«В нашей памяти найдется все: она вроде как аптека или химическая лаборатория, где случайно можно получить и успокоительное и опасный яд»
Марсель Пруст
Предисловие
Завершая цикл семинаров «Современный клинический психоанализ: Время в психоаналитическом процессе» 2024 года Ольги Сергеевны Гамаюновой, мы с коллегами – аналитиками Марией Коноваловой, Валентиной Смотрик и Ириной Фахритдиновой обсудили теории Энрике Пишон-Ривьера на основе его статьи «Связь и теория трех «Д» (депозитант, депозитарий, и депозит): роль и статус».
Ниже мы представили запись нашего обсуждения в формате круглого стола. Данный формат позволил нам более объемно осветить разные точки зрения авторов на концепции Энрике Пишон-Ривьера, влияющие на теорию и практику современного психоанализа.
Об авторе статьи, которая легла в основу обсуждения
Энрике Пишон-Ривьер – известный аргентинский психоаналитик, родился в 1907 году в Швейцарии. Родители, социалистически настроенные французы, переехали из Женевы в Аргентину, когда Энрике было 3 года.
В 17 лет Энрике начинает свое медицинское образование, завершая его к 29 годам в 1936 г. Изучал антропологию, а далее, посвятил себя психиатрии и психоанализу. Он начал свою практику в качестве психиатра в «Башне-убежище». Закончив обучение, Пишон-Ривьер начинает работать в Хосписе Милосердия.
Серьезное профессиональное влияние на теории Энрике Пишон-Ривьера оказала известный психоаналитик Арминде Аберастури, ставшая его женой в 1937 году.
В 1940-х годах Энрике становится одним из основателей Ассоциации психоаналитиков Аргентины, а в 1950-х годах участвует в создании первой частной школы социальной психологии и Аргентинского института.
Статья «Связь и теория трех «Д» (депозитант, депозитарий, и депозит): роль и статус»– собрана из лекций Пишон-Ривьера учениками и последователями теорий Энрике Пишон-Ривьера. [12, с. 179]
Часть первая
ЛЮБОВЬ БРАТУХИНА: Предлагаю обратить внимание на название статьи и ассоциации с ним связанные. Какие у вас рождаются образы, идеи, впечатления?
Например, у меня первая ассоциация мелькает про триангуляцию[1], далее появляется отсылка к книге «Задача трех тел» Лю Цысиня. Также всплывает метафора «капсула времени» [6, с. 183] из статьи Хайнца Вайсса о памяти и «камера хранения» [7, с. 351] из статьи Верморелей о парадоксальном переносе и фетишистском объектном отношении.
[1] Концепция отношений трех лиц (Эрнст Л. Абелин, 1971)
Почему именно «Д» (депозитант, депозитарий, и депозит)?
А не «К» – контейнируемый, контейнирующий, и контейнер?
Первое, что приходит на ум, в связи с тремя словами на букву «Д» – банковские термины. Снова ячейки и системы хранения, к чему это могло бы нас адресовать на символическом уровне? И причем здесь статус?
Давайте поговорим о ролях, связях и сценариях, выстраивающих психическую структуру. Мне бы хотелось обсудить не только теоретический вклад Пишон-Ривьера, но и как это соотносится с практикой, с нашей действительностью в кабинете? Что подразумевается под понятием «роль»? Что подразумевается под тезисом «связь»?
ВАЛЕНТИНА СМОТРИК:
При прочтении статьи у меня осталось больше вопросов чем ответов.
В статье отсутствуют клинические примеры, автор приглашает погрузиться в теорию аргентинского «танго»– психоанализа. Он как будто протягивает руку и говорит: «Давайте разбираться». И я принимаю приглашение, пытаюсь понять, что могу применить в своей практике.
Во время чтения у меня включился ассоциативный процесс, я как будто скользила по паркету и пыталась танцевать знакомый «танец»– психоанализ. Но знакомые «движения»– понятия несут другой смысл, слова имеют другие значения. Роль, структура, связь– приобретают новое наполнение. Мне приходится подстраиваться, разучивать новые движения, чтобы не сбиться с ритма.
