«В лабиринте себя ты – и Тесей, и Минотавр, и нить» (авторская интерпретация мифа о Тесее)
Только самый смелый странник сможет узнать, насколько запутана конструкция лабиринта, через который необходимо пробраться, чтобы присвоить себе авторство своей жизни. Путь, несомненно, будет лежать через, возможно, самое трудное препятствие — эдипов комплекс.
Левальд считал эдипов комплекс «обрядом взросления», в ходе которого власть переходит от родителя к ребенку. Символическое «убийство родителя» – это метафора психического акта отделения, в результате которого ребенок отвергает родительское всемогущество и идеализацию, высвобождая пространство для формирования собственной идентичности. Есть различные мнения относительно начала эдипова комплекса: З Фрейд относил его к фаллической фазе, а вот М. Кляйн считала, что его истоки формируются в первый год жизни в оральной фазе. Гротштейн, в свою очередь, предполагает, что миф о лабиринте содержит в себе идеи Кляйн об архаическом эдиповом комплексе: оральной, женско-матриархальной фазе, в то время как Левальд концентрируется на фаллической, патриархальной фазе. Согласно классической либидинозной теории оральная фаза охватывает период первых месяцев жизни ребенка, когда основной эрогенной зоной становится рот. В этот период происходит зарождение первичных объектных отношений, закладывается структура восприятия объекта как «хорошего» или «плохого». Развиваются бессознательные фантазии поглощения, разрушения, удерживания объекта внутри себя, что определяет раннюю психическую структуру субъекта. Фаллическая стадия охватывает возраст примерно от 3 до 6 лет, главной эрогенной зоной становится половой орган. В этот период ребенок осознает различие полов, происходит формирование гендерной идентичности.
Фрейд рассматривал эдипов комплекс как ключевое событие в психосексуальном развитии и как структорообразующий фактор бессознательной жизни субъекта. Поскольку, согласно его теории, именно через разрешение эдипова конфликта формируются основные психические инстанции, устанавливаются границы желания, и закладывается субъективная структура: как человек будет желать, любить, бояться, запрещать, отождествлять.
Работа Розин Перельберг «Убитый отец, мёртвый отец: переосмысление эдипова комплекса» представляет собой важный вклад в современное понимание эдипова конфликта, акцентируя внимание на переходе от образа «убитого отца» к «мёртвому отцу» как символической фигуре закона и запрета. Это переосмысление перекликается с концепцией «мёртвой матери», предложенной Андре Грином, когда эмоционально недоступная мать становится источником глубинных психических нарушений.
Суть эдиповой фазы – конституирование субъекта через отказ от притязаний на один инцестуозный объект и преодоление враждебности по отношению к другому, то есть, по сути, жертвоприношение одному родителю своих инцестуозных желаний по отношению ко второму.
У Лакана в пятом семинаре появляется «Имя Отца» как следствие эдипова комплекса. «Имя Отца» – означающее, которое дает закон и опору, метафорически устанавливает символический порядок. Имя Отца возникает вследствие «умерщвления», «убийства» родительской фигуры как соперничающей и перевод ее в символический регистр в качестве стража закона. При психозе Имя Отца подвергается предъизъятию, и как следствие появляются нарушения в символическом регистре: обрывочные фразы, специфические неологизмы, отсутствие метафор, словесная «окрошка» и т. д. Столкновение психотического субъекта с ситуациями в жизни, когда Имя Отца необходимо, может приводить к развязыванию психоза. Например, в случае Шребера, психоз развязался, когда он получил значительное повышение по службе и ему нужно было управлять людьми, которые “годятся ему в отцы”. Можно предположить, что из-за отсутствия одного означающего Имени Отца разрушается вся система означающих.
Перельберг возвращает в центр обсуждения идею жертвы сексуальности как трагического элемента эдиповой структуры, вспоминая, что убийство отца в мифе о праотце символизирует необходимость отказа от инцестуозных желаний и установление социальных норм. Она различает «убитого отца» — фигуру, чьё устранение (или отбрасывание) приводит к психопатологиям, и «мёртвого отца» — символического носителя закона, чьё присутствие необходимо для формирования субъективности и культуры, и чья власть после смерти только усиливается.
В её оптике «мёртвый отец» становится метафорой внутренней структуры, регулирующей желание и устанавливающей табу, что позволяет субъекту интегрироваться в социальный порядок. Отсутствие этой фигуры или её недостаточная интернализация может привести к различным формам психических нарушений, включая насилие, психозы и перверсии.
