В статье дается анализ понятия метафоры («принципа сгущения») в работах З. Фрейда. Автор фокусирует внимание на том, как метафора проявляет себя в разных сферах психической деятельности: в процессе возникновения оговорки, остроты, в качестве принципа работы сновидения и способа симптомообразования. Через исследование фундаментальных механизмов работы психического аппарата раскрывается метафорическая логика ассоциативного соединения различных бессознательных компонентов.
Испанский философ и социолог Х. Ортега-и-Гассет отмечал, что метафора — это, «вероятно, наиболее богатая из тех потенциальных возможностей, которыми располагает человек. Ее действенность граничит с чудотворством и представляется орудием творения, которое Бог забыл внутри одного из созданий, когда творил его, — подобно тому как рассеянный хирург порой оставляет инструмент в теле пациента». Значимую роль, которую играет метафора в психической жизни человека, подчеркивали не только психоаналитики, но и философы, лингвисты, психологи. В ХХ веке изучение функций метафоры нашло отражение как в теоретической области, так и в практической психотерапевтической и психоаналитической деятельности.
Одно из базовых определений представляет метафору как перенос свойств с одного предмета на другой на основании их скрытого сходства по какому-либо признаку. В значении многих слов сокрыт метафорический компонент: например, слово «окно» в русском языке первоначально происходит от старославянского слова «око», то есть метафорически окно есть глаз дома, открытый во внешний мир. «Окно» — пример языкового сгущения двух смыслов и образов на основании возникшей когда-то ассоциативной общности. С точки зрения логики, метафора является вариацией одного из основных способов человеческого познания: люди узнают нечто, воспринимая это как что-то еще.
К понятию метафоры З. Фрейд впервые обратился в книге «Толкование сновидений», где выделил главные механизмы работы сновидения: сгущение, смещение, учет изобразительных возможностей и вторичную переработку. Понятие сгущения полностью соответствует метафорической логике образования смысла. Суть сгущения (Verdichtung) заключается в том, что один образ (словесный или предметный) соединяет в себе несколько других образов (ассоциативных рядов) и образует особое представление путем их пересечения.
Принцип сгущения проявляется в сновидении по-разному: например, появляется персонаж, составленный из черт различных людей, которого сновидцу трудно опознать как отдельное лицо. В процессе рассказывания сновидения этот персонаж может принимать черты то одного, то другого человека. Сгущению также могут подвергаться образы предметов или местностей, где выявляется и акцентируется определенная общая черта, которая становится ведущей, заслоняет собой все остальные и не позволяет отделить один предмет от другого.
Подробнее об этом общем элементе З. Фрейд говорит в «Лекциях по введению в психоанализ», посвященных работе сновидения: «Это что-то вроде нового и мимолетного образования понятия, ядро которого составляет это общее». Здесь Фрейд сравнивает образование формы сновидения с образованием нового понятия, в основании которого лежит «нечто общее», некоторое скрытое сходство или сравнение. Подобным образом трактуется и классическое определение метафоры как языкового явления.
Самые яркие примеры сгущения, которые рассматривает З. Фрейд в «Толковании сновидений», связаны с образованием новых слов и названий. Сновидение обходится со словами как с предметами, поэтому сгущению могут подвергаться отдельные компоненты слов. «Результатом таких сновидений являются комические и причудливые словообразования», что впоследствии будет раскрыто в книге «Остроумие и его отношение к бессознательному».
Само рассказанное сновидение также подвергается сгущению в том смысле, что сновидение обычно сжато, скудно и лаконично, в то время как его анализ может многократно превышать его по объему, поскольку работает со скрытыми мыслями, стоящими за формой сновидения. З. Фрейд отмечает, что никогда нельзя быть уверенным, что сновидение полностью истолковано и что все пробелы заполнены верно, поэтому он пишет, что «мера сгущения, строго говоря, неопределима».
В VII главе «Толкования сновидений», в которой вводится одно из первых описаний работы психического аппарата, З. Фрейд дает следующее описание сгущения: «Интенсивности отдельных представлений во всем своем объеме становятся способными к оттоку и переходят с одного представления на другое, в результате чего образуются отельные представления, наделенные большей интенсивностью. После того как этот процесс много раз повторяется, интенсивность всего хода мыслей в конце концов может оказаться сосредоточенной на одном-единственном элементе-представлении. Это и есть феномен компрессии или сгущения… <…> В процессе сгущения вся психическая взаимосвязь преобразуется в интенсивность содержания сновидения».