Главная идея Пишона– это «связь». Он утверждает, что люди рождаются в мире, где связи уже существуют, живут в нем, и строят свои отношения с помощью связей. Наша психика формируется из этих связей, которые впоследствии влияют на наши взаимодействия с внешним миром. Связи, проявляющиеся в нашей психике, теле и действиях, постоянно соединяют внутренний и внешний миры, создавая единое целое.
В своих работах он признавал влияние Фрейда, Кляйн и Фейрберна, а также философа и социолога Д. Г. Мида и особенно — Курта Левина, с его идеями о теории силового поля, групповой динамики и социальной психологии.
Можно было бы предположить, что на него оказал влияние У. Бион с его идеями о связях, контейнере и контейнируемом, но Пишон-Ривьер не был знаком с его трудами. И здесь мы сталкиваемся с тонкостями перевода и слово «el vinculo» переводится не только как связь, но также как узы, соединение и это по-другому передает смысл рассматриваемого понятия.
Это связи, которые актуализируются ролью. Как пишет Пишон-Ривьер: «Концептуальное поле психологии и операционное поле психоанализа пронизаны понятием роли. Роль становится вектором интерпретации», [12, с. 179] «..роли представляют собой специфические функции, которые пациенты пытаются передать другому человеку». [12, с. 181] Здесь автор рассматривает ролевую модель в паре аналитик – анализант, но первая роль, которую мы примеряем на себя– роль младенца в паре с матерью.
Единственная роль, которую мы не выбираем, здесь нет вариативности из нее нельзя выйти или переключиться. Это ключевая роль, через связь с матерью выстраивается наша психическая структура. Здесь в большей мере актуально значение связи в смысле соединения– младенец и мать соединены, младенец не сможет выжить без этой связи/соединения и поэтому, как утверждает Пишон, он стремится к коммуникации.
При прочтении статьи нет понимания, что же это за «стремление к коммуникации» – нечто врожденное, приобретенное? Если оно находится в поле бессознательного, то не отсылает ли это нас к понятию влечения?
Пишон-Ривьер пишет: «Вся психическая деятельность пациентов направлена на установление всевозможных видов коммуникации. Для этого им необходимо депонировать свои части в другого человека». [12, с. 180]
Если рассматривать коммуникацию, через призму депонирования– «внесения» части себя, то чем это отличается от проективной идентификации? Я вкладываю в другого «нечто» и это мне позволяет удерживать связи, или сама связь меня подталкивает вкладывать это «нечто». Здесь как будто стирается граница, между внешним и внутренним и нет понимания как возникают различия, откуда появляется желание отдельности. Есть ли возможность разомкнуть эти связи?
По утверждению автора стремление к коммуникации присутствует и в психотических состояниях (шизофрения)– появляется язык, способ коммуникации посредством движения рук, пальцев, других частей тела, который необходимо расшифровать. Но откуда появляется эта возможность в психотической структуре? Могу предположить, что изначально психика младенца функционирует на психотическом уровне, при котором образовываются объектные отношения. И эта предрасположенность к формированию объектных отношений и созданию связей закрепляется в психике, и при психотических состояниях психика удерживается за счет этой возможностивернуться к чему-то знакомому, пройденному и освоенному еще в младенчестве.
«Объектные отношения– это структуры, которые включают субъект и объект, образующие определенное отношение, эту единицу, особую структуру, мы называем соединением». [12, с. 182]
Именно эти соединения создают связи.
«Когда человек назначает роль другому, а другой принимает ее, между ними устанавливаются отношения, называемые связью», [12, с. 182] «…связь– это структура, внутри которой устанавливается коммуникация». [12, с. 183]
Вернёмся к младенцу и матери, и ролям в этой паре. При появлении младенца он назначает роль матери или только мать присваивает ему роль младенца? В этом процессе только роль младенца запускается автоматически, а вот роль матери разворачивает сценарий, основанный на ее личной истории. Что означает для ее психической структуры этот младенец– пробуждает материнский инстинкт или развернет психоз? От того какая роль отведена этому младенцу в психической структуре матери, зависит формирование психической структуры у младенца.
Выстраивая с ней коммуникацию, он формирует связи, в дальнейшем у него появляется возможность смены ролей, например: сын, ученик, подросток, студент, друг и т.д. Появляется, не только вариативность выбора своих ролей, но и возможность представить существование ролей у других, что отсылает нас к понятию эмпатии.
