и кровь, я сделал умозаключение, что речь идет о фетальных воспоминаниях (загрузках). Старинный дом (матка) и несколько поколений (наследственность, «портреты предков», Идеал-Эго, загрузки) указали мне на конфликт между Эго-структурами (субсубъектные отношения).
Таким образом, я увидел одну из поведенческих вертикалей – «Портрет» – Эго-структура. Эту вертикаль обслуживала Эго-структура идентифицировавшаяся с матерью сновидицы, «притворщицей, не допускавшей каких-либо естественных и спонтанных проявлений любви по отношению к детям и не приветствовавшая таковые с их стороны». Эта Эго-структура должна была постоянно проявлять свое доминирование против другой Эго-структуры, в свою очередь идентифицировавшейся на другом Эго-идеале, о котором нам ничего не известно, но который представлен актрисой (предполагаю, что это был отец сновидицы, погибший в Первую Мировую войну).
Фэйрберн справедливо писал: «Все психопатологические развития берут начало на стадии, предшествующей той, на которой развивается Супер-Эго, и происходят из уровня, лежащего под тем, на котором действует Супер-Эго». Этим местом, как я полагаю, является пространство между «портретами» и Супер-Эго (моментом принятия окончательного решения), т.е. местом, где обитают Эго-структуры. Собственно, это и не противоречит тому постулату психоанализа, что конфликт происходит на уровне «Я» и происходит он между составляющими его Эго-структурами (составными фигурами): у Фэйрберна между основным Эго и дополнительными Эго.
Однако, здесь Фэйрберн делает ложное заключение. Он писал: «Нападение внутреннего «саботажника» лишь во вторую очередь направлено против либидального Эго, а изначально направлено против либидального объекта». Если исходить из того, как я уже предложил читателю понимать под либидальным объектом «надутый идентификациями шарик», бороться с ним и вытеснять его бессмысленно, поскольку он сам является вторичным объектом. А поскольку борьба все же идет на уровне Эго, в первую очередь все же вытесняется, проявляющее в данный момент активность Эго, а не объект.
А теперь подойдем поближе к утверждениям Фэйрберна о плохих объектах, наполняющих наш психический аппарат. Фэйрберн говорит, что «если ребенок ощущает собственную плохость, то это подразумевает, что у него плохие объекты. <…> Его Эго остается отданным на милость банде внутренних преследователей или подрывных элементов, против которых вначале в спешке воздвигаются защитные барьеры, которые впоследствии старательно укрепляются» [Фэйрберн Р.В.Д. Вытеснение и возвращение плохих объектов], посредством вытеснения.
О природе вытеснения я говорил выше и относил его к форме Эго-структурных отношений. Восклицание «какой я дурак!», о чем говорит? О том, что говорящий это круглый (полный) дурак? Но откуда это осознание, и кто внутри этого человека так трезво смотрит на вещи? Такое утверждение говорит о том, что только часть наша или больная (плохая), или здоровая. В нашей психике нет места плохим объектам, из объектов там только «портреты», да и то только те, которые были загружены в периоде фетального развития. Пример из сна своего пациента, которому снилось, что он должен съесть отравленный пудинг, а мать его сердце, а сам он страдал от страха, что его организм отравлен кишечными токсинами, из-за чего может остановиться сердце, как раз и указывают на период, в котором этот страх был загружен в его психический аппарат. Перефразируя слова Фэйрберна, отмечу, что именно безотлагательная потребность плода, а затем и ребенка в своей матери, сколь бы плохой она не могла ему казаться, вынудила его загрузиться этим объектом, а поэтому он не может от него отказаться. Встретив в реальной жизни такой объект, у ребенка формируется идентификация с ним, которая и связывает в один узел такой Эго-идеал («портрет») с реальным объектом.
Теперь самое время навести порядок и разложить все по полочкам, а не оставлять в одной куче.
