Эссе по статье Хайнца Вайсса «Взрыв настоящего и инкапсулирование времени: особенности переноса в анализе психотического пациента».


Рассматриваемая автором статья «Взрыв настоящего и инкапсулирование времени: особенности переноса в анализе психотического пациента» начинается со слов  Вайсса о том, что «статья посвящена некоторым  основополагающим проблемам, касающимся переживания времени и пространства в психоаналитическом лечении психотических пациентов» [4, с. 183]. И, несмотря на то, что Вайсс упоминает, что в ней не место для обсуждения «темпоральности в психоанализе и их философских смыслов» [4, с. 184], я считаю полезным для нас уделить некоторое внимание теориям времени, для того, чтобы приблизиться к пониманию восприятия времени и пространства пациентов, находящихся в психотическом состоянии. Ведь расширив собственное понимание изучаемого предмета, нам, аналитикам, это дает увеличение внутреннего пространства круга интерпретаций и возможности принятия и переработки примитивной психотической тревоги, страхов потери и распада у пациента, выполняя по словам Вайсса «первоочередную задачу аналитика в работе с подобными пациентами – восстановление структуры, вмещающую в себя опыт переживания пространства и времени» [4, с. 183]. Подобная возникающая структура создает у пациента «возможность для дальнейших шагов к мышлению и образованию пространства для символизации» [4, с. 183]. Также это даст нам возможность частично проследить за пересечениями между известными мировыми концепциями о времени и идеями Вайсса ведь «то, что мы называем временем, представляет собой сложный комплекс структур, множество разных слоев. Чем глубже мы проникаем в суть этого понятия, тем дальше нам приходится погружаться, слой за слоем, шаг за шагом» [12, с. 15]. Я не буду излагать самые популярные теории, стараясь соблюсти историческую перспективу от античности до XXI века, скорее обозначу некоего рода ключи для вероятного интереса в будущем у читателей к теме темпоральности в психоанализе.

В современной философии существуют несколько уровней рассмотрения мира: макроуровень (здесь же механика как раздел физики) и микроуровень, который в XX веке приобретает ключевое значение для науки —  квантовая физика, теория струн, где с точки зрения макро-уровня законы работают парадоксально, совершенно иначе; например, состояние, когда одна и та же частица может находиться в разных точках пространства одновременно, не является парадоксом для квантовой физики.

В самом начале нам необходимо обозначить исходные общие критерии и категории, которые мы будем использовать для работы с данным текстом, совместив концепции времени на стыке дисциплин: физики, математики, философии, мифологии, феноменологии, психологии. Какие категории мы включаем в поле анализа, рассматривая их в контексте концепций линейного, циклического, спирального, сферического, теплового времени? Какие критерии берем в расчет и считаем релевантными на текущий период для определения данных концепций? Что понимаем под термином «время» с позиций разных дисциплин?

Механика определяет время как физическую величину, которая имеет «свойство материальных процессов иметь определенную длительность, следовать друг за другом в определенной последовательности и развиваться по этапам и стадиям» [9, с. 50].

На бытовом уровне чаще всего возникает вопрос о существовании и не существовании времени, но это также вопрос понятия; что такое существование, если взять за основу то, что остальные измерительные величины, такие как масса, скорость и т.д., которые также придуманы человеком, в основном не подвергаются вопросу о существовании, выполняя свои непосредственные функции для природных измерений. Хотя есть ряд известных физиков, которые придерживаются идеи отсутствия существования времени, такие, например, как Джулиан Борбур и Джон МакТагер.

Аристотелевское релятивистское представление определяет время как относительную категорию: данный феномен неотделим от материи и ее движения. Вне контекста материи время несодержательно. При этом одновременно существует субстанционная (абсолютистская) концепция теории времени классической философии, в которой присутствует цикличность, соответственно, бесконечность. Сакральность времени, отражена в мифах, например, о таких богах как Кронос, символизирующим застывшее время и пространство, золотой век; Ананке – богине судьбы за веретеном и о ее трёх дочерях Мойрах, помогающих матери отмерять время человеческой жизни.