В кабинете же происходит четкое распределение ролей: аналитик, анализант. Анализант вносит сформированные связи в психоаналитическую ситуации, разворачивается коммуникация. И тогда получается, что мы попадаем в знакомую для нас ситуацию– в поле переноса. Вот мы уже на знакомой нам территории и становится понятно, как с этим работать, какой сценарий выбрать.
В аналитической ситуации автор отталкивается от идей М. Кляйн предлагает сосредоточится на тревогах, но по традиции добавляет к ним свои смыслы: параноидными и депрессивными клаустрофобическими (внутренними) или с депрессивными и параноидными агорафобическими (внешними) тревогами.
При работе с тревогой важно определить ее содержание, связана она с потерей объектов любви и относится к либидо или связана со смертью или разрушением Эго и связана с агрессией.
В зависимости от уровня функционирования психики анализанта: психотический или невротический, мы выбираем сценарий работы– доэдипальный или эдипальный, соответственно.
Доэдипальный связан с клаустрофобическими тревогами и страхом аналитика заразится безумием пациента и слиться с ним.
В эдипальном сценарии– формируется триангулярная ситуация, появляется другой персонаж (отец, мать, супруг и т.д.) и задача перестроить и создать новый образ в психической реальности.
И финальный твист – Пишон добавляет к, казалось бы, знакомому понятию интерпретации нюанс: «идеальная интерпретация начинается с анализа текущего состояния «здесь-и-сейчас, со мной». [12, с. 188]
Часть вторая
ЛЮБОВЬ БРАТУХИНА:
«Работа аналитиков выполняется на основе фантазий о психической жизни другого» [12, с. 186]. Здесь мы обсудим тему нарратива и поля. В чем по-вашему сходство с теориями Левина, Биона, Ферро, Кляйн? И в чем отличие данной теории у Пишон-Ривьера? Что ценного и полезного своими концепциями привносит Энрике?
ИРИНА ФАХРИТДИНОВА:
Чтобы ответить на поставленный вопрос, предлагаю представить звездное небо. Если рассматривать карту звездного неба как репрезентации каждой звезды на плоскость, то с одной стороны получается упрощенное представление о вселенной, что служит основой для понимания, а с другой – это упрощение исключает часть факторов, таких как расстояние до Земли, совпадение проекций звезд с определенной точки зрения, динамика изменения состава карты неба, а также множество вселенных. Такие плоские репрезентации психоаналитического представления формируют психоаналитические теории. Каждая из них представляет и изучает психоаналитическую ситуацию, но сталкивается с ограничениями, которые не позволяют учесть все факторы. Теория Энрике Пишона-Ривьера, как будто добавляет объем за счет новых переменных, рассматривая связи в контексте четырех измерений.
Ценность работы Энрике Пишона-Ривьера заключается в том, что он стремится рассматривать психоаналитическую ситуацию, как сложную функцию, представление которой возможно в многомерной системе координат. Таким образом решается задача построения связанной теории психоанализа, которая работала бы, как единое целое. «Общий знаменатель подразумевает взгляд на материал в двух измерениях: с точки зрения суперструктуры, или манифестного содержания, и инфраструктуры, или латентного содержания. Необходимо анализировать действие одного на другое и их взаимодействие наряду с их феноменологическим существованием». Добавляя переменную «время», он воспринимает аналитический процесс подобно спирали, когда каждая тема многократно прорабатывается на новом уровне.
Вклад Пишона-Ривьера сформулирован в теории «связи», что в переводе с испанского также означает «узы» или «связка». Свою теорию поля Левин называл методом анализа причинных связей и научных конструктов. В противовес психоанализу Зигмунда Фрейда он настаивал на важности настоящего, а прошлое считал значимым лишь постольку, поскольку оно как-то отражено в настоящем.
Связи существуют во всех измерениях: вся жизнь, общение и взаимодействие человека со внешним миром осуществляется посредством связей. Человек рождается со связями. Психическая структура выстроена из связей, которые затем влияют на внешние взаимодействия. Связи, выраженные в психике, теле и внешнем действии, постоянно соединяют внутренний и внешний миры. У связей две оси: связи вертикальной оси объединяют поколения посредством бессознательной межпоколенческой передачи; связи горизонтальной оси объединяют человека со спутниками жизни, семьей, сообществом и обществом.