У Фэйрберна ««центральное Эго» – первичная динамическая структура, из которой берут свое начало другие психические структуры» (Эго-структуры, как я понимаю). По-моему, «центральное Эго» – временное образование и первоначально состоит из различных Эго-структур, объединенных в одном интересе и для достижения одной цели. Эти Эго-структуры изначально наделены влечениями, в основе которых лежат загрузки и «портреты предков», ставшие Эго-идеалами. Качество этого образования каждый раз зависит от состава и интереса объединившихся Эго-структур.
Поскольку каждая, из примкнувших Эго-структур уже наделена энергией влечений, нет никакого смысла отдельно выделять «либидальное Эго», поэтому я его исключаю из структур психического аппарата за ненадобностью.
«Саботажника» также можно было бы исключить из состава психического аппарата, если бы мы не видели, что в эту фигуру превращается всякая Эго-структура, интересы (влечения) которой были проигнорированны «большинством». Как только интересы этой Эго-структуры начинают учитываться, а влечения получать свое удовлетворение, он исчезает и становится составной частью большинства: по Фейрберну – «либидальным Эго».
Таким образом, как я считаю, строение нашего психического аппарата выглядит следующим образом. Основой является психическая базальная мембрана, представляющая собой разновидность соматической поверхности – источник энергии. Первым покрывающим ее слоем являются ее (соматической структуры) собственные переживания, которые она перенесла (пережила) к этому моменту – Эго-структуры, наполненные влечениями. Эти Эго-структуры являются еще недостаточно зрелыми, инфантильными. Между ними закладываются родовые загрузки, поступившие из организма матери – это «портреты» предков. Глядя на эти «портреты», Эго-структуры по образу и подобию реализуют свои влечения. После обретения «портретного сходства» (базовой, первичной идентификации) эти Эго-структуры направляют на эти «портреты» свое внимание, идентифицируются с ними и становятся зрелыми для того, чтобы найти наиболее соответствующий их первичным идентификациям внешний объект, и на этой базе вступить в субсубъектные отношения между собой (другими Эго-структурами) и объектными отношениями с внешним объектом. Результаты, достигнутые в этих отношениях они оформляют в некую договоренность (форму поведения и реализации влечения), которая становится их общей целью – Супер-Эго. В своей общей совокупностью все Эго-структуры формируют наше «Я», нашу личность.
Такое представление о строении нашего психического аппарата, подвело меня к мысли, что наше поведение соответствует тому «поведению», которое формируется в «Я» (имеются в виду субсубъектные отношения, которые развиваются между разными Эго-структурами), т.е. оно отображает напряжение, возникающее между ними. Получается, что мы день за днем, с начала нашего индивидуального начала времени, функционируем так, как это делали составные части нашего психического аппарата. Это положение является универсальным и отображается во всех последующих формах человеческого существования, начиная от семьи, и заканчивая межгосударственным уровнем.
Нельзя не отметить того, что Р.В.Д. Фэйрберн все же пытался обратить внимание на «отношения различных частей Эго не только к интернализированным объектам, но и друг к другу, как к объектам» [Фэйрберн Р.В.Д. Рассмотрение эндопсихической структуры с точки зрения объектных отношений] (субсубъектные отношения Эго-структур). Однако эти отношения складывались в одной «троице» – либидальном, антилибидальном и центральном Эго, поскольку в его теории не нашлось места великому множеству Эго-структур.
Одной из причин такого ошибочного подхода считаю те положения теории объектных отношений, из которых, в частности, следует его мысль о том, «что вытеснение возникает первоначально как защита против «плохих» интернализованных объектов» [Фэйрберн Р.В.Д. Рассмотрение эндопсихической структуры с точки зрения объектных отношений]. Иными словами, если исходить из размышлений Фэйрберна, проблема все еще кроется в объектах, а не в субсубъектных отношениях между Эго-структурами. В качестве другого ошибочного утверждения Фэйрберна можно привести тот, в соответствии с которым центральное Эго является монолитной постоянно существующей структурой психики, вокруг которой и происходят те или иные отношения.