С Аристотелем спорит Аврелий Августин в своей теории психологического времени, которое вне человеческой психики не имеет смысла. Цитата из текста «Исповедь»: «Что же такое время? Кто смог бы объяснить это просто и кратко? Кто смог бы постичь мысленно, чтобы ясно об этом рассказать? Настаиваю однако на том, что твердо знаю: если бы ничего не происходило, не было бы прошлого времени; если бы ничто не происходило, не было бы будущего времени <…> И если бы настоящее всегда оставалось настоящим и не уходило в прошлое, то это было бы уже не время, а вечность; Если и будущее и прошлое существуют, я хочу знать, где они. Если мне еще не по силам это знание, то все же я знаю, что где бы они ни были, они там не прошлое и будущее, а настоящее. Если и там будущее есть будущее, то его там еще нет; если прошлое и там прошлое, его там уже нет. Где бы, следовательно, они ни были, каковы бы ни были, они существуют только как настоящее. И правдиво рассказывая о прошлом, люди извлекают из памяти не сами события – они прошли, – а слова, подсказанные образами их: прошлые события, затронув наши чувства, запечатлели в душе словно следы свои. Детства моего, например, уже нет, оно в прошлом, которого уже нет, но когда я о нем думаю и рассказываю, то вижу образ его в настоящем, ибо он до сих пор жив в памяти моей. Не по сходной ли причине предсказывают будущее? По образам, уже существующим, предчувствуют то, чего еще нет?» [1].

Используя языковые понятия временных категорий – прошлое и будущее, как психологический эффект памяти и предвосхищения, Августин отрицает, в том числе, и субстанционную природу прошлого и будущего – мы существуем только в настоящем, и доступа к прошлому и будущему у нас нет, кроме как за счет эффекта восприятия на психологическом уровне. Можно говорить о том, что антропологическое восприятие времени является одной из форм мышления.

Гуманитарные науки также не исследуют объективное время, а взаимодействуют с понятием психологического времени, так как задачи, которые они ставят перед собой, не требуют, да и не имеют необходимых инструментов для данных исследований.

Время – это пространство, в котором происходит анализ, функция самопознания на макроуровне, где человек изобретает сам себя.

Далее мы следуем за теорией Канта, повлекшей парадигмальные изменения европейского восприятия понимания концепции времени. Время – это направление, являющееся априорной формой чувственности, представление внутреннего мира за счет познавательных способностей представления о мире. По Канту всегда есть наблюдатель, ограниченный собственным восприятием. Так же Кант связывает математику и время: «Арифметика производит свои числовые понятия через последовательное прибавление единиц во времени» [8, с. 148].

Еще несколько известных математиков связывали время и алгебру: Уильям Гамильтон – интуицию, мнимые числа и алгебру, Лейтзен Брауэр писал о концептуальной множественности интервалов времени как первичной интуиции человеческого ума.

Гуссерль в своей феноменологии развивает теорию Августина,  говоря об имманентном, а не объективном времени, как о феномене действительности, связанном с нашим сознанием. В этом ракурсе и необходимо исследовать время: что восприятие времени – вопрос интерпретации, и что у нас есть доступ только к человеческому времени и отсутствует к нечеловеческим временам (божественному, животному). Проиллюстрируем то, как сознание воспринимает время через последовательности и длительности  на примере мелодии, где за единицу берется восприятие тона. Ретенция – удержание в памяти предыдущего тона.  Протенция – предвосхищение тона. Согласно Гуссерлю, нельзя говорить о линейном времени как о процессе, который протекает в одной плоскости, так как существует три разных уровня, осуществляющихся одновременно разными способами – и в акте восприятия, и в памяти, и в предвосхищении. Это сеть интонационных актов. Ключевое понятие феноменологии Гуссерля – интонациональность. Это свойство сознания быть направленным на свой объект. Гуссерль учитывает наблюдателя. Феноменологические изыскания Гуссерля являются также поворотным моментом для европейской философии времени.

Шпенглер в своей концепции спирального времени (конец XIX века) балансирует между релятивистской и абсолютистской теорией, совмещая эти концепции. Аналитическая психология также любит обращаться к подобной модели спирального развития.

Хайдеггеровская концепция времени, философская герменевтика – человекоцентрированная, экзистенциальная. Человек существует только в контексте времени, как конечное существо. Осознание смерти определяет взаимоотношения со временем. Хайдеггер реконструирует человека из будущего. Выступает за наращивание аппарата (круга) интерпретаций. 

Далее довольно серьезное влияние на концепции времени оказывает феноменология француза Мерло-Понти (середина XX века) – интерпретация действительности в фактическом измерении. Время как эффект пространственного мышления. Мерло-Понти переложил временные категории на уровне языка в пространственные: течение времени, длительность.