Согласно Пишону-Ривьеру, лечение представляет собой спиральный процесс, в котором интерпретация нарушает существующие структуры, выводя новые неожиданно появляющиеся организации на достаточно глубокие уровни. Психические структуры и структуры связей развиваются со временем, если этот рост не оказывается парализованным повторяющимися циклами. Согласно Пишону, перенос образуется в концепции «здесь-и-сейчас-со-мной» благодаря аналитической связи.
Энрике Пишон-Ривьер признавал влияние Фрейда, Кляйн и Фейрберна, а также сильное не аналитическое влияние Джорджа Герберта Мида и особенно — Курта Левина, чья теория силового поля, идеи из области групповой динамики и социальной психологии имели для него центральное значение. Отражение концепции Пишона-Ривьера нашло в работах современных авторов, таких как Огден, Кэс и Ферро.
Первым тему динамического поля ввел Курт Левин в начале 40-х годов, вдохновленный стройностью научных теорий физики и математики, теория направлена на объяснение человеческого поведения. Ключевым понятием теории К.Левина стало фундаментальное понятие о динамическом поле, каждый элемент которого находится во взаимодействии с другими элементами и характеризуется определенной напряженностью. Любой предмет, оказавшийся в психологическом поле, нарушают баланс напряженности и либо притягивает к себе, либо отталкивает. Для поля характерны механизмы восстановления баланса.
Аналитическое поле имеет много общих черт с динамическим полем: в аналитическом пространстве создается определенный уровень напряженности, каждый новый объект влияет на баланс, а следовательно – на отношения, поле имеет границу. С точки зрения Пишон-Ривьера аналитическое поле, так сказать, двутелесно, оно располагается между анализируемым и аналитиком, но третий (четвертый, пятый и так далее) всегда функционирует в психике обоих партнеров, и таким образом эти третьи расширяют измерения аналитического отношения. Поле является необходимым условием для существования аналитической ситуации.
В своих трудах Мелани Кляйн уделяла большое значение интрапсихическим процессам, происходящим у субъекта (младенца). Средством бессознательной коммуникации ребенка с матерью выступает проективная и интроективная идентификации. Однако Кляйн практически не уделяла внимание исследованию происходящего в психике родителя при взаимодействии с ребенком, не рассматривала подробно воздействие ребенка на психику родителя. Не уделялось внимание тому, что происходит в психике аналитика в аналитическом пространстве.
В теории Кляйн внутренняя жизнь ребенка насыщена сексуальными и агрессивными импульсами, частичными объектами, которые при взаимодействии с матерью, проецируются вовне. Переживание внутреннего объекта зависит от переживания объекта внешнего, иначе внутренние объекты отражают внешнюю реальность как ее воспринимает субъект, но вместе с этим влияют на восприятие (посредством проекции) внешних объектов.
Пишон-Ривьер, наоборот, предпочитает рассматривать роль внешних отношений, модифицирующих бессознательную организацию обоих индивидуумов. Он считает, что на формирование ребенка в большей степени влияет мир взаимодействий, чем буйство врожденных влечений. Это находит отражение в концепции формирования интерпретаций – «здесь-и-сейчас-со-мной», так как аналитик всегда является частью терапевтического уравнения, а психика терапевта оказывает влияние на пациента. Лечение осуществляется за счет использования текущего опыта для увеличения способности пациента познавать реальность, использования спирального процесса для освобождения пациентов от ограниченности их знания в диалектике перемен и роста.
«Психоаналитическая теория объектных отношений – недостаточно полная по сравнению с теорией связи. Первая указывает лишь в одном направлении, в то время как вторая – в направлении множества отношений».
Бион в концепции контейнера/контейнируемого описывает, как здоровая психика (матери, аналитика) может принимать проекции тревоги другой психики, контейнировать их в бессознательном мечтании (reverie) матери или аналитика и возвращать их психике ребенка или пациента с добавленными пониманием и зрелостью. Бион также описывает неудачи контейнирования.