По моему мнению, центральное Эго (доминирующее Эго) является временным объектом (партийным большинством), создаваемым различными (дополнительными, ранее бывшими второстепенными) частями Эго для осуществления Эго (психическим аппаратом) своих функций. Это предположение помогает понять, почему одна и та же грудь становится то «хорошей», то «плохой»: все дело в том, какие именно части Эго соединяются то в одном, то в другом случае для формирования объектных отношений.
Такой взгляд также помогает рассмотреть природу возникновения чувства вины: она заключается во внутренних «переживаниях», смещенных с доминирующих позиций одних частей Эго перед другими; вроде как не оправдавших надежд остальных (дополнительных частей Эго) на получение обещанного удовольствия, т.е. жизненных (функциональных) перспектив.
В моем понимании возникновение чувства вины связано с оттеснением одной, доминирующей Эго-структурой другой на периферию сознания, (что происходит в форме регрессии) без оглядки на ее влечения.
Следует также отметить, что субсубъектные отношения в Эго носят временно союзнический характер. Это подтверждается тем, что каждая из них имеет свою собственную интернализированную фигуру, на что указывает смешанный (сгущенный) образ, часто возникающий в сновидениях и галлюцинациях.
К месту будет отметить, что в этой части мои предположения согласуются с предположениями Фэйрберна, который указывал на то, что «такие фигуры представляют либо части Эго, либо интернализированные объекты». Можно легко увидеть, что части Эго легко отказываются от своих интернализированных объектов и их эндопсихических функций, поскольку в сновидениях один образ легко заменяется другим. Именно эта легкость избавления от образа интернализированной фигуры, наводит на мысль, что основной причиной сновидения являются не они, а дополнительные фигуры Эго, стремящиеся к завоеванию доминирующего положения в Эго-системе. С другой стороны, легкость смены образа одной интернализированной фигуры на другую, должны подвести нас к предположению, что ни одна из этих фигур не является истинной, что все они скрывают за собой более важную фигуру, которая, как следует предположить, возникла на более раннем периоде развития – в период внутриутробного развития, в организме матери.
Здесь важно остановить внимание еще на одном моменте. Фэйрберн тем, что не отказался от термина «Супер-Эго» и отнес его к результатам психической организации более высокого уровня, фактически, поменяв один термин на другой, отказался рассмотреть вопрос формирования множества Эго. Кроме того, он совершил, как я считаю, ошибку, передав функции Супер-Эго на более высокий уровень, не указав природу этого уровня. А природа его, как считаю я, состоит в том, что Супер-Эго – это не постоянная, а вечно меняющаяся структура психического аппарата, которая зависит от формирования тех или иных субсубъектных и субобъектных связей, которые формируются в зависимости от взаимоотношений, формирующихся дополнительными Эго в их внутренней взаимосвязи (поэтому мы так часто меняем свое мнение). Из чего вытекает предположение, что вновь возникшие межсубъектные и межобъектные связи между Эго-структурами и являются тем, что мы называем Супер-Эго.
Идем в своих рассуждениях дальше и видим, что и само Супер-Эго – не постоянная в своем составе (начинке) структура, а структура, находящаяся в вечном движении, поскольку состоит из включающихся и уходящих от заявленных Эго-целей (объектов) Эго-структур. Природу ошибок Фэйрберна я вижу в том, что при построении своей теории объектных отношений, он исходил из постулатов психиатрии, которая прилепила ярлык шизоидности к любому иному комплексу Эго, если он существует вместе с «тройкой», но не является его частью. Совместное существование концепции множественного Эго с психиатрическим понятием «раздвоение», лишило Фэйрберна возможности дать жизнь своим представлениям о множественном Эго: теперь любое проявление его множественности можно отнести к психопатологии. Поэтому нет ничего удивительного в том, что к шизоидам Фэйрберн отнес всех интровертов и всех лиц, обладающих тревожными, параноидальными, фобическими, истерическими и обсессивными симптомами [Фэйрберн Пересмотр психопатологии психозов и неврозов]. Не замечая своей ошибки, он, раздвигая границы «шизоидности» до бесконечности, пишет: «Однако глубинный анализ обнаруживает существование расщепления не только у индивидуумов, страдающих от явно психопатологических состояний, но и у индивидуумов, трудности которых не могут быть обозначены психопатологическими «ярлыками»«. Предполагая, что в основе его теории психической структуры составляет именно шизоидная позиция, он не дистанцировал «своих шизоидов» от шизоидов психиатрической группы, а ведь Фрейд обращал внимание на то, что «конфликты эти, в конце концов, не всегда могут быть названы патологическими» [Фрейд З. «Я» и «Оно»].