Постмодернисты заявили о конце линейного времени – все живут во времени текста. Все смешано. Воплощенная «Матрица» и тексты Умберто Эко в концепции сферического времени.

На текущий момент современных философов интересует не время, а пространство в отличие от науки. Один из талантливых популяризаторов современной физики Карло Ровелли обозначает тепловое время. 5 теорий струн, вышедших из квантовой физики (все корректны), утверждают, что время и пространство не бесконечны.

Квантовая физика не устарела, также, как и механическая, она отвечает на свои вопросы и задачи. Если учитывать, что мир функционирует на разных уровнях, как макро-, так и микро- и, если для макроуровня времени важна единица измерения, то для квантовой физики и теории струн действуют другие законы. И, кажется, что от времени проще было бы отказаться, так как данная единица измерения не работает так, как в механической физике. Нет ни непрерывного пространства, содержащего в себе объекты, ни временной переменной – данные понятия исчезают и все является перманентно изменяемым, процессы не упорядочиваются в привычную последовательность моментов. Есть только беспрестанное взаимодействие квантов, которые и есть сами по себе пространство, и источник времени – они создают квантовые события, являющиеся процессами зарождения мира.

Соответственно, если провести аналогию с уровнями функционирования психики, то макроуровень – структура не психотической организации личности, а микроуровень – психотической. Что также находит отражение в статье: Вайсс упоминает, что «классическая модель темпоральности может описывать невротического пациента, но имеет лишь ограниченную валидность в аналитическом процессе с пограничными и психотическими пациентами» [4, с. 184]. Вайсс приводит в пример ряд аналитиков, занимающихся исследованиями нарушений в восприятии времени, таких как Х. Левальд (1962, 1972) с его вкладом о связи развития супер-эго и представлений о времени, П. Хартоколлис (1978, 1983), изучавшего вневременные состояния психики у пограничных пациентов, Р.Ризенберг-Мальком (1990, 2004), описавшего механизмы избегания переживания времени, Д.Биркстед-Брин (2003) о способах отмены времени. Также Вайсс ссылается на работу Дж. Стайнера (1993) «Психические убежища» – его исследования важны для понимания об относительной вневременности психических состояний пограничных пациентов. Влияние Стайнера прослеживается в статье Вайсса не только в упоминании «Психических убежищ», но и в самой структуре статьи Вайсса, как минимум мы видим «ключевые слова». Вайсс выносит в строчку: психоз, пространство, время, контейнирование, символизация, делая акцент на определяющих статью темах. Уже в самом начале, благодаря названию, введению, ключевым словам нам становится очевидным, что работа с такими пациентами является сложной, длительной, объемной и глубинной.

На какие значимые моменты в статье мы с вами можем обратить внимание, которые помогут нам в нашей работе с подобными пациентами? Вайсс, цитируя Фрейда о «вневременности бессознательного» (1915), поясняет, что речь идет о процессах, ставших вневременными вследствие вытеснения, освобожденные в анализе из-под вытеснения и возвращенные в субъективное время посредством проработки переноса, лишаясь своей патогенной силы, остаются в памяти, как история. Вайсс разделяет и показывает разницу между пограничными пациентами и психотическими в их восприятии времени и пространства, утверждая, что «пограничные пациенты склонны искажать представления о времени и пространстве под давлением эмоций, страдая не от вытесненных воспоминаний, а от того, что слишком мало пространства, в котором они могут разместить свой временной опыт. Переживанию субъективного времени предшествует создание психического пространства. Время возникает с развертыванием трехмерного ментального пространства, связанного с переживанием отдельности и обусловлено отводом проекций. Только тогда индивид способен отличать свое ментальное пространство от ментального пространства другого. Этот процесс связан с опытом переживания утраты» [4, с. 185].

По представлению Вайсса «не память дает возможность горевать, а способность к гореванию приводит к настоящим воспоминаниям, наполненным эмоциями и смыслом» [4, с. 185], это можно сравнить с разморозкой камеры хранения холодильника. Также Вайсс говорит, что «знакомые временные парадигмы переноса должны быть дополнены пространственной моделью ситуации переноса. Тогда перенос возникает не как «смещение внутри времени, но как транспозиция психического пространства» [4, с. 185]. «В остром психозе разрушаются представления о времени и пространстве» [4, с. 183]. Появляется важный образ, как промежуточная вспомогательная структура, «капсула времени» [4, с. 183], в представленном клиническом случае пациентка называет это «спячкой» [4, с. 184].