Немецкое слово Verdichtung, которое переводится как «сгущение», можно также перевести как «сжатие, компрессия, уплотнение». В процессе сгущения один элемент представления множественно нагружается, подключает к себе многочисленные ассоциативные связи с бессознательными мыслями сновидения, в результате чего интенсивность данного элемента возрастает.
В процессе анализа ассоциативные связи могут разворачиваться, посредством чего за одним представлением, подвергнувшемся механизму сгущения, возникает скрытая сеть других представлений. Каждый элемент представления заключает в себе собственное скрытое значение, но их сумма больше значений отдельных элементов, так как получает дополнительную экономическую нагрузку.
Сгущение можно рассматривать с экономической точки зрения. Как отмечает «Словарь психоанализа», «сгущение предполагает нагрузку энергией, связанной с различными ассоциативными цепями, суммирование различных ее потоков в едином представлении». Следствием чрезмерной энергетической нагрузки можно считать особую живость, реалистичность представлений и образов, которые возникают в результате сгущения. С экономической точки зрения сгущение также представляет собой попытку избежать действия цензуры, поскольку оно затрудняет понимание исходных психических содержаний.
Сгущение становится одним из важнейших механизмов образования бессознательного. Его работа проявляется не только в сновидениях. З. Фрейд отмечает работу сгущения, связанную с ошибочными действиями, образованиями острот, формированием симптомов и т. д. Сгущение имеет отношение ко всем бессознательным явлениям, которые связаны с образованием смысла.
В работе «Психопатология обыденной жизни» З. Фрейд связывает механизм сгущения с появлением оговорок, ошибочных и случайных действий, подчеркивая его сходство с образованием сновидений: «Ситуация одна и та же: бессознательные мысли находят себе выражение необычным путем, посредством внешних ассоциаций, в форме модификации других мыслей». Исходя из этого, Фрейд делает вывод, что работа психических механизмов, обнаруженных им в «Толковании сновидений», относится не только к области сна, но и к функционированию психического аппарата как такового.
Забывание слов и феномен оговорок позволяет З. Фрейду исследовать, как работают бессознательные ассоциативные связи, которые заставляют забывать то или иное слово: «В общем можно различить два основных вида забывания имен: когда данное имя само затрагивает что-либо неприятное, или же оно связывается с другим, могущим оказать подобное действие; так что нарушение репродукции какого-либо имени может обусловливаться либо самим же этим именем, либо его ассоциациями — близкими и отдаленными». Забывание имени или замещение его другим в процессе оговорки происходит, если слово связано с вытесненным представлением ассоциативно: по времени или месту произошедшего события, а также по созвучию или значению слова (Фрейд отмечает, что слова-антонимы, противоположные по значению, в оговорках часто заменяют друг друга, так как в бессознательном они тесно взаимосвязаны). Происходит замена внутренних, содержательных (по смыслу, причинной связи) ассоциаций внешними (по одновременности, смежности, созвучию). Именно форма слова, соположение различных букв и звуков позволяют свершиться оговорке, отнюдь не бессмысленной, но раскрывающей под особой особый смысл, имеющий отношение к бессознательным представлениям.
В «Психопатологии обыденной жизни» З. Фрейд описывает механизм сгущения следующим образом: «Какое-либо сходство (вещественное или словесное) между двумя элементами бессознательного материала служит поводом для создания третьего — смешанного или компромиссного представления, которое в содержании сновидения представляет оба слагаемых и которое в силу этого своего происхождения и отличается так часто противоречивостью отдельных своих черт». Тот же механизм работает и при возникновении обмолвок, очиток и описок. Они возникают в результате психического конфликта, связанного с вытеснением определенного материала, который не хочет быть высказан в данный момент одной из психических инстанций. В результате оговорка, описка или ошибочное действие выступают как пример компромиссного образования, возникающего путем сгущения на стыке нескольких бессознательных мыслей и желаний.
Один из самых ярких примеров работы механизма сгущения З. Фрейд дает в книге, посвященной остроумию, — «Острота и ее отношение к бессознательному». В первой главе Фрейд рассматривает примеры острот и дает их классификацию согласно механизмам («техническим средствам»), по которым остроты образованы: техника сгущения, смещения, модификации, двусмысленности и т. д. Остроты, построенные путем сгущения, связаны с игрой слов и созвучий: например, когда два слова образуют одно, сохраняющее в себе узнаваемые признаки их обоих.
В качестве первого примера З. Фрейд берет остроту из произведения Г. Гейне «Путевые картины», один из героев которого, лотерейный маклер и оператор по удалению мозолей Гирш-Гиацинт из Гамбурга, говорит по поводу своих отношений с богатым бароном Ротшильдом: «И вот — пусть меня накажет бог, господин доктор, если я не сидел подле Соломона Ротшильда, и он обращался со мной совсем как с равным, совсем фамилионерно». Слово «фамилионерно» образовано за счет соединения двух слов: «фамильярно» и «миллионер», при этом сохраняет семантические особенности их обоих.