Эта двойственность является следствием того, что Фэйрберн свое понимание множественности Эго, со всех сторон справедливого, отнес к психопатологии, а на его место поставил центральное Эго, природу происхождения которого так и не определил. При том, что центральное Эго является всего лишь иной (временно доминирующей) формой временно соединившихся в одном интересе множественных Эго-структур, что противоречит утверждениям Фэйрберна, в соответствии с которым центральное Эго является неприкасаемой, созданной на все времена структурой. И в этом я нахожу его ошибку, поскольку Фэйрберн не указал из каких таких «пра-Эго-материалов» создано само центральное Эго. А ошибка эта возникла в результате отхода Фэйрберна от фрейдовской теории влечений, из которых и формируются все Эго-формы: создание им либидинального Эго лишило либидных источников другие формы Эго, в связи с чем стало непонятно, за счет какой энергии, если не либидной, они существуют.
Таким образом, теория объектных отношений, что следует и из ее названия, исследует межобъектные отношения, оставляя вне поля своего внимания межсубъектные отношения Эго-структур, которые начинают свое развитие еще в утробе матери. Думаю, что именно этот отрыв от предыдущего периода развития является точкой увеличения всех дальнейших утверждений Фэйрберна, превращая их в поле ошибочных рассуждений. Она частично или полностью игнорирует те линии внутрисубъектного напряжения, которые формируются внутри самого Эго, что признают сами сторонники объектных отношений.
Надеюсь, что предлагаемая мною теория субобъектных отношений (отношений между различными Эго-структурами), нивелирует эту ошибку. Это исправление возможно только в том случае, если признавать, что и внутри расщепленного Эго существуют свои отношения.
Основой Эго-субъектных отношений являются отношения между отдельными частями расщепленного Эго и отношениями каждых из этих частей с внешними объектами. Для понимания теории субобъектных отношений необходимо признать, что объектные отношения строятся на базе, и по образу, и подобию отношений, имеющихся внутри Эго. Конечно, увидеть субъект-объектные отношения в анализе взрослого человека еще нужно постараться, но это становится возможным, если использовать главный инструмент психоаналитика – толкование и интерпретацию символов. А это становится возможным только в том случае, если мы производим обратное от развития движение, во время которого каждый из этих символов интерпретируется отдельно, за ними интерпретируются их отношения, затем мы выходим на идентификации и на «портреты».
Из теории объектных отношений Фэйрберна следует, что развитие межобъектных отношений начинается с инкорпорации внешнего объекта. В этой теории я не вижу места для связей, возникших ранее, и которые были сформированы в системе «Плод – Мать». При том очевидно (надеюсь, что это никто не будет отрицать), что плод влияет на организм матери и корректирует ее поведение, а организм матери и внешний мир частью, которого она является, влияют на плод.
Также в этой теории нет места загрузкам, о которых говорил Фрейд, рассматривая отношения «Я» и «Оно». А ведь это очень важный феномен! Природа происхождения загрузок заключается в том, что они являются формами чужих, в данном случае материнских, идентификаций и ее объектных отношений.
Поскольку любая живая устоявшаяся система имеет свой внутренний порядок, мы вправе предположить, что поддерживается он посредством определенных физических, химических и биологических законов. И наш психический аппарат подчиняется этим же самым законам. Эти законы проявляются в субъективных переживаниях, которые мы можем наблюдать в поведении не только психически больных, но здоровых людей. Только у больных эти формы выглядят более наглядно и демонстративно.