Пишон-Ривьер, напротив, описывает динамическое взаимодействие между людьми, подчеркивая аспекты поведенческого взаимодействия и на первый план выводя постижение опыта другого человека по невербальным признакам. Он дает более наблюдаемую картину взаимодействий, что ведут к интерпретации психик, но не описывает процесс контейнирования настолько теоретически подробно, как это делает Бион. С другой стороны, в отличии от Пишон-Ривьера, Бион не вдается в подробности того, как посылаются и принимаются бессознательные сигналы, полагаясь лишь на теорию Кляйн о процессах проективной и интроективной идентификации. И в этом случае тоже различия между Бионом и Пишон-Ривьером таковы, что они дополняют друг друга.
Антонино Ферро объединил идею насыщенного поля с идеей нарративных преобразований и теорией Биона (особенно в понимании сновидений). Он фокусируется на возможностях нарративных трансформаций персонажей из историй вместо перевода материала пациентов на язык трансферентных интерпретаций.
Новые персонажи на сессии – это плоды совместного творчества. Поскольку пространство сессии наполняется множествами кросс-персональных трансформаций между участниками внутренних групп пациента и аналитика. Задачей аналитика становится распознание идеи, которую хочет выразить пациент. Поле является условием для создания и формирования нарратива, которое должно работать в интересах потребностей пациента, а не аналитика.
Ферро предположил, что события аналитической сессии являются текстом, художественным произведением, рассказанным пациентом о событиях своей жизни. Постепенно происходит слитие между реальными привносимыми образами и психическими образами, таким образом исчезает разница между внутренним и внешним. В персонаж превращается то, что способно одновременно принадлежать внутренней и внешней реальности, а также служить «синкретическим нарративным узлом», выражающим происходящее в аналитическом поле.
Энрике Пишон-Ривьер уделяет особое внимание общающимся аналитикам, ведущим практику, ведь в процессе работы они оказываются под действием двух полей – аналитического и поля познания. Пишон полагает, что для того, чтобы познание не искажалось, аналитическая работа должна быть максимально спонтанной. «Чем более спонтанно аналитики воспринимают свои внутренние проявления в момент формулирования интерпретаций, тем более результативными будут эти интерпретации».
Ответ на поставленный вопрос можно было бы представить через призму теории Энрике: находясь в поле познания, вдохновляясь исследуемым материалом и источниками, найти истину оказалось практически невозможно. Каждый круг (виток спирали), открывал все новые уровни, достигая новую глубину, которая на мгновение казалась истиной, но сместив точку зрения, точку восприятия, снова все рассыпалось. Словно статической картины звездного неба оказывается недостаточно для представления о вселенной, словно новый виток открывает новую вселенную, ранее скрытую. Процесс запускает познание, познание запускает процесс. Также и в терапии: аналитическое поле запускает аналитическую работу, а объекты, работа, границы являются генератором поля. Но при этом формируется собственная идея, собственное представление связанной теории психоанализа, когда одна тема, запущенная одним автором, получает развитие, трансформацию в трудах другого автора. Что-то из этого усваивается и интернализуется, создавая собственные внутренние объекты, которые находясь в аналитическом поле или поле познания начинают, как будто, создавать и генерировать что-то новое. Максимально спонтанные интерпретации, максимально спонтанные мысли, которые уже не принадлежат ни аналитику, ни пациенту, ни автору, которые существуют самостоятельно, как объект, который также может породить что-то новое. Бесконечный процесс спирали находит отражение в поле. Думаю, что так же мыслили ученые-физики, создавая концепцию вихревого поля, идею спиральной структуры вселенной. И с этой точки зрения фантазия также выступает как бы самостоятельным объектом, который может родиться только в поле (познания или аналитическом), И тем интереснее и неожиданнее фантазия, чем полнее и насыщеннее поле, так как множественное пересечение и множество связей способно создать новые представления, переформатировать существующие связи, усилив или ослабив их, сменив направление или точки приложения.
Часть третья
ЛЮБОВЬ БРАТУХИНА:
Мне бы еще хотелось коснуться темы групповых связей, как по-вашему это работает? Как работает переход от индивидуальных к групповым связям?И предлагаю немного затронуть роль проективной идентификации в процессах, которые мы обсудили выше.