Раскрывая технику сгущения, З. Фрейд отмечает, что такую остроту можно объяснить, развернув в придаточное предложение: «Р. обращался со мной совершенно фамильярно, то есть насколько это получается у миллионера». Однако в момент образования остроты на эти предложения словно воздействует «уплотняющая сила». Такую технику образования остроты Фрейд называет «сгущение с образованием замены», в результате которого образуется смешанное слово, причем в процессе его формирования осуществляется смысловое взаимопроникновение составных частей обоих компонентов.
По ключевым параметрам: краткости, укорочению и создании замещающих образований, — можно провести параллель с работой сгущения при создании остроты и сновидения. Сновидению также свойственно образование смешанных слов, в котором сохраняется смысл от обоих первоисточников. Выделяя и классифицируя различные «технические средства» образования острот, З. Фрейд замечает, что сгущение так или иначе остается более общей, ведущей категорией, поскольку «уплотняющая, или точнее, сберегающая тенденция управляет всеми этими техническими приемами».
С экономической точки зрения, «степень полученного удовольствия соответствует сэкономленным психическим затратам». Удовольствие от перехода от одного представления к другому будет тем больше, чем более чужды друг другу изначально были представления, соединяющиеся в остроте, «следовательно, с помощью технических средств остроты сокращается путь мысли». З. Фрейд пытается вывести технический прием, выделяющий остроту из ряда других образований бессознательного. Он заключается в методе остроты «оберегать применение этих доставляющих удовольствие средств от возражений критики, которая уничтожила бы удовольствие». Иными словами, функция остроумия заключается в том, чтобы устранить бессознательные препятствия (вытеснения) и вновь открыть для себя источники удовольствия, которые из-за этих препятствий оказались недоступными.
В VI главе теоретической части, которая носит название «Отношение остроты к сновидению и бессознательному», З. Фрейд детально прослеживает сходства и различия, лежащие в основе механизмов образования остроты и сновидения. Прежде всего он обращается к описанию механизма сгущения, которое подвергает материал мыслей сновидения необычайному сжатию: «Вновь созданные общие черты, используемые при сгущении, входят в явное содержание сна в качестве репрезентантов мыслей сновидения, так что один элемент сновидения соответствует узловому пункту или точке пересечения мыслей сновидения, и с учетом последних его следует называть «сверхдетерминированным»».
При сравнении остроты со сновидением З. Фрейд замечает, что в психических механизмах остроты скрытой оказывается часть, схожая с работой сновидения, то есть сам процесс образования остроты. Психический путь ее образования следующий: «предсознательная мысль на какой-то момент подвергается бессознательной обработке, а ее результат тотчас постигается сознательным восприятием». На происхождение остроты из бессознательного указывают два момента: первый — то, что остроте присуща особенность внезапно пришедшей в голову мысли, и второй — то, что при вспоминании остроты часто забываются, а потом вспоминаются против воли, в самых неожиданных и неподходящих местах течения мысли.
Факт сгущения также указывает на происхождение остроты из бессознательного: в процессе сгущения некоторые из подвергшихся ему элементов теряются, в то время как другие, получившие заряд психической энергии, усиливаются, выступают на первый план и получают чрезмерную нагрузку. Отсюда следует краткость остроты, что роднит ее с краткостью и сжатостью сновидения.
Однако между ними существуют и значимые отличия. Несмотря на то что работа сновидения пользуется теми же средствами, что и острота, она переступает определенные границы, которые острота соблюдает. Их первое отличие заключается в социальном отношении. «Сновидение — это полностью асоциальный психический продукт; оно не собирается ничего сообщить другому человеку; возникнув внутри человека как компромисс с борющимися в нем душевными силами, оно остается непонятным для самого человека и поэтому совершенно неинтересно для другого». Иными словами, сновидение не должно быть разгадано ни самим сновидцем, ни, тем более, другим человеком, которому материал сновидения априори не известен. В то же время острота — «это самый социальный из всех продуктов психической деятельности, нацеленных на получение удовольствия» [5, с. 179]. Острота существует, чтобы быть понятой и услышанной другим человеком. Поэтому она вправе использовать технические средства и допускать различные искажения в той мере, в которой они не смогут воспрепятствовать пониманию со стороны другого.