Андре Грин ввел понятие «мёртвой матери» как состояния, при котором мать становится эмоционально и аффективно недоступна для ребёнка, возможно, по причине собственной депрессии, психической травмы или утраты. Это внезапное исчезновение «откликающейся матери» сталкивает ребёнка с эмоциональной пустотой, которую он не способен осмыслить и переработать, с невозможностью траура, поскольку не возникает осознания утраты – объект физически остается, а что именно утеряно не осознается. Это состояние может привести к глубинным нарушениям в развитии Я и способности к символизации. Грин пишет, что такой опыт вследствие идентификации с «мёртвой» матерью приводит к формированию «мёртвого» внутреннего объекта, что может проявляться в различных формах нарциссизма, трудностях в установлении отношений и глубокой аффективной пустоте.
Обе концепции — «убитого отца» у Перельберг и «мёртвой матери» у Грина — акцентируют внимание на значении утраты и её символической переработки в формировании психической структуры субъекта. В обоих случаях речь идёт не о физической смерти родителя, а о его эмоциональной и символической недоступности и затруднении в осмыслении и интернализации этой утраты, что может стать препятствием для дальнейшего развития.
Предъизъятие символического отца приводит к неспособности субъекта регулировать свои желания и интегрироваться в социальный порядок, отсутствие эмоционально доступной матери приводит к формированию внутренней пустоты и нарушению способности к символизации.
Таким образом, обе концепции показывают важность наличия и последующей утраты значимых объектов в раннем развитии для формирования полноценной психической структуры. При этом по-настоящему «утратить» можно только то, что когда-то имело место. Именно проживание утраты формирует субъективную психическую реальность, в которой человек может обрести внутреннее авторство за свою жизнь, вместо жизни в сценарии, написанном другими (родителями, Сверх-Я, травмой и т.д.).
Гротштейн пишет: «Психическая реальность – это лабиринт, созданный, чтобы быть одновременно местом защиты и пленения». В этом контексте нить Ариадны – это аналитическая работа, развитие способности к мышлению, символизации, ведущая субъекта через внутренний хаос к осмыслению и реконструкции опыта.
Библиографический список:
1. Фрейд З. Влечения и их судьбы // Фрейд З. Психология бессознательного. – М. : АСТ, 2006. – С. 223–243.
2. Фрейд З. Лекции по введению в психоанализ / З. Фрейд ; пер. с нем. Л. Жданова. – СПб. : Питер, 2000. – 432 с.
3. Фрейд З. По ту сторону принципа удовольствия / З. Фрейд ; пер. с нем. В. Топорова. – М. : Наука, 1990. – 128 с.
4. Кляйн М. Зависть и благодарность и другие работы (1946–1963) / М. Кляйн ; пер. с англ. Е. С. Капустиной. – М. : Когито-Центр, 2005. – 448 с.
5. Кляйн М. Некоторые теоретические аспекты развития детской психоаналитической техники // Кляйн М. Избранные труды. – СПб. : Питер, 2020. – С. 147–168.
6. Лакан Ж. Семинар. Книга V. Образования бессознательного / Ж. Лакан ; пер. с фр. С. Зенкина. – М. : Логос, 2006. – 432 с.
7. Гротштейн Дж. …Но об этом не говорят: расщеплённое Эго и концепция внутреннего самоаналитика / Дж. Гротштейн ; пер. с англ. В. Мазина. – М. : Когито-Центр, 2004. – 384 с.
8. Грин А. Мёртвая мать // Грин А. Нарциссизм жизни – нарциссизм смерти / пер. с фр. под ред. Д. Леонтьева. – М. : Академический проект, 2001. – С. 195–222.
9. Green A. The Dead Mother // On Private Madness / A. Green. – London : Karnac Books, 1986. – P. 142–173.
10. Perelberg R. Murdered Father, Dead Father: Revisiting the Oedipus Complex // International Journal of Psychoanalysis. – 2009. – Vol. 90, No. 5. – P. 1249–1262.
11. Огден Т. Субъективность и интерсубъективность в психоанализе / Т. Огден ; пер. с англ. А. Фёдоровой. – М. : Когито-Центр, 2007. – 304 с.
12. Оланье П. Насилие интерпретации: от пиктограммы к утверждению / П. Оланье ; пер. с фр. И. Кириченко. – М. : Институт общегуманитарных исследований, 2013. – 288 с.
13. Бион У. Элементы психоанализа / У. Бион ; пер. с англ. А. Ковалева. – М. : Когито-Центр, 2005. – 224 с.
14. Сегал Х. Введение в работу Мелани Кляйн / Х. Сегал ; пер. с англ. Т. Баскаковой. – М. : Класс, 2004. – 192 с.
Автор: Власова Алёна Олеговна
психолог-консультант, магистрант ВЕИП. Научные интересы: психоаналитическая психотерапия, теория З.Фрейда, М.Кляйн.