МАРИЯ КОНОВАЛОВА:
Энрике Пишон-Ривьер, обращаясь к работам Герберта Мида, в своей статье пишет: «В своей психике мы берем на себя не только собственные роли, но и роли других. Таким образом, у нас складывается двустороннее представление о происходящем вокруг – внешнее и внутреннее. У каждого из нас есть внутренний мир, населенный объектными презентациями. В этом мире каждый объект выполняет некую роль, свою особую функцию, и именно это позволяет нам предсказывать поведение других. …Теория Мида является одним из важнейших вкладов в теорию связи, теорию объектных отношений и ролевую теорию». [12, с. 183]
Попробуем проследить переход от индивидуальных к групповым связям.
С самых первых моментов жизни, человек непрерывно стремится к установлению связей с внешним миром. Эти связи позволяют определить себя во внешней системе координат: кто Я, какие объекты меня окружают, как Я к ним отношусь, и как эти объекты относятся ко мне, кто Я – для них. В этом смысле, Я определяю объекты, но и они определяют меня.
С первых дней «материнская грудь» определяет меня как любимого и желанного или же тяжелого, невыносимого и неприятного, а я определяю ее как дарящую покой и удовольствие или как смертельную угрозу готового меня сожрать объекта. Неосознанно, человек хранит в себе цепочки проекций и интроекций различных объектов. Это не только объекты, но и связи: «плохой, неприятный, преследующий» объект, например, связан с «испуганной, зажатой» или же с «агрессивной и защищающейся» репрезентацией Я; а «приятный, вкусный, любящий» – с «наслаждающейся, расслабленной», и так образуется множество различных связей. Эти связи определяют мир человека, куда бы он ни вошёл, уже имея его внутри.
Обращаясь к работам Мелани Кляйн, можно сделать вывод, что с младенческого возраста человек склонен проецировать на другого условно негативную роль. То есть, когда он голоден, или у него болит живот, и он испытывает ярость, будучи готовым покусать или даже разжевать и проглотить грудь, – эту роль он проецирует на мать, а сам в этой связи занимает роль пребывающего в тревоге от такого её поведения. Обе роли в этом соединении принадлежат психике младенца, но связь выносится вовне с выносимым распределением ролей. В этой ситуации, если мать способна контейнировать, то это становится и способом коммуникации.
Становясь старше, ребенок может осознанно занимать роль яростного агрессора и даже получать от этого удовольствие, – до определённого момента. Нарастающий с возрастом морально-нравственный аспект усложняет выбор роли, делает его более творческим. Так, в игре дошколят ролевые предпочтения распределяются в пользу «красивых», «сильных» и «хороших». Отважные рыцари и прекрасные принцессы преобладают в сказочном королевстве, коварные же драконы и поверженные принцы, если это хронически выбираемые роли, уже обращают внимание детского психолога, который может предложить ребенку разыграть полный сюжет, проецируя все свои роли в игровое пространство, например, всеми любимую песочницу.
Взрослый человек может выбирать связи по тому, как они определяют его. Ему бывает горько терять связи, определяющие его как ценного и дорогого. Теряя какие-то связи, он может на какое-то время потерять себя. А иногда, напротив, ему важно отказаться от некоторых связей, чтобы не потерять себя. Здесь мы можем согласится с Энрике Пишон-Ривьером, когда он утверждает, что даже психоаналитики испытывают негативный контрперенос от помещения их в роли, вызывающие сопротивление, но психоаналитик всё же принимает данный депозит на хранение, не идентифицируясь с ним полностью, но отщепляя его от Я. Как и детский психолог, психоаналитик хранит депозиты будто бы во внутренней «песочнице». И если даже пациент предлагает ему побыть на какое-то время «драконом» или «несчастной принцессой», – специалист старается не обижаться, а помогает человеку подумать о том, какова история этой роли, и с какими идентификациями она связана в истории пациента.