На конкретных примерах Вайсс показывает, как воспринимаются время и пространство психотическим пациентом и почему использование интерпретаций может быть опасно: так как способно привести к взрыву настоящего у психотического пациента – прошлое становится повсеместным (память), а будущее ощущается концом света (предвосхищение). Здесь как бы сливаются в единое три слоя-пространства, схлопываются, словно большой взрыв по щелчку пальцев бесперебойно и беспрестанно, словно зависшая черная дыра, все происходит и как бы не происходит, если мы рассматриваем с точки зрения взгляда из макромира на микромир в его парадоксальном движении. Частицы существуют не просто в разных местах пространства единовременно, и это не является парадоксом, а равным по значению друг другу нахождением в пространственно-временном континууме. И именно в этом разница – в одной точке, на трех разных уровнях пространства единовременно, сливаясь в одно мгновение повсеместно, являя собой сплошное настоящее из прошлого в распад и аннигиляцию будущего – все происходит одномоментно и глобально.

Терапевтической целью является воссоздание психической структуры, «“интрапсихической концепции”, в которой о времени можно мыслить» [4, с. 187], обеспечивая защитный слой, за счет контейнирования тревог психотического пациента. Здесь Вайсс ссылается на Биона.

Остается открытым вопрос: при всей длительности и сложности работы с такими пациентами какова вероятность того, что есть шанс на создание структуры восприятия времени внутрипсихического пространства у психотического пациента, даже если аналитик может переработать психотические тревоги пациента и вернуть их в «новом свете» [4, с. 185], чтобы пациент не чувствовал себя более, как: «пустая скорлупка, плывущая по морю времени неизвестно куда» [4, с. 189, 200]?

В заключение мне хотелось бы эксплицировать то, что как и концепции времени, так и сама статья в итоге создает впечатление раздерганной, словно еще не сшитое в единое целое лоскутное одеяло, как будто разорванной на кусочки. Не этот ли образ отражает психотическое состояние, если можно передать его в словах и в парадоксальном переживании времени и пространства по аналогии с описанием в квантовой физике/теории струн – микромира? И, к сожалению, мне не удалось охватить и представить в эссе все линии и ассоциации, возникшие по ходу прочтения статьи, связав их в единое целое пространство и всего лишь бегло предоставив, на мой взгляд, основные элементы, проходящие красной нитью через текст Хайнца Вайсса.


Библиографический список:

1. Аврелий Августин // Институт исследований природы времени [Электронный ресурс] : http://www.chronos.msu.ru/old/quotations/avgustin.html. — (дата обращения: 19.02.23)

2. Аристотель. Физика, – М.: Ленанд, 2022.  — 232 с.

3. Атом и Архетип. Переписка Паули и Юнга, 1932-1958. Под ред. К.А.Мейера, – М.: Касталия, 2018.  — 438 с.

4. Вайсс Х. «Взрыв настоящего и инкапсулирование времени: особенности переноса в анализе психотического пациента» // Международный психоаналитический сборник. Вып.5 — Под ред. И.Кадырова – М.: Новое литературное обозрение, 2015. — С. 183-202

5. Гасилин А.В. Лекция «Философии времени». 20.09.2019. ИФТИС МПГУ

 6. Гуссерль Э., Шнелль А. Феноменология времени, – М.: Рипол-Классик, 2019.  — 310 с.

7. Кант И. Критика чистого разума, – М.: Эксмо, 2015.  — 736 с.

8. Кант И. Пролегомены, – М.: Ленинград: Соцэкгиз, 1934.  — 377 с.

9. Матвеев А.Н. Механика и теория относительности. М.: Оникс 21 век, Мир и образование, 2003. – 432 с.

10. Мерло-Понти М. Феноменология восприятия, – СПб.: Наука, 1999.  —  608 с.

11. Ровелли К. Краткая теория времени, – М.: АСТ, 2021. — 192 с. 

12. Ровелли К. Сроки времени, – М.: АСТ, 2020. — 224 с.

13. Стайнер Дж. Психические убежища, – М.: Когито-Центр, 2017. — 239 с.

14. Хайдеггер М. Бытие и время, – Харьков: Фолио, 2003. — 503 с.

15. Шпенглер. Закат Европы, – Минск: Попурри, 2019. — 704 с.


Автор: Любовь Братухина


Любовь Братухина

Аналитический психолог

Добавить комментарий