Одной из таких форм внутренних переживаний являются переживания ирреальности. В таком случае «каждый предмет воспринимается как отдельное целое, кажется вычлененным, большим, чем он есть в действительности, и само пространство кажется безграничным, плоским, лишенным каких-либо правил организации и третьего измерения» [Маргерит А. Сешей. Дневник шизофренички]. Как тут не подумать о том, что этот феномен может быть только в том случае, когда наше сознание складывается в одну картину из множества пазлов, как это можно видеть на примере олимпийского медведя.
Примером строения нашего психического аппарата из «пазлов», может служить наше зрение. Клетки сетчатки нашего глаза также формируют наше видение окружающего мира, и когда выпадает функция некоторых из них, исчезает целостность и той зрительной картины, которую создает наше сознание – формируется скатома. Вот и получается, что наше сознание как бы состоит из суммы маленьких ячеек сознания, которые покрывают каждую нашу Эго-структуру. Из этого следует, что картина, которая создается нашим сознанием, состоит из различных элементов, предоставляемых нам отдельными структурами Эго. Прояви части нашего Эго некоторую асинхронность, и функция нашего сознания изменится; появятся участки большей или меньшей активности, а вместе с ними и изменение психической картины, в чем и проявляется феномен дезинтеграции – распада целостного восприятия, за которым следует распад психических функций. Но поскольку наше сознание в таких случаях самовосстанавливается с самого начала (с уровня базальной психической мембраны), появляются феномены, которые были описаны в случае Рене, пациентки Маргерит Сешей («мама – всего лишь продолжение самой пациентки, та, которая удовлетворяет ее потребности»). Это создаёт впечатление, что «Мама» Рене выполняет функции главной личности Рене, которая по какой-то причине отказалась от их исполнения.
Поясню свою мысль иначе. Если ведущая Эго-структура должна находиться в центре пучка личностей, но там не находится, а другие, второстепенные, к исполнению функций ведущей не приступают, то для исполнения этих функций посредством фибриллярного поведения «призывается» внешняя ведущая личность. Подобный симбиоз мы когда-то проходили сами в фетальном периоде и можем наблюдать ежедневно в отношениях родителей и детей. Там ведь тоже функции незрелой личности выполняет зрелая.
Хорошо, если этой Эго-структуре есть на кого переложить свои функции, а если такой рядом нет, или существует недоверие к его возможностям, или он полностью (со всеми своими способностями) отвергается, или нет такой возможности или…, или…, или, тогда возникает феномен диссоциации.
В психологии диссоциация считается защитным механизмом, но я вижу в этом процессе сбой в согласованной работе Эго-систем. Если ранее хорошо знакомый нам окружающий нас мир теперь производит необычное впечатление, изменившегося, как будто незнакомого, нового, непривычного, как будто он является продуктом фантазии, иллюзией, видением, вывод напрашивается сам собой: произошел сбой в целостном восприятии окружающего мира.
Теперь нам понятен феномен измененного сознания во время нашего засыпания. Засыпая, мы окунаемся в это состояние, и оно нас нисколько не пугает, но, если оно возникает среди бела дня во время бодрствования, это не может нас не беспокоить. Я считаю, в этот момент происходит смена Эго-структур; в этот момент вышедшая из тени Эго-структура, принявшая ее на себя функции ведущей, еще не совсем «осмотрелось», а то, что увидела, признала малознакомым, измененным, непривычным, новым. А поскольку в момент смены Эго-структур дополнительная принесла с собой и свои представления, не покинувшая еще свой пост ранее ведущая, воспринимает это как продукт фантазии, иллюзией, видением, и приступает к формированию собственной картины мира, а с ним и поведения. Что хорошо заметно в случаях раскола личностей Шребера, Василия Васильевича и (в некоторых случаях раскола личностей) Билли Милигана.