Как же обстоят дела в обычной жизненной ситуации…
Входя в новое окружение, человек применяет уже имеющиеся «лекала» заложенных в него связей и по ним выкраивает отношения, подобно тому, как опытный портной выкраивает платье. Ему очень повезло, если накопленные «лекала» связей разнообразны и позволяют подобрать «костюмчик по фигуре». Но так бывает не всегда. Приходится докраивать или даже создавать нечто совершенно новое. Но иногда наш «внутренний портной» спешит, набрасывая «модные» фасоны, так сказать, без сверки – без примерки, будучи совершенно уверенным, что его видение соответствует реальности. Однако, в тот же самый момент, тот, кому такой посыл направлен, может как отвергнуть эту роль, так и сыграть её буквально «по нотам», и лишь в какой-то момент заметить, что в этой ситуации он не планировал использовать такой «фасон» отношений. И дело далеко не в цвете бутоньерки, – исполненный ролевой фасон может своим видом выбиваться из стиля, свойственного человеку, самым кардинальным образом. Проективная идентификация делает своё дело, как говорится: «Главное, чтобы костюмчик сидел!»
Рассматривая данный феномен в групповом взаимодействии, мы имеем целую сеть перекрестных идентификаций, в которых, как говорит об этом Энрике Пишон-Ривьер, описывая «интерперсональную отношенческую структуру» включены «субъект, объект, отношение субъекта к объекту и отношение объекта к субъекту». «В данной структуре как субъект, так и объект выполняют определенную функцию. Следовательно, к идее индивидуальной роли мы должны добавить концепцию роли соединения, таким образом создавая картину более интегрированной социальной структуры», [12, с. 182] – пишет автор.
Так, говоря об отношениях в паре, любовной, дружеской или аналитической, мы можем рассматривать их как уникальный узор из множества связей, представляющих собой соединения субъектов и объектов каждого. Если роли не принимаются партнёрами, то пара расходится. Если же есть совпадающие связи, то отношениям быть. И даже не столь важно, комфортные ли это отношения или же болезненные, важно– их совпадение.
При этом в семейной паре эти связи больше разыгрываются и проживаются, в аналитической же паре желателен перевес в сторону их анализа. При работе психолога с парой, роли и связи необходимо обнаружить. При этом часто мы используем позитивную коннотацию, иначе, при грубом негативном отражении клиенты могут захотеть отказаться от связей путем выхода из отношений. И это понятно, ведь, как мы уже знаем, никому не хочется признавать, что ты не только бедная прекрасная принцесса, но и огнедышащий временами дракон,– проще костюм дракона «надеть» на мужа, а затем избавиться от него, например, на основании гражданского кодекса. Пусть ненадолго, но победить-таки своего врага.
Распределение ролей внутри группы заслуживает отдельного внимания. Так как входит каждый в группу со своими ролевыми ожиданиями и готовыми лекалами ожидаемых связей с другими, то и место в группе, можно сказать, предопределено. Человек практически интуитивно определит «своих», «чужих», раздаст «костюмчики» себе и другим и станет неосознанно функционировать согласно привычному для себя алгоритму. Исправить ситуацию возможно в групповой терапии, о которой Энрике Пишон-Ривьер пишет следующее: «Групповая психотерапия неэффективна, если не предусматривает роль в качестве вектора интерпретации и, таким образом, не выделяет закономерность, присущую всем ролям, исполняемым или взятым на себя каждым участником данной группы». [12, с. 183] В групповой работе мы отражаем не просто роли, но связи, понимая, что роль не просто дана человеку, но принята им на основании имеющихся у него внутри подобных соединений.
Если рассматривать более крупные группы, такие как корпорации, народы или страны, то, как утверждает Энрике Пишон-Ривьер: «Эта связь является идеологической, она воздействует на людей и через это воздействие способствует развитию тотальной структуры, которая начинает действовать как группа с определенной идеологией и особым способом функционирования. В свою очередь, эта группа создает связи с другими групповыми соединениями». [12, с. 182] Причем связи с другими группами могут быть как равными, так и подчиняющимися или зависимыми.
Автор пишет: «Групповая связь между двумя народами может проходить через точно такие же изменения, как и индивидуальная связь между двумя людьми. Фрустрации или агрессивные проявления группы или народа могут возбуждать фрустрации и агрессивные проявления в другой группе или другом народе. Группы, соединенные определенным способом, также имеют тенденцию к взятию на себя определенных ролей». [12, с. 182]
И здесь хотелось бы вновь вернуться к феномену ролевых предпочтений. Как известно, подобно тому, как внутри человека есть разные связи и роли, внутри каждой страны они тоже есть: свои святые, жертвы, спасатели и злодеи. Внутри страны люди связаны всем лучшим, что они имеют. Они говорят: «Мы – духовно богатый народ. Мы любим родину. Мы – едины, сильны и крепки духом». Зачастую «мы» склонны ощущать излишне позитивную роль своего народа с эвакуацией напряжения на внешнего врага, «дракона».