Второе отличие заключается в том, что сновидение и острота топически принадлежат к различным местам психической системы. «Сновидение — это все же еще и желание, пусть и ставшее неузнаваемым; острота — это развившаяся игра». Таким образом, несмотря на общие механизмы образования, связанные с бессознательными процессами, сновидение и острота все же имеют важные различия, лежащие в поле прагматики и первоначальных целей их функционирования. В то же время оба они подчиняются действию принципа удовольствия, так как сновидение служит экономии неудовольствия, а острота — приобретению удовольствия, но в конечном итоге они оба работают на принцип понижения психической энергии.
Еще одна взаимосвязь метафорического принципа сгущения возникает с механизмом симптомообразования. В двадцать третьей лекции из «Лекций по введению в психоанализ», которая носит название «Пути симптомообразования», З. Фрейд рассуждает о сущности симптома и говорит, что это образование, с одной стороны, доставляет пациенту неприятности и душевные мучения, с другой стороны, служит для разрядки психического напряжения и потому стоит на службе принципа удовольствия. В результате психического конфликта часть либидо не может получить разрядку прямым путем моторного отреагирования, по причине совершившегося вытеснения оно вынуждено искать окольные пути. Фрейд отмечает, что «представления, на которые либидо теперь переносит свою энергию, принадлежат системе бессознательного и подчиняются возможным в нем процессам, особенно сгущению и смещению». Подчиняясь основным бессознательным механизмам, возникает невротический симптом.
Во многом симптом похож на сновидение, так как представляет собой искаженное производное бессознательного, либидинозного исполнения желания. За счет действия принципа сгущения симптом приобретает форму «искусно подобранной двусмысленности с двумя совершенно противоречащими друг другу значениями». Однако между образованиями сновидения и симптома существует значимое отличие: при образовании сновидений предсознательное намерение направлено на то, чтобы сохранить и продлить сон, не допустить в сознание что-то, что могло бы его нарушить, в то время как в симптоме возражение, возникшее в Я против либидо, принимает форму противодействия, которая при этом затрагивает и само Я. В отличие от исполнения желания в сновидении, реализация желания в симптоме имеет отношение к Я и к реальности, хотя скрытый смысл симптома остается недоступен сознанию.
Таким образом, симптом возникает в результате замены удовлетворения путем регрессии либидо к ранним временам развития психики и прежним ступеням выбора объекта или сексуальной организации. З. Фрейд отмечает, что симптом повторяет форму удовлетворения, взятую из воспоминаний-фантазий о раннем детстве, «но в виде, искаженном цензурой, исходящей из конфликта, обыкновенно превращенном в ощущение страдания, и с примесью элементов из переживаний, послуживших поводом к заболеванию».
З. Фрейд уточняет, что речь идет прежде всего об истерических симптомах. Во время симптомообразования других клинических картин могут действовать иные психические механизмы, не менее значимые, чем сгущение (например, в «Анализе фобии пятилетнего мальчика» речь идет о метонимической логике образования фобического объекта путем смещения).
Симптом, как и сновидение, есть ребус, который сообщает нечто, самому человеку не известное, но связанное с его бессознательным желанием. «Симптом, как и сновидение, изображает что-то осуществленным, дает удовлетворение наподобие инфантильного, но благодаря крайнему сгущению это удовлетворение может быть сведено к одному какому-нибудь ощущению или иннервации, благодаря крайнему смещению — ограничено одной маленькой подробностью из всего либидинозного комплекса». Сгущение и смещение могут играть роль в образовании клинической картины невроза, придавая симптому неузнаваемую форму, скрывающую под собой сложную взаимосвязь бессознательных явлений.
Анализ работ З. Фрейда показывает, что понятие «сгущения», аналогичное понятию метафоры, изначально играло в психоанализе важную роль. В связи с различным контекстом З. Фрейд определяет его как:
1) один из механизмов работы сновидения, который образует взаимосвязи между формой и мыслями сновидения, отсылающими к бессознательным процессам;
2) принцип, воздействующий на оговорки и ошибочные действия, связанные с вытесненным;
3) «техническое средство», образующее остроту и указывающее на перераспределение психической энергии;
4) один из способов симптомообразования, представляющего сложный комплексный феномен.
В любом из перечисленных случаев суть работы принципа сгущения остается единой: несколько элементов соединяются в одну форму, связываются ассоциативно и по смыслу и нагружаются дополнительной психической энергией. Получившееся метафорическое, «зашифрованное» образование имеет отношение к фундаментальным структурам психики и является ключом к разгадке процессов, происходящих в бессознательном человека.
Вероника Беркутова
Практикующий психоаналитик
Со-руководитель Студенческого Научного Сообщества Восточно-Европейского Института Психоанализа