Работая над статьей, хотелось проследить психологические механизмы перехода от индивидуальных связей к групповым, а также роль проекции и проективной идентификации в этих процессах. Рассуждая в такой последовательности, можно сделать вывод о предельной значимости отношений матери и младенца на первом году жизни для нашего вселенского благополучия.
ЛЮБОВЬ БРАТУХИНА:
В заключение, мне бы хотелось отметить, что Энрике Пишон-Ривьер считается буквально пионером психоанализа в Южной Америке. Он оставил яркий и оригинальный след в своей научной и практической деятельности, имеющей фундаментальное значение для развития психоанализа в Латинской Америке. [1]
Полагаю, родись Пишон-Ривьер в Северной Америке или Великобритании, по меньшей мере, останься его родители в Швейцарии – тогда, возможно, его идеи могли бы получить большее распространение и мировую популярность, в том числе быть и более известными для российских аналитиков.
Библиографический список:
- Losso R., Scharff D.E., Setton L. Pichon Rivière’s psychoanalytic contributions: Some comparisons with object relations and modern developments in psychoanalysis // The International Journal of Psychoanalysis , 2016. — P. 129-143.
- Анзьё Д. Парадоксальный трансфер. От парадоксальной коммуникации к негативной терапевтической реакции // Французская психоаналитическая школа. Под ред. А.Жибо, А.В.Рассохина. – СПб.: Питер, 2005. — С. 206–226.
- Балинт М. Базисный дефект: Терапевтические аспекты регрессии, – М.: Когито-центр, 2019. — 199 с.
- Бион У. Научение через опыт переживания, – М.: Когито-центр, 2008. — 128 с.
- Боулби Дж., Привязанность, – М.: Херсъ, 2016. — 396 с.
- Вайсс Х. «Взрыв настоящего и инкапсулирование времени: особенности переноса в анализе психотического пациента» // Международный психоаналитический сборник. Вып.5 — Под ред. И.Кадырова – М.: НЛО, 2015. — С. 183-202
- Верморель А. «Парадоксальный перенос и фетишистское объектное отношение»» // Уроки французского психоанализа. Под ред. П.В.Качалова, А.В.Рассохина. – М.: Когито-центр, 2017. — С. 343-356
- Винникотт Д. Игра и реальность, – М.: ИОИ, 2017. — 208 с.
- Гротштейн Дж. Но в тоже время на другом уровне, – М.: Институт общегуманитарных исследований, 2022. — 472 с.
- Лебовиси С. Фантазийное взаимодействие и трансгенерационная передача // Уроки французского психоанализа. Под ред. П.В.Качалова, А.В.Рассохина. – М.: Когито-центр, 2017. — С. 241-255
- Огден Т. Мечтания и интерпретация. Ощущая человеческое, – М.: Независимая фирма «Класс», 2001. — 160 с.
- Пишон-Ривьер Э. Связь и теория трех «Д» (депозитант, депозитарий, и депозит): роль и статус // Международный психоаналитический сборник. Вып.8 — Под ред. И.Кадырова – М.: НЛО, 2018. — С. 179–190.
- Уинборн М. Интерпретация в юнгианском анализе, – М.: Практическая медицина, 2022. — 228 с.
- Ферро А. Вдруг я скажу что-то не то? Современный психоанализ в вопросах и ответах, – М.: Альпина, 2023. — 159 с.
- Ферро А. Избегание эмоций, проживание эмоций, – М.: Когито-центр, 2023. — 320 с.
- Энрике Пишон-Ривьер // АльфапедиЯ [Электронный ресурс]: https://alphapedia.ru/w/Enrique_Pichon-Rivi%C3%A8re — (дата обращения: 13.06.24)
Авторы: Любовь Братухина, Мария Коновалова, Валентина Смотрик, Ирина Фахритдинова
Аналитический психолог
Психолог-психоаналитик
Психоаналитически ориентированный психолог
